(Притча Спасителя о Сеятеле и о семени (См.: Мф. 13, 3–9; Мк. 4, 3–9; Лк. 8, 5–8), наглядно рассказанная ученикам, расстрогала до слез тех, которых я спрашивал и коим объяснял. (Берников и Ребров.) — Действие Духа Святого.)

Небесное отечество есть город, а земная жизнь — путь к нему; христианин — странник. Как странствующий, например в Иерусалим, должен употребить на это должное время и перенесть трудности путешествия и после всего этого насладиться зрением святого града и его святыни, так и странствующий в небесное отечество, в Небесный Иерусалим, — должен употребить и время и перенести много трудов и скорбей и после всего этого вступить в небесное отечество свое.

† Величайшее благо, каким <его> почитают все люди — это есть жизнь; но жизнь, которую все мы имеем, далеко не совершенная, говоря собственно, и не жизнь: живота не имате в себе (Ин. 6, 53), говорит Сам Источник жизни (Ср.: Пс. 35, 10) о тех, которые не вкушают Тела Его и не пьют Крови Его. Буду говорить о надежде на истинную жизнь во Христе, которой начатки только подаются нам и в настоящей жизни; эта–то надежда жизни во Христе и есть надежда христианская.

Если я назначен для неба, то для чего, скажешь, брошен я на землю? Для того, что в порядке тварей нужно было именно быть такому существу, каков ты, то есть чувственно–духовному, то есть переходному существу, от чувственного к духовному. Ты образ и подобие Бога на земле: ты —царь над земными тварями, твой жребий — великий, счастливый. Умей только им воспользоваться. Не привязывайся же к земле и не говори: моя жизнь — только земная, временная, мне не верится, чтобы я был столь дорог у Бога, чтобы меня брать на небо — для вечного блаженства.

† Храм — преддверие рая, Богослужение — предначатие вечного славословия Богу в будущем веке с Ангелами и святыми. Оно изощряет, питает и поддерживает нашу надежду на будущие блага.

Признание истинной христианской надежды: терпение скорбей, пребывание в молитве. Скорби терпяще, в молитве пребывающе (Рим. 12, 12).

Когда мы молимся, тогда уши Господа в молитву нашу (Ср.: Пс. 33, 16): Он так тогда и вообще всегда близок к нам, как икона, пред которой стоим, даже гораздо ближе — Он у самого нашего сердца. Он весь зрение, до того осязательно ясно Его присутствие при нас, как видимая икона, и потому икона — действительное и наглядное представление того, как близок к нам Господь, как Он смотрит и слышит нас. А святые Божии в Духе Святом так близки к нам, как близок к нам Дух Святый, везде сый и вся исполнялй, [114] Егоже храм мы есмы (Ср.: 1 Кор. 3, 16), и в Духе Святом они видят и слышат нас так, как мы видим и слышим людей, говорящих с нами. Ведь Дух же Святый посредствует и в видении и слушании обыкновенном.

Кругом я в бедах в этой жизни: опасности для меня в пище, опасности в питии, опасности в одежде, опасности в сребре и злате, опасности от самого жилища; опасности в мысли, опасности в сердце, опасности в слове. Только у Господа я в полной безопасности, у Невидимого Владыки жизни моей. О, лети же ко Господу, душа моя! У Него — твое место.

Душа моя происходит от Бога, как капля из океана, как струйка воздуха из воздушного пространства, как светильник от огненной, всюду существующей стихии. Только моя капля — самостоятельная капля, моя струйка — самостоятельная и сама живая; мой светильник самостоятельный и сам одушевленный. Чем чище моя капля, тем скорее она увеличивается и превращается в реку воды живой, из чрева исходящей (Ср.: Ин. 7, 38). Чем чище моя воздушная струйка, тем больше веет на нее Дух Божий; чем яснее мой светильник, тем он больше растет и живится огнем Божества.

Слава Тебе, Господи, тяготы души моея вземлющий; слава Тебе, бедную душу мою обогащающий; слава Тебе, наготу души моей присно покрывающий златою одеждою правды Своея; слава Тебе, рукописание грехов моих державно растерзаяй (Ср.: Кол. 2, 14) и диавола присно иосрамляяй!

Везде диавол ловит и чрез все уязвляет меня!

Гостит, частым гостем гостит в нашем сердце бесплотный враг. А не замечают многие — притаился окаянный: и не найдешь — если внимательнее не посмотришь.

Как диавол склоняет человека ко всяким грехам? Он заседает в сердце и оттоле требует удовлетворения всем похотям плоти, похоти очей и гордости житейской (1 Ин. 2, 16). Так, у сластолюбивого и пияницы он сидит в сердце и требует вкусной пищи и вина; у пристрастного к дорогим и нарядным одеждам, к богатой домашней обстановке — сидит в сердце и требует нарядов и блестящей домашней обстановки; у любящего общественные удовольствия — он сидит в сердце и возбуждает тоску сердечную; словом, он всячески на всех действует; он — в ворах жаждет прибыли, в убийцах — крови человеческой, в лжецах — лжи, в неверах он богохульствует; благочестивых запинает сомнениями, ко всем приспособляясь, во всех действует сообразно с греховными привычками, расположениями и страстями каждого, чтобы как–нибудь кого поглотить (Ср.: 1 Пет. 5,8).

Когда просишь у Бога прощения грехов и спасения, верь, что это самое обычное дело Его благости и человеколюбия; говори: Твое есть еже миловати и спасати ны, Боже наш [115] — (Надежда.)

Поминки — обращать в средство к утверждению упования, а не в средство к иресыщению и буйному веселию и разгулу страстей человеческих. Горе потворствующим на таких пиршествах священникам.

Если враг засядет в сердце твоем, уязвляя, стесняя, паля и омрачая тебя, — призови с верою Господа и изобрази знамение Креста на чреве твоем; говори: Господи, Ты всегда со мною, испытуя мое сердце и внутренности (Ср.: Пс. 7, 10; Иер. 11, 20; Откр. 2, 23): прогони убо силою Креста Твоего врага моего.

Говоря о надежде, мы будем отвечать на заветные, священнейшие потребности и стремления вашего сердца. Сердце ваше ищет всю жизнь покоя и блаженства, но не находит его ни в чем земном. Мы покажем вам, где этого покоя вашего сердца следует искать и где его найти, где это блаженство, к которому оно так жадно стремится. Всеобъемлемость надежды: а) по отношению к людям всех званий и состояний; б) по отношению к всестороннему удовлетворению всех благородных их стремлений души.

Чего же мы надеемся? Чего мы не имеем? Не имеем истинной жизни в себе. Живота не имате в себе (Ин. 6, 53) — значит, мы мертвы по душе.

Надежда предполагает ожидание благ в будущем. Надежда христианская самым названием своим предполагает, что она внушена нам Христом и есть ожидание. Величайшее благо всякого человека в настоящей жизни, как всякий знает, есть жизнь наша, не эта внешняя жизнь, телесная, преходящая, а та — внутренняя жизнь сердца (которая полна бывает невозмутимого спокойствия, духовного света, правды, мира и радости оДусе Святе) (Рим. 14, 17), в которой мы чувствуем совершенное согласие всех душевных сил своих, этот небесный мир сердца, который оставил Господь ученикам Своим, сказав: мир Мой оставляю вам, мир Мой даю вам: не якоже мир дает, Аз даю вам. (Ин. 14, 27), — эту внутреннюю Божественную тишину, в которой чинным строем проходят в нашей душе святые помыслы, чистые и животворные чувства любви к Богу и ближним, тишину, в которой мы примечаем прикосновение к сердцу всякого нечистого помысла, всякого нечистого движения сердца и, не терпя ни на мгновение их омрачающего и возмущающего душу прикосновения, прогоняем их силою благодати Божией, в нас живущей и действующей; ту тишину, наконец, которую мы сохраняем при занятиях своих всеми житейскими делами, питая уверенность, что настоящее течение дел — временное, непостоянное, что оно служит, однако же, приготовлением для нас к другому, вечному порядку вещей и, что бы с нами здесь ни случилось, все пройдет — все радостное и печальное, и насту пит жизнь другая, вечная, в которой будет все новое — се, творю вся нова (Откр. 21,5), все радостное, все, что вполне насытит и ум наш и желания наши, словом: все, что удовлетворит бесконечным, святым желаниям нашего духа. Вот предмет надежды лучшей части человечества. По отношению к настоящей жизни это есть верх надежды. Это есть надежда христианская для настоящей жизни.