Впрочем, о пропитии или обмене старый мудрый еврей ничего не говорил. И Джек пользовался лазейкой в семейном завете, как только мог.

Новый Иерихон, куда еще вчера скромно шлепнулась капсула Джека, представлял собой довольно развитую планету, с прекрасной инфраструктурой и налаженными торговыми каналами.

С Иерихона шли оптовые поставки обогащенной ураном руды, множество драгоценных камней и высококлассное золото. А уж когда на втором континенте из двух имеющихся, нашли горючие материалы, счастью жителей Нового Иерихона не было предела.

«Наивные, – кисло ухмылялся Кацман, – они думали, что им что-то перепадет».

На жилы споро присели всевозможные власть имущие семейки, быстренько поглотив вялый бизнес, и даже не подумав подавиться хлипкими протестами или открытыми действиями. Старожилы космического бизнеса свое дело знали, да и начинал каждый из них совсем не с работы клерка в захудалой конторке Протектората. Бывшие пираты, преступники, отчаянные выходцы с таких же, как и у Кацмана, обедневших колоний – они знали цену богатству, власти и силе. Последней, кстати, те и пользовались, когда прямое предложение отвалить в сторонку на коренных жителей Иерихона не действовало.

Скоро и жестоко подавив зарождающиеся конфликты массовыми вливаниями сил обученных в настоящих сражениях наемников, царедворцы торговли заняли места, пустили корни и выставили ветки в пространство, зацветая буйным цветом, как аллергик по весне.

В защиту новой власти планеты можно было сказать только одно: они действительно сначала предлагали миром решить вопрос. Миром не вышло, а вот старой доброй войной – вполне.

Да и простые жители Нового Иерихона не слишком заметили разницу. Рабочего на карьере или дежурного орбитальной базы не сильно волновало, кому именно пойдут его налоги, а вот размер этих самых отчислений их волновал серьезно.

Решив сразу не давить население сборами, царедворцы выждали полагающееся время, а затем, дав надкусить людям налаженную и спокойную жизнь, принялись понемногу повышать ставки. Разленившиеся после терраформации потомки этих самых терраформировщиков недовольно морщились, кривились и даже создали оппозиционную партию в противовес имеющейся «Иерихонской власти», но, тем ни менее, выползать дальше уютных ресторанов и борделей со своими протестами не хотели.

Так Новый Иерихон и зажил. Поставки материалов шли исправно, власти подкармливали Протекторат льготными контрактами и с удовольствием принимали на планету переселенцев на черновые работы. Жители Иерихона ели, пили и тыкали пальцами в сенсоры на мониторах, куксились и продолжали вяло ворчать: «мы против», не забывая при этом исправно спускать приличные зарплаты на удовольствия и блажь.

– Блядь, какие же вы придурки, – не уставал повторять Кацман, разглядывая десятки ярких вывесок на ночных улицах столицы планеты, – вас же хоть сейчас режь, вы только попискивать станете. И чего Гай тут забыл?

В этот момент из двери, мимо которой шел Джек, выкатился в хламину пьяный мужчина с благородной лысиной на голове и густой бородой на лице. Мужик глупо похихикивал, хлопал в ладоши и улыбался, как дитя в конфетном магазине.

Следом за ним бесшумно скользнул высокий охранник с цепким внимательным взглядом. Он быстро огляделся, заметил застывшего на улице Кацмана и тут же натянул на лицо дежурную пластиковую улыбку.

– Мсье слегка перебрал, – извиняющимся тоном произнес охранник, стараясь оттеснить прыгающего на одной ноге мужика за свою широкую спину. – Пожалуйста, проходите, я все улажу.

– Ага, – едко сказал Джек, – перебрал он. В массажном салоне, да? – он кивнул на мигающую в нескольких спектрах прозрачную вывеску над головой охранника. – Или у вас в массажные крема спирт добавляют? Я бы тогда зашел…

– Не стоит, – тут же сменил тон голоса вышибала, цепко схватив лысого мужичка за плечо. – Это вас не касается, – ледяным тоном закончил он, подталкивая посетителя обратно к заведению «Волшебные пальчики».

– Я думаю иначе.

В зеленых глазах Кацмана блеснул хищный огонек, смешанный с безумием. Он вытащил из кармана плотной куртки жетон представителя властей и сунул его под нос охраннику. Тот отступил на шаг, но не растерялся.

– Пошли, – кивнул он, – со старшим поговоришь.

Представительный детина втолкнул в двери смеющегося клиента и кивком указал на неприметную дверь сбоку от входа, находившуюся прямо у пункта наблюдения охранников.

– Тебе туда.

Кацман не стал спорить или задираться. Пока не стал, отложив это сомнительное для других удовольствие напоследок.

Через двадцать минут, спустившись на внутреннем лифте на несколько этажей под землю, Кацман уже стоял в огромном зале с длинными рядами дверей слева и справа. Из-за дверей доносились различные звуки, больше всего напомнившие Джеку пыточные камеры из популярного реалити-шоу по центральному каналу Протектората. «Кухонный Ад – сотри свою морковь», – вспомнился Джеку лозунг этой популярной передачи.

– Блядь, это здесь, что ли, снимают? – недоуменно произнес Джек.

– Что? – не понял его вопроса сопровождающий его работник салона. Кацман смерил его взглядом. Низенький, толстенький мужичок неопределенного возраста и пола, похожий одновременно и на женщину, и на мужчину, он был одет в странный костюм из склепанных между собой звенящих побрякушек. Гайки, железки, обломки лезвий, колечки и обрывки цепей дополнял собачий ошейник с длинными шипами и такие же шипастые наручи. Маленькие ступни толстых обрюзгших ножек это чудовище сексуальной фантазии чужих прятало в лакированные сапожки со шпорами.

– Ничего, это я думать пытаюсь. Где он?

– Вон та дверь, третья справа, – быстро ответил сопровождающий. – Только я туда не пойду, – обливаясь потом от страха, просипел он. – В прошлый раз он меня на опыты отдал, я едва выжил.

– Это ты после них такой неопределившийся? – Джек хмыкнул, откровенно пытаясь рассмотреть пол мужичка. Тот покраснел, но предпочел смолчать.

– Да и хрен с тобой, вали отсюда, – вальяжно махнул рукой Кацман. – Меня он никуда не отдаст.

Сопровождающий мигом растворился в темных коридорах подземного помещения, оставив Джека в пустом холле одного. Кацман сделал шаг, и над его головой тут же зажегся свет, превратив полутьму в яркое пятно. Датчики движения работали только на теплокровных, как пояснил ему звенящий гермафродит.

«Ксенофобы, значит, – порадовался он про себя, – Ну-ну… Вас ждет сюрприз».

Джек распахнул нужную дверь, резко и тихо. Открывшаяся картина заставила его отступить на шаг, положив руку на спрятанный игломет.

Ничего общего с развлечениями тут не было. Вместо кроватей, плеток и пыточных инструментов этого маленького садомазохистского клуба стояли анатомические столы, на которых ловили всевозможные галлюцинации мужчины и женщины. Разного возраста, расы и степени истерзанности, они хныкали, стонали, просились к маме, выгибались в экстазе удовольствия, кричали и смеялись, требуя хозяина продолжать.

Перед центральным столом, под светом яркой лампы стоял высокий худощавый мужчина с короткими светлыми волосами, увлеченно распиливающий лазерным скальпелем очередную жертву эксперимента. Жертва на вид была достаточно молода, она комментировала каждое действие хирурга спокойным и сосредоточенным голосом, озвучивая все ощущения и свое самочувствие.

– Ты что за говно сварил, Гай? – моргнув, рыкнул Джек, закрывая за собой дверь. Гавриил Травкин медленно обернулся, пытаясь понять, кто именно стоит перед ним. На стерильном комбинезоне врача алыми пятнами расцветали все следы его экспериментов.

– Милый, закрой дверь, мне холодно, – подала голос со стола за его спиной растерзанная девушка. – Ты же только что удалил мой желудок, мне дует.

– Ебать-колотить, – только и смог выдохнуть Кацман, чувствуя, как даже его мутит от густого запаха крови, желчи и испражнений.

Вентиляция в помещении была отвратительной, если вообще была.

– Джек? – неуверенно спросил Гай, поднимая на лоб защитную пластиковую маску, забрызганную кровью. – Ты как меня нашел?