– Наше будущее в наших руках и мы должны удерживать и защищать его как можно надежней. Мы знаем имена совершавших эти акты террора. Вы сейчас в недоумении, но вы найдете их среди тех, кого считали своими друзьями. Вы знаете, кому вы можете доверять – людям, в чьих глазах видны лишь искренность и честность, в чьих голосах – чистота, кто откровенно готов приветствовать вас, кто не пытается от вас отдалиться. Мы все должны объединиться, чтобы спасти наши дома от инородного влияния, которое разорвет наш мир.

Расистская подоплека его призывов была обильно закамуфлирована лестью, но пропустить суть его идей было невозможно. Он направлял глаза своих граждан на инородцев, то есть, судя по тому, что я наблюдал, на всяких людей с узкими глазами или свободно владевших не только английским, но и языком своих предков. Его послание было настолько тонким, насколько это вообще возможно, а значит было подготовлено заранее и это заставило меня задуматься: кто же вложил эти слова в его глотку?

Если ведущий и заметил, с каким самообладанием и насколько легко Бернард выступил, он не стал это комментировать и объявил паузу в передаче. Согласно распорядку проведения шоу, Бернард отправился в свое кресло, а на экране появился следующий приглашенный в студию гость, а потом следующий. Сразу после того, как новая подростковая поп-звезда испелась до потери пульса, ведущий дал Бернарду возможность прокомментировать последние известия о попытке ССБ уничтожить «Дворец Эмблина». Я видел, как на лбу Бернарда запульсировала вена, но он удержался от взрыва. На него снизошло озарение и, вложив весь свой гнев в свой голос, он осудил ССБ и его борьбу. «Я только что вернулся из этого места и я знаю, почему они хотели его уничтожить. Это озлобленные люди, неспособные вынести чужой успех. Басолт, бывший прекрасным местом под руководством моего отца, всегда приветствовал успех, и он снова будет таким. Все мы трудимся во всеобщее благо и мы должны объединиться в борьбе против ССБ так же, как мы в ходе последних событий объединились ради помощи достойным гражданам Манвиля. Мы не можем позволить им победить и мы не позволим. Я не позволю. В этом я клянусь истинным гражданам Басолта».

Просматривая передачу на экране моего наладонника, пока я ехал в автобусе на юг, я подумал, что он прекрасно справился, хотя и произвел устрашающее впечатление. Средства массовой информации Контрессы и Манвиля разделяли мои оценки, но я слышал и другие мнения, от колкостей из городов дальше на север до гневных нападок с других континентов. Некоторые обозреватели предполагали, что он не желал бы уничтожения «Дворца» только потому, что это единственный курорт, откуда его ещё не попросили убраться. Чем дальше от Манвиля был источник сообщения, тем жестче была критика и его сеющие раздор в обществе замечания также не оставались незамеченными. В передовице одной из газет было даже сказано, что, может быть, басолтианцам следует подумать над предложениями ССБ, и есть смысл разобраться, не настигла ли планету стагнация и, не нуждается ли она в притоке свежей крови и воли, чтобы дела начали крутиться быстрее.

Так всегда бывает в обществах с централизованной властью. Чем дальше от эпицентра власти, тем слабее хватка центра. Хотя люди в провинции были недостаточно раздражены, чтобы начать революцию, их можно было направить на поддержку уже начавшейся. Цыган уже как-то говорил о том, что желтая пресса и мнения из удаленных регионов могут послужить рупором пропаганды против Джермейнов. Большую часть материала, собранного Элль, можно было спустить туда и, тем самым, ещё более ослабить действующий режим.

О рейде рассказывали любопытные истории. Нападавшие были сразу определены как ССБ и это определение удалось проследить до некоего чиновника правительства. Я не думаю, что он был связан с Бернардом, просто догадливый бюрократ, пустивший слух в прессу и ожидавший, что УОБ его подтвердит. Журналисты в провинциальных регионах не получили более поздних заявлений из Контрессы, так что в деревенской глуши утро потратили на разговоры о полном разгроме ССБ.

Управление Общественной Безопасности Контрессы подтвердило результаты боя. Оба меха подбиты, пилоты погибли. Четверка «Симитаров» была уничтожена, а их экипажи сгорели, так же дело обстояло с двумя бронеховерами «Фокс» и обоими танками «Демон». Большая часть пехотинцев погибла, кроме трех, госпитализированных в критическом состоянии. Ещё трех солдат схватили и допрашивали, но похоже было, что они держали рот на замке. Я знал, что у Альбы хватит мозгов не ставить их в известность о личности их нанимателя, поэтому, в любом случае, они немного могли рассказать. Если они смогут продержаться двадцать четыре часа, этого будет достаточно, чтобы Альба и её люди подчистили все свои следы в Манвиле.

Все это работало в пользу плана смены ролей и замещения ССБ на СОН. Утверждения, сделанные от имени правительства, вкупе с последующим молчанием, можно было выставить в виде позорного заговора, служащего цели прикрыть очередной провал. Это взбесит Бернарда ещё сильнее, означая, что он накинется на Эмблина с удвоенной яростью.

Чтение полностью заняло моё время на обратной дороге. Квом сделал потрясающий обзор по ресторану в восточной части города, так что я сделал для себя пометку туда сходить. На станции в Манвиле я взял ховертакси до «Гранд Джермейн», поднялся в номер, принял душ и переоделся. Как раз когда я собирался уходить, в дверь постучали.

Я открыл и увидел двух офицеров УОБа, из столичного округа.

– Да?

– Мистер Донелли, вы пойдете с нами.

– Полковник Нимейер слишком занят, чтобы взяться за меня лично?

– Вам нужно пройти с нами, сэр. – Оба носили зеркальные солнцезащитные очки. Их лица и голоса оставались совершенно бесстрастными. Они были молодыми и очень мускулистыми и дали мне понять, что возможность отказа не обсуждается.

Я пошел с ними. Они провели меня до лифта, затем вниз, в гараж, и направили к темному, непримечательному ховеру.

– Вы сядете сзади. Таковы правила.

Я кивнул, наклонил голову и полез внутрь.

Вот тогда один из них и засадил мне кулаком по левой почке. Моё тело пронзила боль и я потерял способность дышать. Мои ноги стали просто резиновыми, а он врезал мне ещё раз.

Удар пришелся по правой почке, и я понял, что буду мочиться кровью несколько дней. Если столько проживу.

Они схватили меня за руки, вывернули их за спину и надели наручники. Прижав мои ноги к моей груди, они сложили меня вдвое и засунули в щель между задним и передними сиденьями и захлопнули дверь. Секундой позже они расселись, двигатель заурчал и мы поехали.

Я бы попробовал подсчитать, сколько времени проходило между поворотами, чтобы найти дорогу снова, но сложно задерживать дыхание, пытаясь почувствовать жжение в легких, если ты не можешь дышать. Несмотря на боль, я изогнул спину и вдохнул немного свежего воздуха.

С хрустом подаваясь вперед я выдыхал, изгибаясь – вдыхал. Некрасиво, неудобно, но единственно возможно на тот момент.

Странно, но, несмотря на то, что я мог опознать моих похитителей, я не боялся за свою жизнь. Если бы УОБ хотел меня убить, этим бы занялся лично Нимейер, а я не сделал ничего, побуждающего полковника пожелать моей смерти. Я предполагал у него наличие желания накостылять мне так, чтобы я от страха убрался, но убивать, если не было пролито крови невинных людей? Это было на него непохоже.

Наконец машина остановилась и меня протащили через дверь из помещения для погрузки грузовиков в маленькую контору склада. Разбросанный повсюду мусор и резкий запах мочи свидетельствовали о его заброшенности. В этот момент дела стали выглядеть плохо, потому что было очень легко представить себя брошенного здесь с простреленной головой и найденного только после того, как соседи почувствовали странный запах и заметили тучи летающих мух.

Они заволокли меня в комнату, усадили в кресло и я ощутил подзатыльник. Мне почудилось, что я снова на Хелен и я оглянулся, ожидая увидеть командующего Рейса. Не повезло.