- Перед смертью не надышишься.

Виктория пошла в ванную и долго там плескалась, оттягивая неизбежное. Когда она вышла Макс обнажённый лежал на животе и читал книгу. Заметив Викторию, он, не сводя с неё глаз, перевернулся на спину. Виктория встала перед ним на колени, протянула руку.

- Я прочитала, что мужчины любят давать им имена… А у твоего, х-мм… есть имя?

- Нет… - то ли простонал, то ли прохрипел Макс.

- Надо дать ему имя. Он такой милый, нежный… Я назову его малыш, - Виктория говорила, не переставая поглаживать и нежно прикасаться кончиками пальцев к Максу.

Макс едва слышно простонал: “Ви-икто-ори-яя…”

Всё закончилось их совместным взрывом.

Когда Виктория отошла от пережитого, она открыла глаза, встретилась с взглядом тёмно-зелёных глаз, улыбнулась:

- Ты не обидишься, если я спрошу: “Тебе понравилось?”

- Так сладко и умело никто не ласкал моего, х-мм, малыша, - Макс ухмыльнулся.

- Значит, тебе понравилось? Потому что мне понравилось очень и я хотела бы повторить.

- Сладкая моя девочка, - Макс гладил её кончиками пальцев по спине, бёдрам, плечам. - Да, мне очень понравилось, и мы обязательно повторим.

Макс. Воскресенье

Макс проснулся рано - привычка. Посмотрел на спящую Викторию, спустился вниз, градусник показывал минус тридцать пять: “Б-рр…”

Вернулся к спящей Виктории, она разлеглась поперёк кровати, он нежно перевернул её, лёг рядом, погрузился в дрему. Часа через два снова проснулся, дыхание Виктории нежно щекотало его грудь, он прикоснулся губами к шейке около ушка, провёл языком по подбородку, очертил контур губ.

Виктория. Воскресенье

Проснулась Виктория от нежных поцелуев и ласк. Губы Макса легко и нежно касались её тела, порхая, как мотылёк от цветка к цветку. Вот они только что касались чувствительного местечка за ушком, а в следующий миг уже нежно касаются её груди, набухших сосков, вот они на животе рисуют влажные круги около пупка, а через мгновение они уже чуть прикасаются к нежной коже на внутренней стороне бедра. Очередная, томительная, изощрённая пытка. Тело Виктории изогнулось, с губ сорвался стон, внутри всё изнывало от желания.

- Макс!

Получив освобождение, они лежали, сплетясь руками и ногами.

- Сегодня совсем холодно минус тридцать пять…

- Ого! Ты заметил, что похолодало сразу, как уехали Отто с Катариной, как будто они с собой забрали не только интервью с нами, но и наши тёплые зимние дни, которые мы провели вместе с ними.

- Есть хочется, а то можно было бы из кровати не вылезать и заниматься более приятным, чем набивание своей ненасытной утробы. Что сегодня приготовить?

- Сегодня завтрак готовлю я, не возражаешь?

- Нет, конечно, нет. Мне приятно, что моя женщина будет обо мне заботиться. Я пока поваляюсь тогда. Ты из меня вчера все соки выпила. Подай мою читалку, пожалуйста.

- Значит, малыш - это краник, из которого вытекают твои соки? - Виктория ловко увернулась от подушки, запущенной в неё Максом и, напевая: “Все могут короли, все могут короли”, пошла на кухню готовить завтрак.

Макс. Воскресенье

Виктория приготовила блины, потрясающие, хрустящие, у него такие никогда не получались и рисовую кашу, подогрела молоко и добавила в него немного шафрана, отчего молоко приобрело желтоватый цвет.

- Необычно, - Макс за обе щёки уплетал разваристую, аппетитную кашу, запивая молоком. - Где ты взяла шафран?

- Он всегда со мной в сумке. Понравилось?

- Все очень вкусно. Чем сегодня займемся? - он посмотрел на Викторию и понял, что они будут делать весь день, пусть и не сразу после завтрака.

Позавтракав, они решили посмотреть кино, но не в гостиной, а наверху - в кровати. Они поднялись наверх, поставили в ногах кровати тумбочку и, водрузив на неё ноутбук, залезли под одеяло. У Макса на диске было записано около ста фильмов. Старые, добрые ”Москва слезам не верит”, “Служебный роман”, ”Офицеры” и современные ”Король говорит”, ”О чём говорят мужчины”. Решили посмотреть ”Король говорит”.

- Хороший фильм, правда? Что теперь будем делать? - Виктории чувствовала себя необыкновенно хорошо и спокойно. Макс обнимал её за плечи, прижимая к своей груди.

- У меня есть одно предложение.

Виктория посмотрела Максу в глаза, их губы встретились, язык Макса проник в её рот, их языки сплелись и начали прелюдию к безумной музыке любви. Они сами не заметили, как остались без одежды. Поцелуи стали более страстными, обжигающими. Он хотел опрокинуть её на спину, но почувствовал лёгкое сопротивление, удивился, но подчинился.

Через некоторое время они в полном изнеможении уснули. Проснувшись, снова занялись любовью и опять уснули.

Когда они проснулись во второй раз за окном стало совсем темно. Макс посмотрел на часы - без четверти восемь.

- Мы сегодня проспали весь день, - Виктория сладко потянулась - Что ночью-то будем делать?

- То же, что и днём, - Макс хитро посмотрел на девушку. - Виктория, ты перестала смущаться.

- Это хорошо или плохо?

- Неплохо, просто мне нравилось, как ты смущаешься, как становятся пунцовыми сначала твои щёчки, потом ушки.

- Так ты нарочно смущал меня, чтобы полюбоваться на мои пунцовые ушки, - Виктория шутливо стала барабанить кулачками по груди Макса, он подмял её под себя и, одной рукой захватив оба запястья девушки, второй начал её щекотать.

- Сдавайся.

- Макс, перестань, - Виктория завизжала, извиваясь. - Перестань, я сдаюсь на милость победителя.

- Моя милость велика и всеобъемлюща. Я не стану привязывать тебя к кровати, а даже позволю пойти со мной поужинать.

- О, благородный рыцарь, я так тебе благодарна.

На улице чуть потеплело и, поужинав, они немного погуляли по лесу, а придя домой, завалились спать и проспали до утра.

Виктория. Понедельник

Погода опять испортилась, градусник показывал минус двадцать пять и они провалялись в кровати до одиннадцати. Встали, потому что спать уже не хотелось, а захотелось чего-нибудь перекусить. Макс пошёл на кухню, и оказалось, что закончилось молоко. Виктория решила поразмяться и сама сходить в магазин. Макс остался готовить завтрак.

Купив молока, напевая “Ой, мороз, моро-о-оз, не морозь меня-а”, Виктория, обогнув стоявшую на тропинке к дому тележку, на которой горничные возили пакеты с чистым и грязным бельём, вбежала на крыльцо, открыла дверь в дом. Из гостиной слышался женский смех и бормотание Макса:

- Нет, нет, подожди. Наклонись чуть вперёд. Вот так, хорошо. Потерпи, я сейчас закончу.

Виктория заглянула в гостиную и отпрянула. Макс стоял спиной к двери, наклонившись над девушкой из обслуживающего персонала турбазы, они обнимались и…

“Этого не может быть! Чтобы Макс и… Он не может со мной так поступить. Я ему верила”, - её глаза наполнились влагой, сердце бешено забилось. Она бросила пакет с продуктами, выбежала на улицу, забежала за угол дома, присела у стены какой-то хозяйственной постройки.

“Что делать? Надо уехать. Только сначала сумку забрать”.

Сугробы надёжно скрывали её от посторонних глаз и с дорожки, соединяющей их дом и административные здания турбазы, её не было видно, а она прекрасно видела всех, кто входил и выходил из дома.

Вышла девушка-горничная, сложила пакеты на тележку, покатила её к следующему домику.

“Красивая. Глаза подведены. Губы полные, ярко накрашенные. Высокая грудь. Длинные ноги, - обречённо отметила Виктория. - Такая девушка нужна Максу. Я ему не подхожу. Он стройный, высокий, красивый. И девушка его должна быть такая же, а я… Я ему не пара”.

Выбежал Макс, куртка нараспашку, без шапки, побежал в сторону ресепшен.