Сёстрам Алексеевской общины батюшка писал:
«Ныне от вас следует моё отлучение, но вы о том, конечно, не печальтесь, понеже всё не без воли Божией совершилось. Итак, не печальтесь, а радуйтесь, что до такой скорби благость Божия нас доводит, тем более что она пришла совершенно безвинно, а за одно обличие человеческого нечестия и вопиющей на небо несправедливости, что мы, по обязанности нашей, всегда о том говорить должны, и не токмо страдать, но и умирать готовы».
Герасим всегда помнил наставнические беседы с батюшкой Феодором, в которые он вкладывал тепло своего большого сердца и которые оставались в памяти высокими словами святых подвижников Варсануфия и Иоанна Египетских: «Не унывай в скорбях и трудах телесных, которые несёшь, трудясь ради общежития; ибо и это также значит – полагать душу свою за братию (I Иоан. 3, 16), – и надеюсь, что велика будет награда за труд сей. Как Иосифа Господь поставил прокормить братию свою во время голода (Пс. 32, 19) в Египте, так и тебя поставил Он послужить общежитию. Я же повторяю тебе слово Апостола: ты убо, чадо, возмогай благодатию Духа Святого (2 Тим. 2, 1).
Один трудами по Богу достигает в покой Его, а другой достигает туда же смирением. Ты же держись в том устроении, чтоб получить оный за то и другое, когда умрёт в тебе гнев, вследствие укрощения раздражительности в сердце твоём; и тогда исполнится в тебе слово Писания: виждь смирение аде и труд мой, и остави все грехи моя (Пс. 24, 18). Господь да сохранит душу твою, и тело твоё, и дух твой от всякого зла, от всякой противности, наносимой диаволом, и от всякого мечтания, возбуждающего мятеж мыслей.
Остерегайся, чтоб не окрали тебя лукавые змеи и не отравили ядом своим серчания. Он смертоносен. Никто никогда не совершит добра посредством зла, потому что сам побеждается злом. Напротив того, добром исправляется злое (Рим. 12, 21). Ты стоишь на позорище; почему и должен бороться со зверьми, подобно Апостолу в Ефесе (1 Кор. 15, 32), который хвалился, победив зверей. Ты ввергнут в бурю морскую; почему и должен претерпеть многия опасности и подвизаться против обуревания волн. Препобедив их с помощью Божиею, войдёшь в тихое пристанище о Христе Иисусе, Господе нашем».
Батюшка Феодор за всё благодарил Господа. Любимцу Герасиму он наказывал мудрыми подвижническими наставлениями святых преподобных отцев Варсануфия и Иоанна Египетских:
«Настрой себя благодарить Бога за всё, слыша слово Апостола: о всём благодарите (1 Сол. 5. 18). Будешь ли ты в скорбях, или в нуждах, или в утеснениях, или в болезнях и трудах телесных, – за все, постигающее тебя, благодари Бога, ибо многими скорбями подобает нам внити в царствие Божие (Деян. 14, 22). Итак, не сомневайся душою твоею и не расслабляйся ни в чём сердцем твоим; но вспоминай Апостольское слово: аще внешний наш человек тлеет, обаче внутренний обновляется по сия дни (2 Кор. 4, 16). Если не претерпишь страданий, не можешь взойти на крест и причастником быть спасительных плодов его».
«Пока корабль в море, он бывает подвержен опасностям и буйству ветров. Когда же достигнет в тихую и мирную пристань, не страшится более опасностей, бедствий и приражения ветров, но пребывает в безопасности. Так и ты, пока пребываешь с людьми, ожидай скорбей, опасностей и приражения мысленных ветров. Когда же достигнешь в уготованное тебе пристанище безмолвия, тогда не будешь иметь страха».
Отец Феодор был истинно стяжатель духовных сокровищ. Он стремился к вечному спасению души, ибо видел в цветении жизнь человека, его созревание, как удивительного плода, в котором святость и благодать Святого Духа сохраняется в прочной вере и чистоте благодатью Божией для будущей жизни.
В августе 1777 года двадцатилетний Герасим Зырянов указом императрицы Екатерины II был утвержден в списке монастырских штатов.
В Троице-Сергиевой пустыни, расположенной за чертой российской столицы, управляющие настоятели часто менялись, правда, люди эти были простые и добрые по своим личным качествам, но в основном – малоопытные в духовном руководстве братии и несведущие в хозяйственных распоряжениях. Братия пустыни, несмотря на ограниченный штат, проводила жизнь строгую и трудолюбивую. При соблюдении внешней стороны монастырского устава, что касательно времени и порядка церковных служб, общей трапезы и монастырских послушаний, не было в обители порядка в управлении внутреннем, который зависит не столько от буквального соблюдения устава, сколько от духовной опытности начальствующих в руководстве душ, им Богом вверенных. Для Герасима, приученного к правилам об откровении помыслов перед духовно опытным наставником, существовавшем в Саровской пустыни и Санаксарской обители, было странным, что в Троице-Сергиевой пустыни таких правил не было, и, конечно, во всякое время подать полезный и спасительный совет неопытному в постоянной многотрудной борьбе с невидимым и злохитрым врагом, да и просто со своими страстями, было некому. А ведь Герасим знал, что хранение совести через возможно частое откровение, или исповедание, своих помыслов и дел, вследствие всецелого предания себя руководству духовно опытного и благорассудительного старца, есть основание, залог и ходатай иноческого преуспения, как то показывают согласные свидетельства всех святых отцов-подвижников. Но сколько велико и душеспасительно это святое делание, столько же противится этому враг и супостат диавол. По словам преподобного Дорофея, «не только самое наставление ненавидит лукавый, но даже и самого голоса, произносящего оное, не сможет слышать… И сказать ли, почему? Он знает, что злодейство его обнаружится тотчас, как только станут спрашивать и говорить о полезном. И ничто он так не ненавидит и не боится, как быть узнанным, потому что тогда он уже не сможет коварствовать, как хочет».
Ревность же Герасима к иноческой жизни не устрашилась трудностей и разнополюсных особенностей жития, встреченных на пути монашеского подвига.
В ноябре 1777 года он был определён указом духовной консистории в число послушников Троице-Сергиевой пустыни; 24 сентября 1778 года пострижен настоятелем Сергиевой обители в рясофор и поручен на попечение братского духовника, почтенного старца Нила. С первых дней молодой подвижник предал себя старцу в полное послушание, а сам старец необычайно крепкий, суровый внешностью, строгий к себе и другим, прямой и открытый, по простоте своей полюбил послушника за его прилежность, спокойствие и беспрекословное послушание.
Весна 1781 года выдалась на редкость ранняя, с бурным разливом, дружным цветением пригородных садов. Тёплые солнечные дни подняли настроение. Троице-Сергиева пустынь, сверкая небесной чистотой и необычайно высвечиваясь белизной, точно парила на воздухе, ласкаемая мягким переливом лучей…
В первых числах апреля, по дороге в Соловецкий монастырь, в Троице-Сергиевой пустыни остановилась инокиня Арзамасской Алексеевской общины Марфа (Мария Петровна Протасьева), послушница настоятеля Санаксарской обители отца Феодора, после пребывания в Санкт-Петербурге, где она ходатайствовала об освобождении отца Феодора (Ушакова), так как тяжел был соловецкий климат для него, перед митрополитом Новгородским и Санкт-Петербургским Гавриилом. Митрополит был радетелем о монастырях и во всём, чем мог, поддерживал иночество. Встречалась она и с ближайшим поверенным митрополита – его келейником отцом Феофаном, который был любимым учеником старца Феодора (Ушакова).
Отец Феофан, войдя в доверие митрополиту, рассказал ему о ссылке без вины в Соловки старца Феодора Санаксарского. Митрополит Гавриил обратился к императрице с ходатайством о пересмотре дела старца и о дозволении ему вернуться в Санаксар.
Из уст Марии Протасьевой Герасим услышал, что митрополит Гавриил особое внимание обратил на Валаамскую обитель, представляющую по географически уединённому положению на Ладожском озере исключительные удобства для монашеской жизни. Для этого митрополит вызвал из Саровской пустыни старца Назария. Официально это выглядело так: «По указу члена Святейшего Синода архиепископа Новгородского и Санктпетербургского Гавриила Саровского иеромонаха Назария перевести в Петербургскую епархию и назначить настоятелем Валаамского монастыря для его подъёма и восстановления».
