– Ну что, мы идем обедать? – звонкий голос подруги заставил Карину вздрогнуть.

– Ну конечно, – Карина стремительно поднялась, бросая телефон в сумку.

Они быстро спустились в переполненном лифте и дошли до кафетерия, в котором всегда обедали.

– Ты ведь в курсе, что продажа вашего издательства – это уже решенный вопрос? – Карина замерла. – Уже документы оформляются. Так что скоро вас ждут радикальные перемены.

– Да, я слышала об этом. Просто не думала, что все случиться так скоро.

– Да не грусти ты, Карин, как бы там ни пошло, ты себе всегда работу найдешь. Хотя всегда поражалась – зачем тебе вообще работать? Родители богатые, муж тоже не бедствует, а ты сидишь в этой редакции, спину гнешь и зрение гробишь за копейки.

– Надя, я люблю свою работу! Меня все устраивает, – упрямо опустила голову над тарелкой Карина.

– Ох, Карина, Карина! Вот вроде мы лучшие подруги, а ты как была раньше полна загадок и закрыта, так и осталась. Ведь так и не рассказала до сих пор, где была целый год после того, как мы с нашего морского отдыха вернулись!

– Я говорила, что отец отправил меня учиться за границу, – опустила глаза Карина.

– Ой, только мне не парь! Почему с тобой тогда связаться нельзя было?

– Просто так вышло. И давай тему закроем.

– Вот! – указала на Карину вилкой. – Вот ты всегда так! Я тебе все рассказываю, и Римка тоже! А ты только сидишь, слушаешь и киваешь. Почему ты никогда ничего не рассказываешь? Думаешь, я не вижу, что у тебя жизнь с твоим благоверным не сахар? Ты же как тускнеешь вся, день за днем! Скоро от прежней Карины и не останется ничего! Но все равно молчишь!

– Надюш, не злись. Я молчу оттого, что в моей жизни ничего не происходит такого, о чем стоило бы рассказать. Это у вас с Риммой жизнь ключом. А у меня что? Из дома на работу, с работы домой. Ни приключений, ни романов.

– А я вот все жду, Каринка, когда тебе все это уже надоест! Вот сколько ты будешь жить так, чтобы угодить всем вокруг? Когда очнешься и поймешь, что жизнь – она одна и повторения не будет! Когда ты уже пошлешь всех лесом и начнешь жить по-настоящему?

– Я и живу, – тихо ответила Карина.

– Живешь как? Сидишь дома, пока твой муж по кабакам телок таскает?

Карина вздрогнула.

– Ты знаешь?

– Да все об этом знают, Карин! Он же ни от кого не скрывается! И я его видела, и Римка! У него же совести нет ни грамма. Почему ты это терпишь? Почему не пошлешь его?

– Надя, тише! – зашипела Карина, оглядываясь по сторонам.

Надя на это только презрительно фыркнула.

– Они все тебе кто? – обвела она людей в кафетерии взглядом. – Ты их знаешь? Ну так и чего дергаешься?

– Надя, ну как у тебя все просто! У меня сейчас отец лежит в кардиологии, ему очень плохо. Если сейчас я еще и развод затею, то это его вообще добьет. К тому же он Андрею все управление семейным бизнесом передал. Ты представляешь, во что наш развод превратится? Это же сплошные скандалы и тяжбы будут!

– И что, поэтому ты будешь сидеть и терпеть, боясь задеть чьи-нибудь чувства? Сколько это будет длиться? Пять лет, десять? Твой Андрюша, урод, на бабки твой же семьи шалав таскает по номерам и тряпками от кутюрье одаривает, а ты сидишь в редакции за копейки и одеваешься как монашка. И тебя все устраивает?

Карина вскочила.

– Спасибо за компанию. Увидимся еще, – и почти побежала к выходу.

– Карина!!! Прости! Я не хотела! – беспомощно смотрела ей в след подруга. – Я просто переживаю за тебя.

Ласковые губы скользили по коже, зажигая все новые и новые костры. Карина не знала, куда и как исчезла ее одежда. Тимур уложил ее на кровать. Его горящие восхищением глаза следовали по ее телу за руками. Карина лежала перед мужчиной на его постели совершенно обнаженная и почему-то не испытывала смущения. Под завороженным взглядом Тимура она чувствовала себя самой прекрасной, единственной для него. Не было ни прошлого, ни будущего, был только этот момент, в котором в целом мире были лишь они и между ними не было преград.

– Ты так красива… Словно моя самая смелая мечта, – хриплый шепот Тимура скользил бархатной лаской по телу Карины, заставляя все внутри дрожать и томиться в ожидании, желать чего-то совершенно ей не знакомого. – Я могу смотреть на тебя не отрываясь целую вечность… Ты мое Солнце, ты центр всего, что есть… Я сам себе не верю, что нашел тебя… Не верю, что мог быть таким везучим… Разве я заслужил это, Солнышко мое? Я был идиотом, разменивался на других… Прости меня… Я просто не знал… Не мог знать, что ты есть… Что существуешь на самом деле… – горячие губы все лихорадочней скользили по коже Карины, заставляя тело дрожать и выгибаться. – Теперь только ты существуешь для меня… Ты мое Солнце, только мое! Навсегда! Не отдам, не отпущу!

Тимур поглощал жадными поцелуями каждый сантиметр золотистой кожи, стараясь скрыть крупную дрожь, что уже сотрясала его тело, просто изнывавшего от желания.

– Я просто с ума схожу от вкуса твоей кожи, Солнышко, – шептал он, соскальзывая губами на живот Карины и медленно возвращаясь к груди, оставляя за собой влажную пылающую дорожку поцелуев. – Я дурею, когда смотрю на твою грудь, ничего красивее я не видел в своей жизни и даже в фантазиях не представлял. Я смотрю и боюсь, что ты сейчас исчезнешь, просто растаешь как дым, потому что просто не можешь быть настоящей.

Губы Тимура захватили ее сосок, и Карина, широко распахнув глаза, в изумлении выгнулась под ним, не в силах контролировать свое тело. Тимур глухо застонал, с жадностью ловя отклик ее тела. Он накрыл Карину своим сильным телом, не прекращая ласки, заставляя биться под ним и выгибаться. Бедра девушки сами раскрылись перед скользнувшей в их развилку рукой мужчины. Карина больше не руководила своим телом, словно ее смела горячая лавина, и она подчинилась этой силе. Ее несло куда-то с бешеной скоростью, и все, что она могла, это беспомощно цепляться за тело Тимура, чьи руки и губы рождали в ней эту неистовую стихию. В отчаянном желании удержаться она оплела его мощное тело руками и ногами, приникла к нему всем телом и отчаянно умоляла о чем-то, сама не зная о чем.

– Останови меня, – мучительно прохрипел Тимур в губы Карине, уже содрогаясь всем телом и глядя на нее затуманенными от дикого желания глазами, – останови меня сейчас, если боишься или сомневаешься. Ты все равно уже моя, и я буду ждать хоть вечность. Останови!

– Нет! Я хочу! Сейчас, – голос Карины прозвучал как рычащий приказ, хотя сама она и не сознавала этого.

Исчезла, растворилась в водовороте безумного желания робкая девочка Карина. Под руками и губами Тимура родилась, вырвалась из глубоко запрятанной клетки неистовая тигрица, она вцепилась в тело мужчины зубами и ногтями, уже не прося, а требуя своего наслаждения, своего дикого освобождения.

– Посмотри на меня, – хрипло приказал Тимур. – Я хочу, чтобы ты смотрела, хочу видеть твои глаза, когда станешь моей навсегда.

Бедра мужчины резко толкнулись вперед, и из горла Карины вырвался сдавленный стон боли. Глаза Тимура распахнулись в изумлении, а тело затрясло как в лихорадке.

– Почему ты не сказала?.. Почему? Я бы был нежнее. Солнышко мое! Прости меня, что не догадался! Ты ведь и правда моя, вся моя, без остатка, – Тимур задыхался от счастья и нежности. – Нам нужно остановиться…

– Нет, прошу тебя! – вцепилась в него Карина. – Пожалуйста!

Она и сама не знала, о чем просит, но, после того, как боль отхлынула, поразительное чувство наполненности затопило ее сознание еще более сильной, чем прежде, волной желания. Тело просто разрывалось в мучительном стремлении к чему-то незнакомому, но жизненно необходимому сейчас. Ей казалось, она умрет, если это не завершится.

Тимур двигался медленно и осторожно, и только испарина на всем теле, хриплые стоны и каменное напряжение мышц выдавали то, как тяжело ему было сдерживаться. Но вскоре тело Карины само стало устремляться в каждом движении ему навстречу, подгоняя его. Карина заметалась, выгибаясь под телом Тимура, она тонула, теряла себя. Столько чувств одновременно нахлынули на нее, что они просто не могли уместиться внутри, грозясь разорвать ее грудную клетку на части. И она выпустила их, отчаянно крича, словно новорожденный, приветствуя этот ослепительный мир, что открылся перед ней в эту секунду. И тут же рухнула с высоты, покидая сводимое сладкими судорогами собственное тело и слыша рокочущий стон Тимура.