И напросился – весь остаток дороги девушки меня жалели, их, очевидно, разжалобил мой бедненький внешний вид. Расставаясь около моего дома, мы не договорились о следующей встрече, так как Гриша, по вполне понятной причине чувствуя себя не совсем комфортно в моем присутствии, поспешил от меня избавиться и стал как раз в эту минуту торопить девушек. Однако я уже знал, по каким сменам девушки работают и когда отдыхают, и в ближайшие дни надеялся встретить их там же где и сегодня – у озера, тем более, что, надеясь хоть немного загореть, они обещали приходить почаще.
Надо ли говорить, что следующим утром я был у озера первым, и с одной лишь мыслью – еще раз увидеть Алю, Альфию.
В это утро я срубал руками и ногами сучки с деревьев с таким воодушевлением, что уже завтра, наверное, в районе озера будет невозможно найти ни одного дерева с сохранившимися на них сучками и даже небольшими ветками.
Федор Урсу появился, как обычно, вскоре после моего прихода, он взмахом руки поприветствовал меня и, раздевшись до плавок, направился к воде. И тут с ним произошел забавный случай, немало потешивший меня.
Когда Федор собирался уже войти в воду, к нему, откуда не возьмись, подбежала маленькая, лохматая, но, по-видимому, необыкновенно злая и агрессивная собачка, которая яростно набросилась на него. Федор успел в какой-то момент отпрыгнуть в сторону, но собака буквально подкатывалась, заливаясь в лае, к самым его ногам, – каждому, я думаю, еще по детству знакома подобная, не очень приятная ситуация. Противостояние длилось недолго: Федя, присев на корточки, одной рукой стал размахивать перед самой мордой собачки, дразня ее, а другую стал заводить ей за спину. Увлеченная атакой, собачка не почуяла подвоха, тем более что цель – Федина рука – была так заманчиво близка. Рывок – зубы клацнули в сантиметрах от его ладони, зато второй рукой Федор успел ухватить злобного песика за загривок, затем выпрямился, и пес стал беспомощно барахтаться в воздухе, забавно семеня всеми четырьмя лапами. Федор широко размахнулся и пес, описав в воздухе дугу, шлепнулся в воду, подняв целое облако брызг. Я похлопал в ладоши, наблюдая за собачкой, минутой позже вылезавшей из воды – вид у нее, надо сказать, в этот момент был совсем не грозный, при этом из-за мокрой шерсти она уменьшилась в размерах не менее чем в два раза и теперь песика стало даже жалко. Хотя Федя находился от него в трех шагах, песик без звука, но весьма осторожно обошел его, направляясь к траве, где стал кувыркаться, затем улегся обсыхать.
Вдоволь насмеявшись, я выбрал себе на ближайшей к дамбе скамеечке удобный наблюдательный пункт, с которого были хорошо видны все вновь прибывающие к озеру люди, и теперь внимательно вглядывался в пологий спуск, чтобы не пропустить появления «моих» девушек. Время тянулось бесконечно, я уже отчаялся было увидеть в этот день «своих» татарочек, когда на дамбе обозначилась, наконец, группа юношей и девушек, среди которых издалека я безошибочно определил по фигурам и купальникам Алю и Зою. На этот раз студентов было семеро: пять девушек и двое ребят. Когда они подошли ближе, я, приветливо улыбаясь, направился к ним навстречу; те, кто был со мной знаком со вчерашнего дня, а именно Аля, Зоя и третья девушка, поздоровались со мной как со старым знакомым, остальные вначале стеснялись меня, чужака, но в течение короткого времени, после парочки рассказанных мной шуток и анекдотов, привыкли, и вскоре я сделался для всей компании своим.
Казалось, пошел уже второй день моего знакомства с Алей, и сегодня мы с ней общались вот уже пару часов, и я вроде немного привык к девушке, в результате чего очарование первых минут должно было уступить трезвому аналитическому взгляду, а ведь нет, наоборот: я стал еще более робеть в ее присутствии, толком не мог ничего ни сказать, ни рассказать. А ведь главным моим козырем всегда было красноречие, а в общении с девушками это вообще первейшее оружие, особенно в начальной стадии, – но перед Альфией я был нем, и, следовательно, безоружен. Григорий сегодня по какой – то причине не смог присоединиться к компании, поэтому, выбрав удобную минуту, я робко пригласил девушку прогуляться на родничок тет-а-тет, и Аля, к моему восторгу, не отказалась.
День стоял погожий и жаркий с радостным голубым небом без единого облачка. Воздух прозрачен, но пахуч, словно был настоян на травах, во множестве растущих в районе озера. Мы молча поднимались вверх по извилистой тропке, я ступал по сухой, уже хорошо прогревшейся от солнца земле, в моей руке позвякивали друг о друга две пустые бутылки; Аля шла босиком рядом с тропинкой по шелковистой траве, пропуская ее между пальцами ног, а руками то и дело прикасаясь к невысоким еще, чуть выше человеческого роста деревьям; тут их было много, целый лесок, искусственно высаженный у озера несколько лет тому назад.
Я словно зачарованный смотрел на девушку, отмечая совершенные линии ее рук, шеи, плеч. Иногда Аля останавливалась и обнимала деревце обеими руками, откидываясь при этом назад и слегка зависая на нем, и тогда я тоже останавливался, ожидая ее, отчаянно завидуя деревцу, к которому она прикасалась. А она тем временем перебегала к другому дереву, прижималась к нему, словно разговаривая с ним и едва слышно смеялась. Затем, когда мы вновь продолжали наш путь, я всматривался в мельтешащие перед моими глазами стройные икры ее ножек, и не мог оторвать от них глаз.
То ли яркое солнце было тому причиной, то ли близость этой фантастически красивой девушки, только когда мы достигли цели и оказались у родника, голова у меня кружилась, словно у пьяного. Добравшись до вершины небольшого холма мы свернули с тропинки и ступили под обширную тень высоченного платана, под сенью которого находился родник, бьющий из небольшого, метра в два высотой, каменного образования; травы, растущие вокруг платана, были заметно выше и гораздо гуще чем в других местах, что ясно указывало на близость источника.
Аля, подойдя к роднику, протянула руки к струе, бьющей из короткого куска трубы, вставленного для удобства в отверстие родника.
– Не спеши, – предостерег ее я, – вода здесь холодная, а мы разгорячились от ходьбы на солнцепеке, как бы горло не застудить.
– Может присядем пока? – осматриваясь по сторонам спросила девушка нерешительно. – Наберем воды в бутылки, и чуть позже попьем.
– Конечно, присядем, – сказал я, ловя горлышком бутылки тонкую серебристую струю.
Вода с высоты в метр с небольшим падала в овальную впадинку, поднимая с ее дна золотистый песчаный бурунок. Странно, подумалось мне, откуда здесь взялся песок, в всей округе не сыщешь и горсти песка, а на пляж, насколько мне было известно, песок завозили самосвалами из карьеров, расположенных за десятки километров от нашего города. Видимо, кто-то не поленился и принес сюда, к роднику, ведро песка. Вокруг наполненной водой впадинки тут и там из земли торчали полузатопленные кирпичи – на них было удобно стоять, в то время как глинистая почва между ними сильно размокала, превращаясь в болотце.
Секунда, и я, рассчитав расположение кирпичей, встал на гимнастический мостик под самый родничок, подставив голову под льющуюся струю, поймал ее ртом и сделал несколько глотков (этот фокус я проделывал неоднократно и прежде), – вода в источнике была холодной и зубы мгновенно занемели. Затем я выпрямился, отфыркиваясь – вода попала в нос и в уши, а Аля, улыбаясь и смеясь, похлопала в ладоши. Затем подошла и балансируя на одной ноге потрогала большим пальцем другой ноги воду и спросила:
– А что, если я стану сюда обеими ногами? Я с непривычки устала от ходьбы босиком, а холодная вода, говорят, бодрит.
– Я надеюсь, от этого ты не превратишься в сосульку, – с улыбкой отозвался я, подавая ей руку и помогая сойти в воду, – иначе мне придется тебя отогревать, а тем временем ваши друзья забеспокоятся и прибегут сюда.
– Отогревать – это как? – Аля произнесла эти слова, опустив голову, затем резко подняла ее, заглянув мне в глаза, а мне показалось, в душу заглянула. Я сглотнул, пытаясь скрыть волнение.
