Профессор из Оксфорда заявил, что после наведения некоторых справок миссионеры Ордена моравских братьев и английские офицеры доложили, что никакой русский по фамилии Нотович через Лех не проезжал и никто со сломанной ногой не был госпитализирован в Химисе. «Господин Нотович мог путешествовать под другим именем», — размышлял он. Но затем сам с собой спорил, допуская, что «господин Нотович — джентльмен, а не лжец», и что он, в самом деле, был в Химисе, но оказался слишком легкой добычей для буддийских монахов, «которые любят мистифицировать любознательных путешественников», — и что он был не первым, кто получил разыскиваемые им манускрипты «за вознаграждение».
Мюллер отметил некоторое правдоподобие отдельных частей легенды Нотовича. Пали был языком буддистов, а буддизм пришел в Тибет через Непал. Но были две части в рассказе Нотовича, которые Мюллер счел «невозможными или почти невозможными». Первая — о том, что иудеи, пришедшие в Индию из Палестины в 35 г. нашей эры, могли встретить тех самых людей, которые знали Иссу во время его ученичества в Бенаресе.
Согласно утверждениям Оксфордского ученого мужа, русскому путешественнику следовало «проявить больше скепсиса, когда ему рассказывали, будто еврейские торговцы, прибывшие в Индию сразу после распятия, знали не только что случилось с Христом в Палестине, но и то, что происходило с Иисусом, или Иссой, в тот пятнадцатилетний период его жизни, который он провел в Индии среди браминов и буддистов, изучая санскрит и пали, Веды и Трипитаку. Со всей их ученостью буддийские монахи затруднились бы ответить на вопрос: как эти еврейские торговцы встретили тех самых людей, которые знали Иссу, некоторое время изучавшего санскрит и пали в Индии? Все-таки Индия — страна большая. Но более того, как те, кто знал Иссу простым учеником в Индии, сразу поняли, что он и есть тот самый человек, казненный по указанию Понтия Пилата?
Другим фактором, как полагал Мюллер, дискредитирующим летопись «Жизнь Святого Иссы», было то обстоятельство, что она не была занесена ни в «Канджур», ни в «Танджур» — выдержавшие проверку временем каталоги переведенных буддийских священных книг и комментариев.
В конце концов, Мюллер оспорил комментарии, которые русский автор сделал в своем предисловии. Нотович говорил, что никогда не сомневался в подлинности источников и намеревался опубликовать их по возвращении в Европу. Но перед тем, как сделать это, он обратился, по собственному его заявлению, к нескольким известным священнослужителям, в том числе и к преподобному Платону Киевскому, который иносказательно пытался убедить его не печатать рукописи. Он также заявил, что показывал их кардиналу, имени которого не назвал, бывшему в хороших отношениях с Папой, а также всемирно известному историку и критику Эрнесту Ренану и кардиналу Ротелли в Париже[43].
Безымянный кардинал якобы сказал Нотовичу, что тот лишь приобретет массу врагов, опубликовав этот манускрипт, и добавил: «Если вас волнует денежный во shy;прос, я мог бы испросить вознаграждение за ваши записи, которое возместит вам затраченные средства и потерянное время».
Кардинал Ротелли был решительно против публикации работ Нотовича на том основании, что они привлекут врагов «церковной доктрины».
По словам Нотовича Ренан, автор популярной, но исключительно противоречивой «Жизни Иисуса», попросил доверить ему манускрипты, дабы он смог сделать доклад в Академии. Нотович ответил, что отклоняет это предложение, так как, сколь бы лестным это ни представлялось, «я предвидел, что если соглашусь, то приобрету лишь славу первооткрывателя летописей, в то время как прославленный автор „ Vie de Jesus „ («Жизнь Иисуса“, франц. ) заберет себе все почести, комментируя летописи и представляя их широкой публике. Поэтому, полагая, что я сам совершенно готов опубликовать перевод летописи и снабдить его своими комментариями, я отклонил сделанное мне таким образом любезное предложение. Однако, дабы никоим образом не задеть чувствительность великого мастера, который пользовался моим глубоким уважениюем, я намеревался дождаться его кончины, печальное приближение которой, как я предвидел, — судя по его ослабленному состоянию — не заставило себя ждать“.
Эти объяснения губительно сказались на той малой толике доверия, которым Нотович пользовался у Мюллера. Профессор из Оксфорда писал: «Когда римский кардинал отговаривал его публиковать книгу и также любезно предлагал ему свою помощь, Нотович намекнул, что это был подкуп и что кардинал желал запретить книгу. С какой стати?» — Это казалось Мюллеру бессмысленным: «Если бы история Иссы была исторически правдивой, она устранила бы массу трудностей. Она бы показала раз и навсегда, что Иисус являлся реальной ис shy;торической фигурой».
Более того, Мюллер счел стратегию ожидания смерти Ренана, — чтобы обеспечить себе большую часть славы от открытия — немилосердной, чтобы не сказать больше. В заключении, однако, Мюллер отметил, что предпочитает считать русского жертвой обмана, потому что «приятнее считать буддийских монахов шутниками, чем господина Нотовича жуликом».
Мюллер заканчивает статью постскриптумом, в котором безымянная английская леди в письме из Леха, Ладак, датированном 29 июня (1894 года) пишет: «Вы слышали о русском, который не мог получить разрешение посетить монастырь, но, в конце концов, сломал ногу и был-таки принят? Его целью было переписать буддийские Жития Христа, которые там хранились. Он говорил, будто получил их, и впоследствии они были опубликованы во Франции. Во всей этой истории нет ни слова правды! Здесь не было никакого русского. Никого со сломанной ногой не принимали в семинарии в течение последних пятидесяти лет! И вообще здесь нет никакого Жития Христа[44]!
Нотович квалифицировал критику Мюллера как «попытку сломить» его, но не уклонился от полемики. Наоборот, он решительно защищался от клеветников. В одном из своих английских изданий в статье «К издателям», которая приводится здесь, он признал, что «умело организованная критика» настроила публику против его книги, и коротко ответил на большую часть критических замечаний.
В первую очередь он попытался объяснить, почему лама в Химисе отказался позже подтвердить существование манускриптов, когда его об этом попросили. Люди Востока, заявил он, привыкли считать европейцев грабителями, и могли принять интерес к манускриптам за желание отнять их. Его собственный успех в этом деле был результатом «восточной дипломатии», — обходных маневров, скрывших его истинный интерес и успокоивших страхи лам.
В ответ на заявление, будто он никогда не был в Химисе, Нотович представил имена разных людей, кто мог бы подтвердить его присутствие в этом месте, включая доктора Карла Маркса (да, это его настоящее имя), врача из Европы на британской правительственной службе, лечившего Нотовича в Ладаке.
Тем, кто приписывал ему авторство «Жизни Святого Иссы», он возразил: «Мое воображение не столь плодовито».
Поскольку Макс Мюллер был признанным авторитетом в научном мире, Нотович потратил, едва ли не более всего времени, отвечая на его критику. Русский журналист признал, что летописи, найденные им, не были указаны ни в «Танджуре», ни в «Канджуре», и если бы они значились там, то «я не открыл бы ничего любопытного или редкого». Любой востоковед тогда смог бы отправиться в Тибет и, согласно каталогам, нашел бы нужные ему фрагменты.
В свою защиту Нотович предложил две причины, по которым манускрипты не значились в этих каталогах. Первая — каталоги были неполными. Нотович сказал, что в монастыре Лхасы хранится более ста тысяч свитков, в то время как «согласно собственному утверждению господина Макса Мюллера, списки содержат лишь около двух тысяч томов». (Опровержение Нотовича не вполне отразило доводы Мюллера по этому вопросу, но по существу он был прав — списки «Танджура» и «Канджура» охватывали только малую часть буддийской литературы). Нотович также отметил, что притчи, которые он опубликовал в своей книге, не могли быть найдены ни в одном каталоге, так как они были «рассеяны более чем в одной книге и никак не озаглавлены».
