— Ладно, об этом думать будем потом. Пока что шанс есть. Дима никогда не отказывался от заказов и всегда любил деньги, — подвел итог Шрам, — так что будем искать!
— Будем! — согласился Крайнов, вплотную занимаясь заказанной говядиной по-строгановски.
Быстро позавтракав, они поднялись обратно на этаж, где у дверей номера Шрама столкнулись с Некрасовым.
— Доброе утро! — бодро заявил тот, никак не прокомментировав тот факт, что его забыли взять с собой на завтрак. — Стартуете на Гребенщикова?
— Стартуем! — подтвердил Шрам. — Вот только экипируемся. У тебя новостей за ночь прибавилось?
— Увы. Мои ребята ищут в сети любые упоминания двух власовских автомобилей, может по номерам удастся что-то раскопать, как-то локализовать поиски.
— Концентрируйся на «Ровере». «Ситроен» нашли ребята Стаса, скорее всего на нем настоящий Власов ездит, а наш — джип предпочитает.
— Ясно. Сконцентрируемся на этом номере. Диме еще не звонил?
— Нет. Позвоню, когда с Власовым поговорю.
— Логично. Ну что, с богом? Вы — на Гребенщикова, а я — снова за компьютер? Будем копать?
И ведь ни малейшего осадка после вчерашнего разговора, как будто его и не было, — отметил про себя Шрам. Это было хорошо. Разлад и настороженность в команде Шраму сейчас нужна не была. Хотя настороженность все-таки появилась. С его стороны…
На улице начинало припекать, столбик термометра поднялся до 22 градусов и явно собирался лезть дальше. Тщательно умытое бесконечными июньскими дождями солнце светило ярко и мощно.
Сев в арендованный «Мерседес», Крайнов немедленно включил кондиционер.
— Не ожидал, что в Сибири будет жарко? — усмехнулся Шрам, усаживаясь на пассажирское место.
— Может еще все обойдется?
— Да я про погоду.
— И я про нее, — без тени улыбки ответил Крайнов, — не люблю жару. Сразу Афган вспоминаю… А ты?
— А я — нет, — скривишись как от зубной боли, ответил Шрам, — я его забыл. Как страшный сон.
— А я не могу…
Шрам и Крайнов познакомились в 88-м году, в Афганистане, в то время, когда вывод советских войск из этой страны уже был близок, а смысл войны уже давно был потерян как рядовыми, так и офицерским составом. Не было никаких красивых историй, которыми пестрят сериалы для домохозяек… Никого из них не накрывал залп своих же минометов, никто никого не тащил на себе 15 километров до своей части. Просто однажды в Кундузе встретились старший лейтенант Станислав Крайнов и старший сержант Сергей Казанцев, на щеке которого алел свежий шрам, которому не было еще и трех месяцев. Оба — из ВДВ, только Казанцев в Афганистане провел уже год, а Крайнова туда отправили всего месяц назад, и не смотря на свое более высокое звание, он имел куда меньше боевого опыта, чем у своего нового знакомого.
Они могли и не встретиться. Могли встретиться, но не подружиться… Но так сложилось, что оба почувствовали друг к другу крепкое уважение. Крайнов счел Казанцева умудренным опытом и с удовольствием выслушал от него несколько советов, которые, вполне возможно, помогли ему выжить в пекле афганской войны, ну а Шрам взял Крайнова на заметку за мастерство в стрельбе и рукопашном бою. Новости из СССР доходили противоречивые, но по обрывочным данным становилось понятно: страна меняется. В лучшую или в худшую сторону — пока не понять, но меняется кардинально и мощно, и когда война закончится и он вернется домой, чтобы выжить и отвоевать себе место в этих новых реалиях, нужны будут верные и надежные люди.
Иными словами, уже тогда, в 88-м, Шрам закладывал первые кирпичики в постройке своей будущей империи. И уже тогда подмечал, какие люди могут ему пригодиться.
В жизни Стаса еще будут истории с попаданием под огонь своих и с вытаскиванием раненных на спине, будут моменты, когда он будет уверен, что ему приходит конец, и будет драться как в последние раз… В жизни Шрама — уже нет. До увольнения в запас ему остается месяц, Крайнову же — еще почти год.
Всю дорогу до дома Димы Власова, располагавшегося на северо-восточной окраине города, они доехали минут за тридцать, обменявшись лишь парой слов. Новосибирск вокруг просыпался и радовался солнцу и теплу. На улице появились первые стайки детей и подростков с водяными пистолетами, ведрами и бутылками, активно праздновавшие день Ивана Купала. Кто-то обливал друзей, кто-то на свой страх и риск — прохожих и проезжающие мимо автомобили, иногда нарываясь на ответный огонь из открытых окон. Их «Мерседес», однако, никто обливать не рисковал — серьезная черная машина внушала уважение и страх, должно быть даже первоклашки еще инстинктивно опасались «новых русских», которых они сами не застали, но зато много слышали об их нравах от переживших 90-е родителей и старших братьев.
Шрам никогда не носил малинового пиджака и золотых цепей, но знал людей, которых не миновала эта причуда моды.
Подъезжая к искомому дому, Стас набрал номер одного из своих бойцов.
— Слава, объект на месте?
— Да, шеф. Из дома не выходил.
— Кто в квартире?
— Коля засел на крыше напротив. Докладывал, что в окно видел трех человек. Вероятно отца, мать и сам объект.
— Ясно, отбой.
— Будем брать?
— Отбой, Слава. Я сам.
Припарковавшись позади уже знакомого по фотографиям красного «Ситроена», Крайнов спросил:
— Ты со мной?
— С тобой, конечно. Пойдем вдвоем. Действуем нахрапом. У тебя удостоверение есть?
— А то! — усмехнулся Крайнов, похлопав рукой по карману на груди. — Запугаем клиента как следует. Я другого опасаюсь. А что, если мы все-таки ошиблись?
— В каком смысле?
— Что, если там сейчас НАШ Дима? А мы к нему вломимся с треском и грохотом. Он же нас по потолку тонким слоем раскатает.
— Нет, не наш это Дима. Это хрен какой-то, который в штаны наложит, когда мы к нему вломимся.
— Шрам, может, ты все-таки в машине подождешь? Я Колю возьму или Славу. Войдем, всех уложим мордой в пол, всех проверим… Тогда уже и ты подойдешь.
— Нет, Стас, я с тобой и точка. И не только потому, что не хочу твоих бойцов привлекать к лишним разговорам. Чем они меньше знают, тем мне спокойнее. Да и вообще… Хочешь сделать что-то хорошо — сделай это сам. А мне сейчас ох как надо сделать все хорошо, не допуская никаких случайностей и проколов. Так что идем мы с тобой вдвоем и точка!
Шрам достал из кармана брюк пистолет ASP 2000 и проверил количество патронов. То же сделал и Крайнов, только с оттенком легкой неприязни к оружию. Конечно, Стас привык к серьезным пистолетам, чтоб магазин патронов на 20, чтоб прицельная дальность — больше сотни метров, а этот… Игрушка! Зато какая компактная игрушка! Легко помещается в кармане, легко и быстро вытаскивается в случае необходимости. А если это «в случае необходимости» происходит, дальность боя, как правило, исчисляется метрами, а не десятками метров. А с пары метров ASP ничуть не менее смертоносен, чем «Беретта» или «Стечкин».
— Давно я сам на разборки не ходил! — усмехнулся Шрам, пряча пистолет обратно в карман. — Года с 95-го, кажется, да?
— Как пользоваться-то помнишь?
— Обижаешь! Такое не забывается. Пистолетик смешной, конечно, да и рука у меня уже не та, что прежде, но на короткой дистанции не промахнусь. Да и не придется нам стрелять, я уверен.
— Ну, раз уверен, тогда пойдем!
Крайнов открыл дверь подъезда за секунды, введя в домофон какой-то код. Все эти бронированные двери подъездов Шрама всегда смешили и удивляли. От настоящих профессионалов они не защитят — открыть их можно легко и непринужденно. От мелких домушников, в общем-то, тоже — «Скажи в любой домофон: «Я» и дверь откроется». Ну а то, что после установки железной двери с домофоном в подъезде станет чисто — тоже весьма сомнительно. Гадят всегда свои. Чужие гадят у себя.
Шестой этаж. Железная дверь квартиры. Стас встал у двери так, чтобы моментально просунуть в нее ногу, если она откроется, Шрам — по другую ее сторону. Если они все же ошиблись и внутри — тот Дима, который им и нужен, Стас умрет первым. Но на то и нужна служба безопасности, чтобы принимать на себя удар, верно? Подумав секунду, Шрам отодвинулся еще чуть дальше — не из опасения за собственную жизнь, просто его изуродованное шрамом лицо хозяйке дома лучше раньше времени не видеть, зато потом оно послужит дополнительным фактором, развязывающим язык. В лихие 90-е это срабатывало — люди инстинктивно пугаются уродства, полагая, что изувеченный человек обижен на жизнь и готов сделать с другими людьми то же, что кто-то уже сделал с ним.
