Около них опять остановился лакей с подносом шампанского. Кристабел отклонила предложение, и Шарлотта последовала ее примеру.

– А если вы хотите познакомиться с кем-нибудь из интересных людей, – продолжала миссис Торн, – пойдемте, я представлю вас Нобби Ганн, хотя ума не приложу, что она здесь делает. – Она повернулась, чтобы увести Шарлотту, нисколько не сомневаясь в ее согласии. – Это восхитительная женщина, путешествовала на каноэ по реке Конго, или еще где-то там. Возможно, это был Нигер или Лимпопо. Одним словом, в Африке, где до нее еще никто не бывал.

– Вы сказали, Нобби Ганн? – переспросила удивленная миссис Питт.

– Да, имя экстраординарное, правда? Думаю, это сокращенное от Зенобии… имени еще более странного.

– Но я знаю ее! – быстро сказал Шарлотта. – Ей около пятидесяти, да? Черные волосы и совершенно необычное лицо. Нельзя назвать хорошенькой в обычном смысле слова, но внешность очень характерная и даже приятная.

Мимо них прошло несколько молодых женщин, они хихикали и поглядывали поверх вееров.

– Да, верно! И как вы добры к ней… – Кристабел, по-видимому, забавлялась. – Вам она должна понравиться.

– Она мне уже понравилась.

– Если не сочтете невежливым мой вопрос, каким образом жена полицейского могла познакомиться с исследовательницей Африки вроде Нобби Ганн?

– Она подруга тетушки моей сестры со стороны ее первого мужа, – начала было миссис Питт и невольно улыбнулась затейливости объяснения. – Я тоже очень люблю тетю Веспасию и встречаюсь с ней всегда, когда есть возможность.

Они были уже у подножия лестницы и проходили мимо вазы с цветами. Кристабел рассеянно приподняла юбку, чтобы та не мешала идти.

– Веспасия? – спросила она с любопытством. – Вот еще одно замечательное имя. Эта ваша тетушка случайно не леди Веспасия Камминг-Гульд?

– Да, это она. Вы тоже знаете ее?

– К сожалению, только по отзывам других. Но для меня и этого достаточно, чтобы относиться к ней с величайшим уважением. – Насмешливо-снисходительное выражение лица миссис Торн исчезло. – Она имела отношение к прекрасным начинаниям, которые привели к реформам, особенно касающимся законов о бедных и образования.

– Да, помню. Моя сестра тоже делала все возможное, чтобы помочь ей. И я очень старалась.

– Только не говорите, что вы сдались! – Эти слова звучали скорее как вызов, чем как вопрос.

– Мы отступили лишь временно, – Шарлотта прямо встретила ее взгляд. – Теперь муж Эмили избран в парламент. А меня не могут не касаться дела мужа, направленные против несправедливостей разного рода, которые я не вправе здесь обсуждать. – Она знала достаточно, чтобы ни словом не упомянуть об «Узком круге», как бы ей ни нравилась Кристабел или еще кто-нибудь. – И тетя Веспасия все еще отстаивает то или иное дело, хотя я точно не знаю, за что она борется сейчас.

– Я не хотела сказать ничего обидного для вас, – ласково извинилась миссис Торн.

Но ее собеседница лишь усмехнулась в ответ:

– Нет, хотели. Вы думали, что я занимаюсь этим просто для забавы, только чтобы заняться чем-нибудь и чувствовать удовлетворение самой собой, но что при первой же неудаче я готова отступиться.

– Да, вы, конечно, правы, – ослепительно улыбнулась Кристабел. – Иеремия мне всегда твердит, что я сама уделяю слишком много внимания общественным делам и потеряла всякую меру. Но вы хотите опять увидеться с Зенобией Ганн? Вон она, стоит наверху.

– Я бы очень хотела, – ответила Шарлотта и проследила за взглядом миссис Торн туда, где с балкона на зал взирала очень смуглая женщина в зеленом платье. Взгляд ее без особого интереса странствовал по лицам присутствующих.

Миссис Питт сразу же вспомнила ее. Они встречались в то время, когда происходили убийства на Вестминстерском мосту и когда Флоренс Айвори ожесточенно боролась за избирательное право для женщин. Конечно, серьезных шансов на успех у нее не было, но Шарлотта хорошо понимала суть и необходимость этой борьбы, особенно когда сталкивалась с результатами некоторых худших проявлений неравенства при существующем законодательстве.

– Мы тоже сторонники освобождения женщин, – прибавила она, следуя по лестнице вверх за Кристабел.

– Святое небо! – Миссис Торн остановилась и повернулась к ней, лицо ее было исполнено любопытства. – Какой у вас передовой образ мыслей! – сказала она с восхищением. – И как это абсолютно нереалистично…

– А каким делом занимаетесь вы? – с вызовом отозвалась Шарлотта.

Кристабел рассмеялась, но на ее лице выразилось волнение.

– О, мое дело столь же нереально, как ваше, – быстро ответила она. – Вы знаете, что на современном языке означают слова «странная женщина»?

– Наверное, «особенная»? – полюбопытствовала Шарлотта, которой их слышать не приходилось.

– Ничего подобного, но это выражение становится все более привычным. – И не обращая внимания на то, что они стоят на лестнице и другим приходится обходить их стороной, миссис Торн объяснила: – Это такая женщина, которая вовсе не стремится к равенству с мужчиной и, следовательно, к господствующему положению – в том смысле, что она отвергает само собой разумеющуюся заботу о мужчине и любовь к нему. Но я бы хотела, чтобы «странные женщины» могли получать образование, заниматься профессиональным трудом на равных с мужчинами основаниях, способны были сами содержать себя и занимать почетное место в обществе, чтобы у них была возможность реализовать свои способности.

– Господи боже! – Шарлотта была искренне удивлена мужеством этой женщины. Мысль сама по себе была замечательная. – Вы правы.

Лицо Кристабел омрачилось: у нее, очевидно, испортилось настроение.

– Обыкновенный мужчина ни на йоту не умнее обыкновенной женщины и, уж конечно, не храбрее ее. – На лице миссис Торн выразилось переполнявшее ее отвращение. – Вы ведь не разделяете общепринятое суждение о том, что женщины не могут одновременно и использовать свои мозги, и рожать детей, не так ли? Эту мысль женщинам внушают мужчины, те из них, кто боится нашей конкуренции в делах, которыми они привыкли заниматься только сами. Потому что мы могли бы справляться с этими делами не хуже, а иногда даже лучше, чем они. Эта мысль абсурдна! Это чепуха! Нонсенс!

Шарлотте было забавно, но в то же время она чувствовала почтение к Кристабел, а ее идея была просто-напросто замечательной.

– И как же вы все это собираетесь осуществлять? – спросила она, немного отойдя к перилам, чтобы пропустить полную леди.

– С помощью образования, – ответила Кристабел, но под ее самоуверенностью, которая казалась теперь миссис Питт тоньше бумаги, послышался вызов отчаяния. И она восхитилась мужеством своей новой знакомой, почувствовав страстное желание защитить такое уязвимое и безнадежное дело. – Образование для женщин, чтобы они могли развивать свои способности и веру в себя, – продолжала тем временем миссис Торн. – И для мужчин, чтобы они тоже могли как следует использовать свои способности. В этом самая сложная часть задачи.

– Но для этого потребуется много денег, – сказала Шарлотта.

Однако Кристабел не успела ответить, потому что они почти поравнялись с Зенобией Ганн и та увидела, как они к ней приближаются. Ее лицо засветилось от радости, когда она узнала жену Торна, а после минутной неуверенности – и миссис Питт. И Зенобия усмехнулась, припомнив, что Шарлотта не всегда выдавала себя за ту, кем была. В прошлом, чтобы помочь Питту, она притворялась, что никак не связана с полицией, и даже фигурировала под своей девичьей фамилией.

Нобби повернулась к Кристабел.

– Как приятно видеть вас, миссис Торн. Уверена, что знаю и вашу спутницу, но прошло некоторое время с тех пор, как мы встречались, и, к смущению своему, не могу припомнить, как ее зовут. Я очень прошу меня извинить.

Шарлотта искренне улыбнулась из чувства дружелюбия – ей очень нравилась Нобби Ганн, – а также удивившись ее такту.

– Шарлотта Питт, – ответила она любезно. – Как поживаете, мисс Ганн? По-видимому, со здоровьем у вас дела обстоят прекрасно.