У книги «Археологические открытия, изменившие историю» довольно странная судьба. Первый тираж вышел из печати в октябре 1978 года. Более язвительной критики, последовавшей сразу же за появлением книги, до той поры я еще не встречал. Одного из критиков так задели мои аргументы в пользу глобальной доисторической цивилизации и так рассердили предоставленные таинственные «антропогенные» артефакты, обнаруженные в первичных геологических слоях, что он даже начал всерьез призывать к сожжению книги.

У меня всегда было огромное желание найти наши настоящие истоки. В 1953 году мама подарила мне книгу С. В. Сирама Gods, Graves, and Scholars («Боги, могилы и ученые»), и с этого момента книги об археологических открытиях стали моим любимым чтением. Когда в 1961 году я прочел Man, God, and Magic («Человек, Боги и магия») Айвара Лисснера, мое мировоззрение полностью изменилось. По этой самой причине я никак не мог взять в толк, как книга, в которой приводятся доказательства существования доисторической, дочеловеческой цивилизации, может досадить рецензенту – независимо то того, насколько консервативны его личные воззрения, – до такой степени, что он начнет призывать к ее сожжению. Особенно озадачивало то, что моя предыдущая книга на ту же самую тему Mysteries of Time and Space («Тайны времени и пространства», 1973) была исключительно хорошо принята и получила замечательные отзывы (и, что характерно, до сих пор продается).

Следующие несколько рецензий на «Археологические открытия, изменившие историю» были также очень резкими, чтобы не сказать убийственными. Казалось, будто то, что я привел перечень мест открытых слоев палеозойской эры, в которых сохранились четкие отпечатки босых ног и сандалий (а это значит, что таким «человеческим» следам всего-навсего 250 миллионов лет), страшно оскорбило некоторых, якобы просвещенных и хорошо информированных, критиков. Они в ярости писали, что я не имел права писать о таких археологических аномалиях, потому что такие открытия, когда о них становится известно, разрушают традиционные представления о ходе человеческой эволюции. Железная логика!

Затем волна критики потихоньку стала сходить на нет. «Стайгер принялся как за научные, так и за религиозные учреждения» – таков был жирный заголовок полностраничной рецензии, восхвалявшей меня за смелость.

Писать книгу только для того, чтобы «приняться» за кого-то? У меня даже намерений таких не было. Я написал более 160 книг, в которых давал информацию людям, но уж никак не пытался обидеть кого-то.

Самой большой загадкой стала и самая положительная рецензия. После того как мою книгу назвали «самой блестящей», тут же последовал ряд замечаний. Рецензент заявил, в частности, что поскольку сносок в тексте нет, то он не знает, можно ли доверять моим «дерзким и возмутительным», к тому же демонстративным заявлениям.

Да, сносок в «Археологические открытия, изменившие историю» нет, да и в других книгах их тоже немного. И вот почему: как читатель, я не люблю переключать внимание на конец страницы, главы или, что еще хуже, книги. Это мой стиль: всегда включать все данные, относящиеся к тематике книги, в канву повествования и приводить источник сразу же после цитаты или ссылки.

Книга же, независимо от злобных нападок, начала продаваться в таких количествах, что мой издатель был вынужден озабоченно признать: спрос превысил предложение почти на четыре тысячи экземпляров. Как я понимал, вскоре последует ее переиздание, причем не одно. Будут проданы тысячи и тысячи книг в твердом переплете, и это будет полной ее реабилитацией. А книг, которые вызовут у злых критиков желание немедленно их сжечь, появится еще очень много.

Увы, одним из странных издательских решений, оказавшихся для автора совершенно непонятным, было следующее: вместо того, чтобы издать книгу в твердом переплете, издатель выпустил ее на массовый рынок книг в мягкой обложке. Получилось, что издательство хоть книгу и не сожгло, как того требовали лютые критики, но и выброс ее на рынок массовой литературы оказался ничем не лучше: по сути, тот вызов, который она бросала ортодоксальным представлениям о наших началах, оказался в известной степени похоронен под завалом «карманной литературы». Теперь, почти через тридцать лет, ее репринтное издание без каких-либо правок исходного текста в «Anomalist Books» оказалось для меня настоящим подарком: появилась возможность бросить вызов читателям, надеюсь, никого при этом не оскорбляя.

Недавно, в ходе археологических изысканий, были открыты артефакты, которые наверняка доставят массу хлопот ученым и преподавателям, упорно цепляющимся за традиционные представления о человеческой эволюции на планете. Все те критики, которых привело в такую ярость мое упорство в «Археологические открытия, изменившие историю», где я доказывал, что корни родового дерева Homo sapiens лежат гораздо глубже, чем было принято считать, наверняка снова подпрыгнули от злости в 1994 году. Тогда в Морото, Уганда, были обнаружены окаменелости, возраст которых равнялся 20,6 миллионам лет, и среди них были останки сорокакилограммового примата, который умел не только висеть на ветках, но и стоять в вертикальном положении.

Лаура МакЛатчи из Нью-Йоркского государственного университета в Стоуни Брукс подтвердила, что в окаменелостях «видны плечи и позвоночник, имеющие высокую степень сходства с аналогичными структурами современных обезьян и людей».

Дэниел Джибо, основной автор сообщения в журнале Science («Наука»), пишет, что находка в Уганде представляет «…самое древнее из имеющихся доказательств обезьяноподобного строения тела из зафиксированных окаменелостей останков приматов».

По мнению Яна Татерсалла, куратора антропологического отдела Американского музея естественной истории, найденный новый вид представляет собой «самые древние останки, по всем признакам напоминающие современных обезьян и людей».

До открытия Morotopithecus bishopi (монопитека Бишопа) научным сообществом предписывалось считать, что обезьяны и люди произошли от общих предков, а затем их развитие пошло по разным направлениям. Возраст точки ветвления – около шести миллионов лет. Большинство палеонтологов было согласно с тем, что наш вид, Homo, возник около двух с половиной миллионов лет назад и включает в себя, как минимум, три подвида: Homo habilis (человек умелый), Homo erectus (человек прямоходящий) и Homo sapiens (человек разумный).

Так называемой «матери человечества», австралопитеку афарскому по имени Люси, 3,18 миллиона лет. До угандийской находки она была самым древним сохранившимся гоминидом, известным науке.

После открытия монопитека Бишопа, которому более двадцати миллионов лет, вычерчивание графиков расходящихся ветвей родового дерева стало нелегкой задачей. Еще более она усложнилась в 2004 году, когда на индонезийском острове Флорес были обнаружены останки существа, которые нужно вообще считать отдельным видом «маленьких людей». И совсем уж до невыносимости противоречивой стала наша генеалогия в 2006 году, после того, как Дэвид Рейх, Ник Паттерсон и их коллеги из Института Броада в Кембридже предположили, что разделение родословных человека и шимпанзе не столь уж и четкое, как хотелось бы. Более того, по их мнению, эти два вида могут вновь начать скрещиваться, что породит дальнейшее разделение гибридов. Для многих ученых и так-то было трудно принять вероятность скрещивания человека с неандертальцем 100 000 лет назад, а уж предположить, что многие из нас могут оказаться «обезьяньими дядюшками» оказалась идеей совсем уж предельно оскорбительной.

Если такие открытия и так-то добавляют слишком много ветвей в наше родовое дерево, по мнению ученых с традиционным мировоззрением, то уж начать всерьез рассматривать неизвестных существ, оставивших в болотах палеозоя вполне «человеческие» отпечатки – с пяткой и пятью пальцами – им будет еще сложнее.