Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Не судьба выбирает нас – мы ее. Подобно скоростному поезду, она всего лишь ссаживает на нужной станции и тут же скрывается за горизонтом, оставив один на один с действительностью…

Моя остановка оказалась кошмаром, но с самого начала я знала, куда и зачем иду. Бросаясь сюда, я предполагала, что из этого лабиринта смерти выхода может не быть. Догадывалась, что могу попасть на край пропасти, но рискнула всем. Чрезмерно высока ставка и слишком важна для меня конечная цель. Вот только я не просчитала, что самым серьезным препятствием на пути к ней станет мой собственный инстинкт оборотня…

Рассудок плавал, тонул в бездне телекинетической энергии, терялся в ней. Зрачки расширились. Преследующий зловонный запах крови обжег нос. Страшная картина все еще колебалась в сознании, не желая скрыться в глубинах памяти хотя бы на короткое время. Дать отвлечься. Сосредоточиться. Храм крови… Только чудовища могли назвать это место святилищем! Мелкие волны дрожи пробежали по позвоночнику, сотрясли тело. Оборотень, живущий во мне, принуждал зарычать, броситься и разорвать. Но шуметь нельзя! Иначе потеряю не просто жизнь, а нечто более значимое.

Проглотив острый, как осколок, ком, я повернулась к выходу. Стараясь не смотреть по сторонам, бросилась вперед. В данный момент я бежала не через коридор с клетками, а через собственные убеждения. Почерневший, ломающийся, рассыпающийся на осколки мир Хранителя света. Да, с самого детства я знала, что мир вампиров невероятно жесток. Я ведь всегда была частью него. На протяжении тысячелетий мракауры, вампиры-убийцы, наделенные телекинезом, были костью в горле для таких, как я, – Хранителей света из клана верлафов, вампиров-оборотней с серебром в крови, защищающих хрупкие человеческие жизни. Но сейчас я не хотела видеть лица смертных или запоминать их. Просто осознала: как бы ни выл оборотень внутри меня, как бы ни взывал инстинкт, как бы ни хотелось освободить этих несчастных, я не смогу им дать даже малейшую надежду на спасение, так как не имею ее сама. Глупая – где-то в глубине души я рассчитывала на способности, но их оказалось недостаточно…

Ладони с силой толкнули металлическую дверь. Храм крови остался позади. Я неслась по извилистой лестнице и только наверху обернулась пантерой. Новый всплеск бьющего озноба тут же сотряс тело, достиг подушечек лап. Серебряные когти тихо заскребли по мраморным плитам пола. Еще секунда – и не справлюсь. Из горла вырвется рык, и я обнаружу себя. Сцепив острые, как клинки, клыки, я прикрыла веки. «Запрещено!» – вспыхнула предостерегающая мысль. Не смей! Забудь, что видела! Нужно подавить инстинкт и найти электронный ключ. Знать бы еще, как он выглядит, – карта, микрочип, брелок? Но главный вопрос: где он? Сейчас это самое важное!

Осадив зверя внутри себя, я неслышно скользнула вперед: тихо, крадучись, изогнув черную спину. Широкий коридор не заканчивался и по-прежнему тянулся прямой, погруженной в темноту стрелой. Двери викторианской эпохи, из черного дерева, с ручками, инкрустированными слоновой костью, проплывали одна за другой. Шепот… Чуть впереди послышались едва различимые, приглушенные толщиной каменных стен, голоса. Тенью скользнув за колонну, я затаилась. Старалась усмирить звуки рвущегося из груди громко стучащего сердца. Меня не почувствуют, но малейшее движение, шорох – и меня услышат. Обнаружат – и тогда провал…

Зиме нет дела до размеренной жизни смертных, жестокости Охотников и скорби верлафов. Холодными голубыми зеницами неба она молча разглядывала землю – не хмурясь, но и тепла в этом взгляде нет. Обычный ясный январский день, ледяной от пронизывающего ветра. И снег, снег, снег: девственно-белый, сверкающий, словно посеребренный, покрывающий все поверхности, до боли слепящий глаза.

Мы приближались на автомобиле к старинному зданию Академии Хранителей света. Кованые ворота с прыгающими навстречу друг другу волками сегодня распахнуты настежь. Над главной башней, освещенной по-зимнему холодным солнцем, от ветряных порывов вздрагивает приспущенный серебристый флаг верлафов с изображением черного волка. Будто сообщает о скорби, напоминает о боли, заставляет задуматься о потере. Бам… Бам… Бам… Размеренно и словно горестно забили бронзовые часы над входом. Витые стрелки замерли на одиннадцати. До церемонии прощания еще целый час, но верлафы начали прибывать сюда с самого утра…

Двор забит. Живой, нескончаемой рекой оборотни тянутся к распахнутой настежь дубовой двери, теснятся плотными группами, стоят на площадке перед входом. Стройные, подтянутые фигуры Хранителей света чернеют костюмами для трансформации с серебряными бляшками «Щита и клинка» на широких поясах. Снуют студенты. В глазах некоторых – испуг. В основном это младшекурсники, в сознании которых не укладывается мысль, что верлафы могли погибнуть. В нахмуренных лицах старших учеников застыла холодная сдержанность. Они знают уже не из уроков истории вампиров, что вечно живущие смертны. Для многих из них традиционный бал Хранителей света обернулся сражением. В эту ночь Охотники Виктора Коншина из клана мракауров напали на мегаполис смертных и на нашу лабораторию, и именно тогда были разорваны Хранители – всего три дня назад. Будто отыскивая доказательства трагедии, взор выхватил…

Огромный старый дуб казался застывшим спящим титаном, окутанным снежным кружевом. Подле него замер катафалк – жуткий извозчик мира теней, чернеющий блестящими, отполированными поверхностями. Чуть впереди машины шестеро Хранителей света удерживали под уздцы белых лошадей: лоснящихся, грациозных, с длинными шелковистыми гривами. Интересно, откуда их привезли? На территории нашего города нет конюшен, ипподрома или чего-то похожего. Оно и понятно: любые животные чувствуют в нас хищников – тревожатся, пугаются, дрожат и ведут себя беспокойно. Эти белые лошади тоже не исключение: встревоженного ржания не слышно, но волны дрожи, проходящие по крупам, видны даже из-за тонированных стекол внедорожника. Белоснежным красавцам предстоит возглавить траурную процессию. Это старый обычай верлафов, его необходимо соблюдать. Белая лошадь символизирует свет и напоминает о беге времени. Именно она должна перенести души в другой мир: пугающий, загробный, но, по нашим древним преданиям, светлый и дарующий вечный покой. Возможно, там усопшие не будут испытывать жажды…

О том, чтобы пристроиться на широкой парковке академии, и думать нечего. За всю свою недолгую восемнадцатилетнюю жизнь вампира-оборотня я ни разу не видела здесь столько машин одновременно. Блестящие дорогие седаны, скоростные купе, огромные внедорожники. Двигаются медленно, ищут место, где можно остановиться. Замирают. Выпускают из своих теплых недр верлафов.

BMW Николая Вязина притормозил напротив дубовых дверей главного корпуса. Не дожидаясь вмешательства суетливого охранника, пассажир распахнул дверцу. Черный дорогой ботинок уверенно встал на брусчатку. Светловолосый Николай в темном кашемировом пальто вышел на расчищенную от снега, вымощенную серым булыжником площадку. На безымянном пальце левой руки в ослепительных лучах солнца блеснул массивный серебряный перстень в форме головы волка с глазами-агатами.

Для всех – мудрый, волевой глава клана верлафов, а для меня – почти отец. Сколько себя помню, он всегда считал меня своей дочерью. И я относилась к нему соответственно. Николай чуткий, добрый, любит всем сердцем маму и меня. Разве это не основание, чтобы отвечать взаимностью? Только жаль, что мое мнение не совсем совпадает с суждением Ирины, – мама предпочитает видеть в нем надежного друга.