Затем те, кому положено, выбросили на ломберный стол сразу четырёх дам – назначив их на должности госсекретаря, директора АНБ[28], советника по национальной безопасности и руководителя аппарата Белого дома. Все эти «дамы» (термин употребляется исключительно из вежливости, если кому сразу непонятно) отличались отвратительным характером, зоологической русофобией, истеричной агрессивностью и, похоже, традиционной для фашиствующих либеральных феминисток ориентацией. По крайней мере, три из них были незамужними от рождения, а четвёртая – прославившаяся многими скандалами «разведёнка».
Положение мистера Ойямы сразу стало значительно хуже губернаторского[29]. Зачем далеко ходить – даже о разработке и начале реализации операции по устранению российского Президента, названной «Мангуста» (очевидно, исходя из змеиной сущности вражеского предводителя), ему удосужились сообщить как бы не самому последнему из «допущенных».
Это, пожалуй, было последней каплей, переполнившей чашу, или соломинкой, сломавшей спину буйволу…
Но как-то утром, встав, наверное, не с той ноги, потомок самураев вдруг ощутил приступ национально-фамильной злости. Не цивилизованной европейской, когда начинают грязно ругаться и крушить посуду и мебель, а исконной островной, где вынужденные жить в чудовищной тесноте, в домиках со стенами из соломы и бумаги люди выработали совершенно другие поведенческие схемы. Моветоном считалось не то, чтобы голос повысить, а чёрточкой лица дрогнуть до того, как врагу будет нанесён единственный, со стороны часто и незаметный удар…
У Ойямы не было никаких личных оснований желать падения руководителя второй по военной силе мировой державы. Да, «объект акции» не отличался выдающимися волевыми качествами, но искренне почитал право и «демократические ценности» и в личном общении был лучше многих коллег что по «семёрке», что по «двухдюжинке».
Моментами русский коллега пытался держать себя подчёркнуто независимо и открыто противоречил выражаемой США «воле мирового сообщества». Так он потому и был русским, достаточно русским, чтобы не соглашаться открыто капитулировать и признавать главенство единственной в мире «сверхдержавы». Но кто мог бы поручиться, что другой человек на его месте окажется хоть чем-то лучше или удобнее? Любому более-менее вменяемому политику известно, что, в отличие от математики, замена какого-либо члена в «уравнении» способна вызвать на самом деле «непредсказуемые последствия», и, допустим, устранение Гитлера в сорок четвёртом году могло вызвать не скорейшее окончание войны, а, напротив, её продолжение в бесконечность…
У Черчилля ведь были планы сразу после взятия русскими Берлина напасть на них вместе с интернированными, но не разоружёнными на Западном фронте немцами. Хорошо, что у Рузвельта были другие виды на «всемирную историю»[30].
Никакой угрозы для США сегодняшняя Россия не представляла. Медленно, но достаточно целеустремлённо она выкарабкивалась из трясины девяностых годов, но до того, чтобы составить реальную конкуренцию экономической мощи Штатов (даже без её сателлитов), ей потребуются много-много десятилетий. Если это вообще возможно – подравнять потенциалы при таком разрыве, не количественном даже, а качественном.
Другое дело – тот дурной пример, что она подаёт миру. Точнее – его недовольной американским диктатом части. Самим фактом очередного «ренессанса» делает месседж — мол, её рано списывать со счетов, за последнюю тысячу лет она и не такое видала, и считает, что по сравнению с Наполеоном и Гитлером нынешние противники выглядят мелковато, моментами просто жалко, несмотря на свою финансовую и военную мощь. Где гарантии, что другие страны с тысячелетним историческим опытом не сообразят, что, если все сразу пошлют «дядюшку Сэма» по известному адресу, деваться ему будет некуда. Что такое его жалкие двести тепличных лет в сравнении с пятью тысячами китайских, двумя тысячами персидских, да даже тысячей испанских и латиноамериканских?
Здесь, воленс-ноленс, Ойяма по-своему, как бы под совершенно другим углом и с других мировоззренческих позиций, с указанной точкой зрения соглашался. Деградация, и личностная и на онтологическом уровне, поразила не только Европейский Запад, но и Японию. Сегодня никто уже не готов, как в годы и Первой и Второй мировых войн, сражаться до последнего солдата и патрона, ходить в штыковые атаки и атаковать на торпедоносцах вражеские корабли, зная, что шансов вернуться от двадцати процентов до нуля[31].
Да какая там мощь, если быть до конца честным с самим собой? Единственно, что её имитирует, – возможность бесконтрольно печатать чёрно-зелёные бумажки с портретами никому в мире не интересных людей, провинциальных адвокатов, четыре или восемь лет занимавших место в Белом доме. Разве сравнишь это «архитектурное сооружение» с Кремлём, Зимним дворцом, Петергофом, наконец? А какова резиденция правителя, такова и его психология, тут без вопросов. Архитектура – это, как известно, философия и история, воплощённые в камне. Как там Наполеон выражался во время своего Египетского похода: «Солдаты, сорок веков смотрят на вас с этих пирамид!»
А пресловутое «военное превосходство». За исключением опереточной испано-американской США уже третий век не выигрывали самостоятельно ни одной войны. Даже во Вторую мировую и Рузвельт, и Трумэн вынуждены были просить Сталина помочь, ибо без СССР даже с нищей, не имеющей природных ресурсов Японией великая Америка, располагающая атомными бомбами, уже сброшенными на беззащитные города, не надеялась победить раньше тысяча девятьсот пятидесятого года. При том что грядущие потери в живой силе заранее признавались неприемлемыми. Свободный американский народ не потерпел бы двух-трёх миллионов гробов; он и пятьдесят семь тысяч из Вьетнама не выдержал. На Корейскую войну пришлось мобилизовывать половину «членов ООН», на Иракскую и Афганскую – всех, включая молдаван и эстонцев. И всё равно проиграли.
Автоматически следовал вывод – воевать всерьёз с Россией, даже нынешней, США были физически и психологически не в состоянии. Никакие ПРО не помогут. Вопрос стоит только так – либо гарантированное взаимное уничтожение вместе со всей планетой, либо Америка проигрывает вчистую. Разумеется – только политически, об экономике речи пока не шло.
Оставалась лиддел-гартовская «стратегия непрямых действий»[32]. Вот специалисты-разведчики, аналитики, геополитики и финансисты и додумались решить вопрос раз и навсегда. Это были, честно сказать, очень странные «специалисты». Руководствуясь их теориями и рекомендациями, Америка за шестьдесят с лишним лет, прошедших после Второй мировой войны, ухитрилась потерять всё, что только возможно.
Нет, с точки зрения малограмотного обывателя, всё выглядело просто великолепно, но если посмотреть, как советовал какой-то русский поэт, «с холодным вниманьем вокруг», картинка вырисовывалась до крайности неприглядная. Достаточно сравнить геополитическое, финансовое, нравственное состояние США в тысяча девятьсот сорок девятом году[33] и сейчас. Тогда Америка была сильнейшим и богатейшим государством в мире, ей никто не угрожал и угрожать не мог даже теоретически. Сталин был бы рад, как они договаривались с Рузвельтом, без очередной войны разделить «бремя белого человека» по поддержанию порядка на Земле на двоих. Остальные страны и народы в этой «большой шахматной игре» должны были довольствоваться ролью пешек, в лучшем случае – зрителей. В Ялте[34] к этому были сделаны решающие шаги, но смерть Рузвельта и пришедший к власти человечек с внешностью провинциального бухгалтера[35] всё испортили.
