– Не скажу.

– Я думала, ты будешь посговорчивее!

– Я тоже много чего думаю на этот счет, – он улыбнулся. – Но мне больше хочется тебя удивить, чем поддаться желанию рассказать тебе все прямо сейчас. Так что тебе придется потерпеть, а мне наслаждаться скрежетом твоих очаровательных зубов.

– Как мило, – хмыкнула я. – Ладно. Раз ты сегодня решил устроить мне культурно-развлекательную программу, тогда ты должен меня развлекать.

– Когда я успел сделаться твоим личным клоуном? – поинтересовался он.

– Хм, дай подумать, – я сделала вид что задумалась – а именно приложила указательный палец к губе и закатила вверх глаза. – Может, с того самого дня, как я стала твоей девушкой?

– Ненастоящей девушкой, – поправил парень.

– Ах, точно, как я могла забыть! – воскликнула я. – Теперь думай, как тебе выкарабкиваться из этой ситуации!

– Но я, правда, не знаю, как тебя развлечь, – Кир пожал плечами. – Я не кладезь смешных историй, правда.

– Как ты тогда девушек на свидание водишь? – удивилась я. – Ты же им что-то говоришь.

– Они сами говорят, а я делаю вид, что мне интересно, – ответил он.

– Непутевый ты, – я печально вздохнула. – Тогда расскажи о себе.

– О себе? Что я могу рассказать?

– Ну, не знаю. Должно же быть в твоей жизни хоть что-то интересное, – я призадумалась и вспомнила все известные факты из его биографии. – Я понимаю, что, наверное, сейчас наступлю на больную мозоль и все такое, но… расскажи о своей семье. Почему получилось так, что твоя мама и сестра живут в одном месте, а ты – здесь?

Кир ответил не сразу, и я уже успела тысячу раз отругать себя за то, что вообще рот открыла. Мой непутевый язык! Вечно говорит то, чего говорить не стоит.

– Зачем тебе это знать? – спросил он, уставившись на телефон, который по-прежнему крутил в руках.

– Мне просто хочется понять тебя, – честно ответила я. – Хочется понять, почему ты всегда такой скрытный, почему так мало рассказываешь о себе. Ведь про тебя действительно никто ничего не знает в школе.

Он снова замолчал, но на этот раз он отдался воспоминаниям. На его лице в этот момент ничего невозможно было прочитать – он стал как камень: почти не двигался, ничего не говорил. Я боялась нарушить это тяжелое молчание, потому что интуитивно чувствовала – если я хочу чего-то узнать, то мне нельзя сейчас ничего говорить.

– Знаешь, я не люблю вспоминать о своей матери, – наконец произнес Кирилл, а я едва заметно облегченно выдохнула. – Хотя она очень красивая. Наверное, я не встречал женщины красивее ее в таком возрасте. Внешне я и сам очень похож на нее, только характер и перенял у отца. Я прожил с мамой всего пять лет.

– И что случилось потом? – подтолкнула я, чтобы он не останавливался на воспоминаниях.

– Потом… не знаю точно, с пяти лет я мало что помню, а у папы никогда не спрашивал. Ее имя произносить в нашем доме запрещено, если только она сама не объявится. Отец ее очень любил, да, что уж говорить, он и сейчас ее очень любит, хоть эти чувства и нельзя назвать взаимными.

– Почему?

– Я и Алина с трехлетнего возраста были оставлены на попечении няни. У отца только-только бизнес пошел в гору, мама работала художницей рекламного агентства – ее очень ценили, потому что она прекрасно рисовала, и у нее всегда было очень много идей. Я и сестра редко видели родителей дома – у нас был строгий режим: во сколько просыпаться, во сколько ложиться, что кушать, когда можно смотреть телевизор, а когда нельзя. Мы с Алинкой жили как по расписанию. Потом что-то начало идти не так – у мамы и папы все чаще разгорались ссоры из-за пустяков, но в пылу они говорили друг другу столько плохого, сколько чисто гипотетически ни в одном из них быть не могло. А после они расходились по разным комнатам и днями не разговаривали. Только все образовывалась, как между ними опять как черная кошка проскакивала. И так день за днем, довольно долго. А потом… потом из моей жизни в один прекрасный день исчезла мама и Алинка.

– Куда? – не поняла я.

– Я узнал обо всем почти сразу, но еще плохо понимал, что произошло. Только уже потом, когда подрос и начал что-то смыслить в отношениях, вот тогда я все начал понимать. Я же говорю, она была красивой женщиной. И, несмотря на то, что и отец у меня не промах, вскоре маме семейная жизнь наскучила. Ей подумалось, что она еще совсем молодая и уже с двумя детьми на руках. У нее было много поклонников. С одним из них она сбежала в Чехию и увезла с собой Алину. Как-то так.

– А она… твоя мама… она любила Константина Павловича? – поинтересовалась я, раздумывая над этой историей.

– Может, да, может, нет, – как-то безразлично ответил парень. – Не знаю. В Алинке она души не чает. Обо мне вспоминает редко, иногда может позвонить мне, но мы почти не общаемся и ничего не знаем друг о друге. Я сестру люблю, очень. Она должна ко мне приехать после нового года, и мы оба с нетерпением ждем этого дня. Я в Чехию летаю редко, потому что приходиться видеться с мамой. Мы не можем общаться – она задаёт совершенно ненужные вопросы, делает вид, что ей интересно, хотя это далеко не так. Мы с ней часто ссоримся.

Я не знала, что можно еще сказать, потому как Кир в жалости не нуждается, а мне безумно хотелось его пожалеть. Наверное, это беда всех девушек и одновременно наша слабость – жалость и сострадание к другим людям.

– Зря я все это спросила, – пробормотала я. – В следующий раз, если я спрошу что-то, что тяжело рассказать, ты лучше не отвечай, ладно?

– Почему? – кажется, Кир не понял ход моих мыслей.

– Потому что тебе больно, – вот так вот просто ответила я. – И твоя боль передается мне. Это как вирус.

– Господи, Ирка, – он улыбнулся. – Даже сейчас ты умудряешься говорить такие глупости!

– Эй! Такими темпами я снова могу обидеться! – возмутилась я, довольная, что он вроде немного отходит.

– И я снова буду угрожать тебе поцелуями, – заметил мой друг.

– Ах ты, гад! Только попробуй! В следующий раз я твоим уловкам не поддамся!

– Думаешь, я не смогу?

– Думаю, у тебя не хватит смелости приблизиться ко мне на расстояние меньше сантиметра!

– Ты в этом абсолютно уверена?

– На все сто!

– Проверим?

– Эээ, нет, дорогой! Сейчас я голодная. Господи, когда там уже еду принесут? Голодных людей нельзя заставлять долго ждать!

– Ты нагло меняешь тему разговора! – воскликнул он.

– Ага, – я согласилась и улыбнулась. – Я же не самоубийца устраивать тут всякие проверки. И вообще, забудь, озабоченное ты животное! Я тебя предупреждала – не надо делать чего-то подобного!