Неожиданно справа показался силуэт с тлеющим окурком в кулаке. Прямо мимо палатки спецназа. Начальник штаба.

«И чего полковнику не спится? С нами вроде не идет в рейд». Полосатого в тельнике Топоркова, засунувшего руки в карманы спортивных штанов, начштаба тоже приметил и узнал в темноте.

– Товарищ полковник? – Никита вытянулся, руки вдоль тела.

– Вольно, майор. – Селезнев не спеша, чуть вальяжно подошел к Топоркову, пожал руку. – Чего тельником сверкаешь? Мишень для чеха?

Улыбнулись, но сгусток облака, за который нырнула луна, скрыл мимику обоих. Офицеры встали рядом, почти вплотную, наслаждаясь свежестью ночи. От Селезнева пахнуло дымом вперемешку с одеколоном.

– Не спится, Никита Сергеевич? – вдруг как-то не по-военному спросил начштаба. – Завтра в рейд?

– Да т-а-ак… – Никита спохватился, – так точно, в рейд, в горы, туда.

Оба машинально взглянули в сторону черного бесформенного горизонта, на юг.

– И что? Много вопросов, гаданий обуревают твою светлую голову, разведчик?

– Да уж, товарищ полковник, немало. Трещит башка прям по швам.

– Да ладно уж, по швам. Ты у нас заговоренный какой-то. Шов, поди, один – от аппендицита? – Селезнев улыбнулся.

– Да есть маленько. Аппендицитов пять имеется. – Никита чуть сморщился от облачка сигаретного дыма, но это была последняя затяжка начштаба. Тот затушил окурок и, словно фокусник, неуловимым движением распрощался с ним.

– Много ты там, на КП, майор, наговорил лишнего. Ты ж разведка, сам должен понимать, угадывать, да к тому же еще и офицер. Что за произволы, перебивания и шутки? – Селезнев не корил, не ругал, не третировал, видно было, что так, для проформы, напомнил. – Нельзя так, майор.

– Есть, товарищ полковник. Только я уже критику от вышестоящего командования два раза получил. Пока что без взысканий.

Тишина. Где-то вспорхнула лесная птица, да кто-то брякнул чем-то железным.

– И все равно, – вдруг заговорил обратное начштаба, – понимаю вас, ребята. Непонятки, вопросы есть, и при этом резонные. С туманом в голове идти в туман зеленки не пристало бойцу российской армии. Понимаю, хоть и не вылезаю из штаба, как крыса, ей-богу! А за вас, за пацанов твоих, за выполнение приказа и задания постоянно переживаю, словно сам ползаю там, рискую и терплю и…

– Товарищ полковник, ну что вы? Понимаю вас. И, честное слово офицера, никто из моих так не думает и не считает вас ни крысой, ни тряпкой. А как вы бегаете по утрам и полсотни отжиманий на кентусе – так это только в плюс начальнику штаба. Радуемся за вас.

– Да? Ну ладно, ладно, Никита. Хорошо. – Полковник аж вырос и приободрился от правдивой похвалы.

Селезнев помолчал, пожевал ус и малость сломался.

– Майор. Задание на самом деле очень и очень непростое. Принести, донести, уйти? Да нет, майор. Не все там так легко и просто, мне кажется… – Селезнев чуть замешкался, но, вздохнув, продолжил: – Не все знаю, не ведаю истинной цели рейда и всех задач операции. Тех, что в конверте Рогожина. Его строго открыть по времени «Ч». Но сдается мне, Никита Сергеевич, что очень тяжко может статься там! Одних офицеров в рейд. Раз. Часто ли вам приходилось таким составом уходить? Нет. Состав группы странный – с майором-химиком, ученым из НИИ да с неизвестной установкой. Типа спутниковое слежение, новая модель. Какие тогда, к черту, химик и гражданские? Это два.

Селезнев сплюнул, прислушался. Видно, и его терзали те же мысли, что и Топоркова. И ему не спалось.

– Товарищ полковник! Юрий Владимирович. Так вы, серьезно, тоже не владеете всей инфой? – Никита нахмурился и попытался разглядеть черты лица собеседника.

– Так. Ладно. Проехали, майор. – Полковник вдруг снова стал начштаба. – Я тебя не видел, мы не говорили, никаких мыслей не было. Как понял?

– Слушаюсь, товарищ полковник. Мои мысли – только мои скакуны.

– Вот так, майор, – Селезнев оглянулся, поправил портупею и прильнул на секунду к Топоркову, – будь осторожней, майор. Береги группу и думай. Понятно? Думай.

– Есть, това…

– Все, а теперь отдыхай и не морочь голову. – Селезнев пошел было дальше, но обернулся и шепотом добавил – Будь осторожен, майор!

Последний перед рейдом апрельский день ушел действительно на отдых и помывку. Лопали от пуза (благо столовка разведки армии умела кормить вдоволь и вкусно), кто-то даже пробовал выпивать. Никита сам приговорил полторашку разливного чешского нефильтрованного. М-м! Боги отдыхали. Помимо трапезы два раза спускались на реку, к порогам. Принять холодные ванны Аргуни. Раз посетили баню с местными дубовыми вениками (хотя здесь, под Шатоем, в апреле еще нет свежих). Отсыпались даже днем, особенно Баллон, который любил пожрать да покемарить.

Начальство не видели. Только с Рогожиным пересекались пару раз, да майор Попов – начальник приданной разведке воздушной кавалерии пробегал мимо, поздоровались. Через него разведчики часто доставляли и получали гуманитарку – алкоголь, деликатесы, посылки, видео, просто передачки с Большой земли, и, бывало, даже телок привозили. Страшных, как война, но все же долгожданных. Обратно, на «землю», вертушки забирали баранину, овощи, фрукты, травку, трофеи войны и прочее барахло, изъятое зачистками, рейдами или нелегальной скупкой.

Никита уже не сильно терзался мыслями о мутном задании. Генерал своих никогда не подставит ни за какое бабло мира. И не бросит. Груз «Z», чем бы там ни оказался, будет доставлен в пункт назначения. Скорее всего, что-то с опытами связано – либо с радиацией, либо с химией. Ведь налицо майор-химик, ученый-очкарик, да еще и балласт в виде противогазов, РЗК да аптечек. Хрен с ними, отведем, дотащим, скомпонуем. И свалим на базу. Пулей. Здесь, в Чечне, что только не испытывали за эти две войны, кого только не водили! А уж через горы и границы местных мини-государств – и подавно.

Никита настроил связь, подкрутив нужные тумблеры и пощелкав по микрофону наушников. Денис махнул вдалеке рукой, сидя у валуна (прозвище Холод прикрепилось к снайперу еще с Пскова из-за привычки шифровать нехитрые сигналы по принципу сленга: холодно-тепло-горячо соответственно как спокойно-мутно-плохо).

– Хорош срать. Загадил тут все – ступить негде, кругом твои мины да «егоза», – шепнул в пуговку гарнитуры связи Никита, – туалет в блок-боксе тебе на что, засранец?

– Никит, ну че ты, ей-богу? Туалет не робит уже два дня, ты же знаешь. Я аккуратно, щас разик, и все! – отозвался первый номер топорковской группы.

– Связь нормальная, отбой, минер. – Никита отключил гарнитуру связи и зашел в палатку.

Духота плотной завесой встретила вошедшего – казалось, кислород кончился. Топорков быстро прошел к своей койке, положил гарнитуру на подушку, схватил бутылку «Архыза» и поспешил на выход. На солнце, стоящем в зените, палатка нагрелась как печка-буржуйка, несмотря на масксетку и перистые облака, периодически затмевающие лучи светила.

Бойцы роты спецназа, которой командовал Топорков, расположились в ста метрах рядом, по шатрам, дрожащим на ветру. Те, что шли в этот рейд, отобранные командиром, временно «квартировали» в его палатке. Так распорядился сам Топорков.

Уже не раз Никита выслушивал вопросы ребят, их сомнения и размышления по поводу предстоящей операции. К своим сомнениям добавились новые – обдумывал те нестыковки, которые он ранее и не заметил.

Почему одни офицеры, да еще такого ранга? Тащить груз-установку, совместив роль грузчиков и провожатых? Два лейтенанта, сержант, капитаны, майоры, подпол в отставке, полковник. Не жирно для чернорабочих-то?! А пешеходами топать по горной зеленке целые сутки с грузом, да еще все время вверх? Без вертушек, без доставки воздухом! Почему?

Можно легко и быстро – одного «мишку» да пару «крокодилов» в прикрытие, бац, и через час на месте. Нет же, пешочком по пересеченке, почти с полцентнером за спиной, сквозь сферу влияния бандформирований президента ЧРИ Садулаева. А там и до басаевских владений недалеко. Писец!