– Отпусти! – вопил Валька. – Уважаю я силу!.. Уважаю! Отпусти! Задушишь!..
Лохматый разжал руку и освободил Вальку. Тот на всякий случай отбежал в сторону.
– Натрескался меду! – Валька потер шею. – Силища как у трактора. Не в отца… – Он что-то в злости хотел еще добавить, но передумал.
– Ты моего отца не трожь, – угрюмо ответил Лохматый. – Он у меня весь изрешеченный и битый-перебитый всякой сволочью.
– Смотрите! Шмакова идет! – сказал Рыжий. – Ну выступает!
Лохматый и Валька оглянулись и обалдели.
Шмакова была не одна, ее сопровождал Попов, но все смотрели на нее. Она не шла, а несла себя, можно сказать, плыла по воздуху. Попов рядом с нею был неказистым и неловким, потому что Шмакова нарядилась в новое белое платье, в новые белые туфли и повязала волосы белой лентой. Не по погоде, конечно, зато она блистала во всем своем великолепии.
– Ну, Шмакова, ты даешь! – простонал Валька. – Тебя же в этих туфельках на руках надо нести.
– Артистка эстрады, – сказал Лохматый.
– Сомов упадет, – констатировал Рыжий.
– А мне на Сомова наплевать, – пропела Шмакова, очень довольная собой.
– Что-то незаметно, – сказал Лохматый.
– Хи-хи-хи! – вставил Валька.
– Ха-ха-ха! – присоединился к ним Рыжий.
Попов посмотрел на Шмакову, его круглая курносая физиономия приобрела жалобное выражение.
– Ребя, не надо, а? – попросил Попов. – Лучше пошли к Сомову.
Все радостно заорали, что пора к Сомову, но Лохматый перебил их и сказал, что надо подождать Миронову.
– Наплевать нам на Миронову, – расхрабрился Валька. – Кто она такая – Миронова?… Кнопка.
– Железная, – наставительно вставил Рыжий.
– Кому сказано – подождем Миронову! – грозно повторил Лохматый.
– Конечно, подождем, – испуганно согласился Валька. – Да и Васильева еще нет.
И тут появился Васильев – худенький мальчик в очках.
– А меня ждать не надо, – сказал Васильев. – Я к Сомову не пойду.
– Почему? – раздался чей-то голос.
Все оглянулись и увидели Миронову. Она была, как всегда, аккуратно причесана и подчеркнуто скромно одета. Под курткой у нее было самое обыкновенное форменное коричневое платье.
– Привет, Миронова, – сказал Лохматый.
– Здорово, Железная Кнопка, – угодливо вставил Валька.
Миронова им не ответила. Она не спеша прошла вперед и встала перед Васильевым.
– Так почему ты, Васильев, не пойдешь к Сомову? – спросила она.
– На хозяйство брошен, – неуверенно ответил Васильев и поднял над головой авоську с продуктами.
– А если честно?
Васильев молчал; толстые стекла очков делали его глаза большими и круглыми.
– Ну что же ты молчишь? – не отставала от него Миронова.
– Неохота мне к Сомову. – Васильев с вызовом посмотрел на Железную Кнопку. – Надоел он мне.
– Надоел, говоришь? – Миронова выразительно посмотрела на Лохматого.
Тот двинулся вперед – за ним остальные. Они окружили Васильева.
– А за измену идеалам знаешь что полагается? – строго спросила Миронова.
– Что? – Васильев посмотрел на нее круглыми глазами.
– А вот что! – Лохматый развернулся и ударил Васильева.
Удар был сильный – Васильев упал в одну сторону, а очки его отлетели в другую. Он уронил авоську и рассыпал продукты.
Все ждали, что будет дальше.
Васильев встал на четвереньки и начал шарить рукой в поисках очков. Ему было трудно, но никто ему не помогал – его презирали за измену идеалам. А Валька наступил тяжелым сапогом на очки, и одно стекло хрустнуло.
Васильев услышал этот хруст, дополз до Валькиной ноги, оттолкнул ее, поднял очки, встал, надел их и посмотрел на ребят: теперь у него один глаз был круглый и большой под стеклом, а второй сверкал маленькой беспомощной голубой точкой.
– Озверели вы! – с неожиданной силой закричал Васильев.
– Иди ты!.. – Лохматый толкнул его. – А то получишь добавку!
Васильев запихивал в авоську рассыпанные продукты.
– Дикари! – не унимался он. – До добра это вас не доведет!
Лохматый не выдержал и рванул за Васильевым, а тот дал деру под общий довольный смех.
– Поредело в нашем полку… – сказал Рыжий.
– Зато мы едины, – резко оборвала Миронова.
– Будем дружно, по-пионерски уплетать сомовские пироги! – рассмеялся Валька.
– Все шутишь, – перебила его Миронова. – А мы ведь о серьезном.
Они уже уходили крикливой, пестро одетой стайкой, когда глазастая Шмакова увидела Маргариту Ивановну, их классную.
– Маргарита, – сказала она.
– В джинсах, – заметил Валька. – Оторвала в Москве. Небось на свадьбу подарили.
– Махнем через изгородь? – предложил Рыжий. – А то начнет воспитывать… Праздник испортит.
– Не буду я никуда прыгать, – сказала Миронова. – Себя уважать надо.
– Лучше спрячемся и испугаем ее, – хихикнул Валька.
– Это уже интересно, – подхватила Шмакова.
Они разбежались кто куда.
Последней, не торопясь, встала за дерево Миронова.
А Маргарита Ивановна, не замечая никого, веселой походкой пересекла сквер и склонилась к окошку кассы речного пароходства.
Валька вышел из укрытия, неслышно подбежал к учительнице и громко крикнул:
– Здрасте, Маргарита Ивановна!
Маргарита Ивановна от неожиданности вздрогнула и оглянулась:
– А-а-а, это ты… Что у тебя за манера подкрадываться?
– А вы испугались? – спросил Валька. – Испугались, испугались… Ребята, Маргарита Ивановна испугалась, – паясничал он.
– Просто я задумалась, – ответила Маргарита Ивановна и неловко покраснела, то ли от обиды на Валькину бесцеремонность, то ли оттого, что она действительно испугалась, но не хотела в этом признаваться.
Ребята окружили ее, здороваясь.
– Какие вы все нарядные! – Маргарита Ивановна рассматривала их. – А Шмакова просто взрослая барышня.
– Маргарита Ивановна, а вам нравится мое платье? – пристала к ней Шмакова.
– Нравится, – ответила Маргарита Ивановна. – Кто тебе его сшил?
– Известно кто! – с восторгом вмешался в разговор Попов. – Моя мамаша.
– Под моим руководством, – сказала Шмакова и зло зашептала Попову: – Кто тебя за язык тянул?… А может, мне его из Москвы, из Дома моделей, привезли. «Моя мамаша… Моя мамаша…»
– А ты что же, Миронова, отстаешь от всех? – спросила Маргарита Ивановна.
– Я?… Тряпок не терплю. – Миронова с высокомерием посмотрела на своих друзей. – Извините, Маргарита Ивановна, мы опаздываем.
– А вы куда? – Маргарита Ивановна была несколько ошарашена резкостью Мироновой.
– К Сомову, – ответил за всех Рыжий. – Гуляем по случаю увядания.
– Передайте ему привет. Скажите, что я ему желаю… – Маргарита Ивановна задумалась. – Сомов человек незаурядный, не останавливается на достигнутом. В главном смел, прямодушен, надежный товарищ…
– В самую точку, Маргарита Ивановна, – проникновенно сказала Шмакова.
– Значит, я ему желаю…
– А вы опять куда-то уезжаете? – перебил Рыжий Маргариту Ивановну.
– Хочу показать мужу Поленово. Он же здесь еще не был нигде. А времени у него мало: ему возвращаться в Москву. – Маргарита Ивановна посмотрела на часы. – Ой!.. Убегаю. Да, чуть не забыла про Сомова… – И уже на ходу выкрикнула: – Пожелайте ему, чтобы он оставался таким, какой он сейчас!.. Всю жизнь таким…
И исчезла.
– А с нами никак до Поленова не доберется… – начала Миронова, но последние слова замерли у нее на губах, потому что она увидела Ленку Бессольцеву.
Ленка остановилась как вкопанная. И ребята замерли в восторге.
– Перед нами исторический экспонат – Бессольцева! – Впервые губы Мироновой растянулись в сдержанную улыбку, а голос зазвенел: – Она пришла за билетом!.. Она уезжает!
Ленка резко повернулась ко всем спиной и подошла к кассе речного пароходства.
– Точно! – крикнул Лохматый. – Она уезжает!