Джеймс потянулся к тарелке с беконом. Он никогда не страдал от нехватки аппетита, и, несмотря на то, что было время ланча и повара обеспечили его щедрой порцией жареной курицы, Джеймс настоял, чтобы бекон, оставшийся после завтрака, так же был подан.

- Угощайся беконом, - предложил он брату.

- Я хорошо поел, - Старбак поочередно пролистывал газеты из огромной стопки, которые доставляли в расположение полевого штаба Секретной службы.

В стопке были такие издания, как "Луисвилл Джорнел", "Чарльстоунский Меркурий", "Кэйп Кодмэн", "Нью-Йорк Таймс", "Миссисипец", "Национальная эра", "Еженедельник Харперс", "Газета Цинциннати", "Республиканец Джексонвиля", "Североамериканская Филадельфия" и "Чикагский журнал".

- И кто только читает все эти газеты? - спросил Старбак.

- Я читаю. Когда время есть, но времени всегда не хватает. А еще нам не хватает штабистов, вот в чем беда. Ты только посмотри на это! - Джеймс, оторвавшись от чтения газеты, жестом указал на телеграфные сообщения, требовавшие дешифровки, но валявшиеся без дела в силу неэффективной работы клерков.

- Может, ты присоединишься, Нат? - предложил Джеймс. - Начальству ты по душе.

- В смысле, когда вернусь из Ричмонда?

- А почему нет? - Джеймсу идея понравилась. - Слушай, ты точно не хочешь бекон?

- Точно.

- Весь в отца, - заметил Джеймс, отрезая ломоть свежего хлеба и намазывая его солидным слоем масла. - А я всегда ел в охотку, как мама, - он перелистнул страницы газеты, но вновь оторвался от нее, когда вошел Пинкертон. - Как генерал? - спросил Джеймс.

- Болеет, - ответил Пинкертон, утягивая с тарелки Джеймса ломтик бекона. - Но жить будет. Медики завернули его во фланель и пичкают хинином.

Генерал Макклелан, слегший от лихорадки Чикахомини и уложенный в постель, попеременно то впадал в жар, то трясся от озноба.

Секретная служба Пинкертона облюбовала соседнее здание, ибо генерал предпочитал находиться рядом со своим лучшим источником информации.

- Но ум у генерала ясный, - добавил Пинкертон, - и он согласен с тем, что вам пора отправляться обратно, - ломоть бекона в его руке указал на Старбака.

- О Господи Боже, - пробормотал Джеймс, в ужасе косясь на младшего брата.

- Ты можешь отказаться, Нат, - заметил Пинкертон, - если считаешь, что это слишком опасно, - он проводил остатки бекона в последний путь и, усевшись у окна, поглядел на небо. - Слишком ветрено для воздушных шаров, чтоб его. Ни разу не видел такой бури, как вчера ночью. Выспаться удалось?

- Да, - ответил Старбак, пряча распирающий его изнутри азарт. Он уже было стал подозревать, что так никогда и не получит список вопросов, не вернется на юг и не увидит Салли или ее отца. По правде говоря, он скучал. И если уж быть совсем откровенным, больше всего он скучал в обществе своего брата.

Нет, Джеймс был хорошим человеком, настолько хорошим, насколько вообще может быть живущая на земле душа. Но темы его разговоров ограничивались едой, семьей, Богом и Макклеланом.

Попав к янки, Нат сперва опасался, что его лояльность Югу будет подвергнута проверке, а трепет перед звездно-полосатым флагом заставит забыть о сотрудничестве с мятежниками. Но вместо этого тоска, которую он испытывал, общаясь с Джеймсом, лишь мешала этой волне патриотизма его захлестнуть.

Кроме того, ему нравился собственный образ - изгоя в армии мятежников Старбак имел репутацию безрассудного отступника, и в самом деле мятежника. В этой же огромной армии с ее жесткой организацией он был всего лишь еще одним молодым человеком из Массачусетса, навеки связанным с ожиданиями своей семьи.

На Юге, подумалось Старбаку, он был волен определять, кем будет. Лишь он сам был волен ограничивать собственные амбиции. Но на Севере он всегда будет сыном Элияла Старбака.

- Когда? - со слегка неуместным энтузиазмом поинтересовался он.

- Сегодня, Нат? - предложил Пинкертон.

- Скажешь, что путешествовал, - Пинкертон и Джеймс состряпали легенду, объясняющую отсутствие Старбака в Ричмонде.

По легенде, Старбак восстанавливал силы после тюремного заключения, путешествуя по южным штатам Конфедерации, где его задержали плохая погода и опаздывающие поезда.

Пинкертон, как и Джеймс, разумеется, понятия не имел, что легенда эта никому была не нужна, а самому Нату требовалась лишь бумага Пинкертона, которую он доставит Ги Беллю, его могущественному заступнику в Ричмонде.

- Лихорадка, уложившая генерала в постель, хоть заставила его сфокусироваться на наших делах, - заметил чрезвычайно довольный Пинкертон. - Так что можешь передать эти вопросы своему другу.

Вопросы Макклелана, как и ложное донесение, данное Старбаку Ги Беллем, были зашиты в пакет из промасленной ткани. Старбак засунул пакет в карман. На нем был поношенный китель брата - объемный двубортный форменный китель синего цвета, который на стройном Старбаке висел мешком.

- Нам требуется многое узнать об обороне Ричмонда, - объяснил Пинкертон.

- Будет осада, Нат. Наши орудия против их земляных укреплений. Твой друг должен рассказать нам о самых слабых местах в их обороне, - Пинкертон обернулся к Джеймсу. - Джимми, хлеб свежий?

- Боже ты мой... - Джеймс, пропустив мимо ушей вопрос начальника, неверяще уставился на недавно полученный разворот "Ричмондского наблюдателя", лежавший у его тарелки. - Ну и дела, - добавил он.

- Джимми, хлеб?.. - предпринял еще одну попытку Пинкертон.

- Анри Ги Белль мертв, - произнес Джеймс, не обращая внимания на голодного шефа. - Ну и дела.

- Кто? - переспросил Пинкертон.

- Восемьдесят лет! Хороший возраст для нехорошего человека. Ну и дела.

- О ком ты говоришь, черт тебя подери? - возмутился Пинкертон.

- Анри Ги Белль, - ответил Джеймс. - Целая эпоха с ним ушла, не меньше, - он вчитался в смазанные газетные строки. - Пишут, что умер во сне. Но каков был мерзавец, каков мерзавец!

Старбак мысленно содрогнулся, но не смел показать свое волнение. Может быть, этот Анри Ги Белль просто однофамилец человека, пославшего Старбака по эту сторону фронта?

- Что за мерзавец? - спросил он.

- Принципы у него были шакальи, - объяснил Джеймс не без нотки восхищения.

Как христианин, он должен был осуждать Ги Белля за его репутацию, но как юрист он даже завидовал профессионализму покойного.

- Единственный, с кем отказался драться на дуэли Эндрю Джексон [25], - продолжил он. - Вероятно, потому что Ги Белль успел убить шестерых, а то и больше. Он был невероятно опасен с пистолетом или саблей. И в зале суда тоже, кстати. Помню, судья Шоу как-то сказал мне, мол, Ги Белль хвастался ему тем, что осознанно отправил по крайней мере десяток невиновных на эшафот. Шоу, естественно, был против, но Ги Белль утверждал, что древо Свободы питается кровью, и неважно, кровь ли это виновных или невиновных, - Джеймс покачал головой в знак осуждения подобного злодейства.

- Он утверждал, что наполовину француз, но Шоу уверен, что Ги Белль наверняка потомок Томаса Джефферсона, - Джеймс покраснел, пересказывая подобные адвокатские слухи.

- Я уверен, это неправда, - добавил он поспешно, - но подобные преувеличения всегда его окружали. Теперь же он отправился на свой последний суд. Джефф Дэвис будет скучать.

- Почему? - спросил Пинкертон.

- Они тесно дружили, сэр, - ответил Джеймс. - Ги Белль был серым кардиналом и, наверное, одним из ближайших советников Дэвиса.

- Ну, значит, поблагодарим Господа за то, что ублюдок почил в бозе, - жизнерадостно заметил Пинкертон. - Так, теперь ответь мне наконец: хлеб свежий?

- Да, шеф, - ответил Джеймс, - свежайший.

- Отрежь мне кусок, будь любезен. И за куриную ножку я был бы очень благодарен. Я тут подумал, как мы поступим, - пообедав, Пинкертон повернулся к Старбаку, - мы пошлем тебя через реку Джеймс этой ночью. Два или три часа прогулки от Петерсберга, а оттуда на север тебе придется добираться самому. Справишься, как думаешь?