Алекс подавил вздох. Сколько таких дискуссий было у него с Фредрикой?

– Займись, если будет время. В первую очередь тебе стоит допросить бывшую подружку. Все остальное – завтра.

Фредрика ушла в свой кабинет, Петер остался у Алекса.

– Я начну с того, что заберу Хокана для анализа, потом займусь слухами на сексуальную тему.

– Давай, – сказал Алекс. – Надеюсь, судмедэксперт поторопится. Мне позарез нужна личность второго трупа.

Повторный визит Петера с коллегой явно раздосадовал Хокана Нильссона.

– Зачем вам моя ДНК?

– Ребекка была беременна, и мы пытаемся установить отцовство.

– Беременна? – Хокан побледнел. – Об этом вы мне вчера ничего не сказали.

Голос его звучал надрывно, глаза округлились.

– Ты был не в курсе? – Голос Петера звучал жестче, чем накануне.

– Нет.

Трудно было сказать, лжет он или говорит правду.

– Вы думаете, что это сделал я?

Хокан старался принять уверенный вид, однако в каждом его движении сквозила нервозность.

– Мы ничего не думаем. И предпочли бы и дальше о тебе не думать. Это значит, что мы хотим провести анализ и вычеркнуть тебя из списка подозреваемых.

– Мне надо на работу. Я могу прийти позже?

– Нет, лучше всего тебе будет пойти с нами прямо сейчас. Позвони на работу и предупреди, что задержишься. Скажи, что помогаешь полиции в расследовании дела. Работодателям такое обычно нравится, – мягко добавил он, склонив голову набок.

Хокан посмотрел на него долгим взглядом и взял бумажник и ключи.

– На самом деле не имеет никакого значения, кто отец ребенка, – сказал он. – Вы уже проверяли мое алиби и убедились, что я ни при чем.

– Насколько я помню, в тот вечер, когда пропала Ребекка, ты был на многолюдном собрании. Кто хватился бы тебя, если бы ты ушел на несколько часов?

Поскольку Хокан не ответил, Петер посмотрел на него. Вид у того был расстроенный и обиженный.

– Это была не вечеринка, а ужин с группой кураторов. Мероприятие на целый день. Ребекка тоже должна была участвовать, но она так и не появилась.

– Вы поссорились? – Петер наморщил лоб. – Может быть, поэтому она не пришла?

– Я уже отвечал на этот вопрос вчера. – Хокан сорвал с вешалки куртку. – Вы думаете, что все это вертится вокруг меня. Вам станет стыдно, когда вы узнаете, насколько ошибались.

– Наверняка, – ответил Петер.

Фредрика поехала на задание с новой коллегой, инспектором криминальной полиции Сесилией Турссон. Сесилия вела машину, а Фредрика заняла место пассажира.

– Ты ведь только что вернулась на работу? – спросила Сесилия.

– Вчера.

От управления до парка Тегнерлунден, возле которого снимала квартиру бывшая подружка Ребекки, ехать было недалеко. Город казался таким прекрасным под ярким голубым небом – Стокгольм был в своем самом лучшем убранстве.

– Так это у тебя ребенок от женатого мужчины?

Фредрика оцепенела. Какого черта?

– Нет. И если у тебя есть еще вопросы о моей личной жизни, то предлагаю помолчать.

– О боже, прости, я не знала, что это такая щекотливая тема.

В салоне повисла тишина. Фредрика принялась глубоко дышать, чтобы не выйти из себя. Она прекрасно понимала, что народ интересуется ее личной жизнью. Но надо же проявлять хоть немного такта! Сама она вела бы себя по-другому. Во всяком случае, ей так казалось.

– Вот ее дом. – Сесилия уверенно припарковала машину у тротуара.

– Здесь стоять нельзя. – Фредрика указала на табличку.

Сесилия прикрепила на переднее стекло пропуск, указывающий, что машина принадлежит полиции:

– А теперь можно.

Это было не так, но Фредрика почувствовала, что она не в состоянии спорить и еще больше обострять отношения. Пропуск на лобовом стекле можно было использовать только в случае срочного выезда, а у них было обычное служебное дело.

Даниэлла жила на четвертом этаже, в доме без лифта. Прежде чем отправиться к ней, Фредрика ознакомилась с документами. У девушки было бурное прошлое. В годы учебы в гимназии она несколько раз лежала в отделении детской и подростковой психиатрии. Несколько раз проходила по делам о мелких правонарушениях – кража, вандализм. После окончания гимназии она проучилась один семестр, а далее либо работала, либо сидела на больничном.

С Ребеккой у Даниэллы возникли отношения, когда Ребекка вернулась из Франции. Фредрике трудно было понять, что могло объединять этих девушек, помимо желания поэкспериментировать. Ребекка производила впечатление серьезной особы, живущей насыщенной жизнью, имеющей четкие планы на будущее, – во всяком случае, так все выглядело на бумаге. Хотя, возможно, именно в этом и коренилась главная причина. Когда жизнь слишком упорядоченна и заполнена делами, желание проверить границы на прочность возрастает.

Сесилия позвонила в дверь квартиры.

Ответа не последовало. Она позвонила снова. Внутри послышались тяжелые поспешные шаги. Заскрежетал замок, дверь приоткрылась.

– Даниэлла?

Фредрика протиснулась впереди Сесилии и достала полицейское удостоверение.

– Мы из полиции, хотели бы поговорить с тобой.

Даниэлла отступила, и Фредрика с Сесилией вошли в квартиру.

– Кофе хотите?

Обе отказались.

– Мы ненадолго.

– Ну, кофе-то все равно можно выпить.

Она направилась впереди них в кухню и опустилась на один из разномастных стульев. Квартира была обставлена по-спартански – бросалось в глаза, что Даниэлла временно снимала чужое жилье. Голые стены украшали фотографии, все без исключения изображавшие одного и того же человека – молодого парня, с вызовом смотревшего в камеру.

– Кто это? – спросила Фредрика, указывая на одну из фотографий.

– Мой брат.

– Кажется, вы с ним почти одного возраста.

– Это не так. Он был на десять лет старше меня. Но теперь его нет в живых.

Фредрика села к столу, чувствуя, как порадовал Сесилию ее промах.

– Мне очень жаль, – негромко проговорила она.

– Мне тоже, – ответила Даниэлла.

Хозяйка выглядела совсем не так, как представляла Фредрика. Полноватая – еще чуть-чуть, и ее можно будет назвать толстушкой. Коротко подстриженные волосы, черные как сажа, контрастировали со светлыми глазами.

– Вы по поводу Ребекки, да?

– Мы нашли ее.

– Я видела по телевизору.

– Ты рада, что ее нашли? – спросила Сесилия.

– Мне было наплевать на нее тогда и наплевать сейчас. Дрянная сучка.

Выражения сильно отличались от тех, которые употребляла сама Фредрика.

– Почему? Что ты имеешь в виду?

– Она играла со мной, заставила поверить, что у нас все по-настоящему.

– Когда это было?

– Несколько лет назад, когда она вернулась из Франции.

Прошло несколько лет! И она для бывшей подруги по-прежнему дрянная сучка?

– Ты, должно быть, очень любила ее, – мягко проговорила Сесилия.

Даниэлла не ответила. Поднявшись, налила себе стакан воды. Им на этот раз не предложила.

– Как вы расстались?

– Она позвонила и сказала, что все кончено.

– Как низко! – проговорила Сесилия. – Даже не при личной встрече.

– Да уж, гнусный поступок, – согласилась Даниэлла. – И после этого она вернулась…

– Вы снова стали встречаться?

– Ну, уже не по-настоящему – так, иногда… Она тогда училась в университете, стала вся из себя такая важная. Мне кажется, она стеснялась меня.

Фредрика посмотрела на фотографию брата Даниэллы, висевшую на холодильнике. Он был везде.

– Когда вы совсем прекратили общаться?

– А мы не прекращали. Я не хотела ее отпускать – если вы понимаете, что я имею в виду.

– Не совсем.

– Когда любишь кого-то, тянет хоть изредка поговорить, увидеться. Не хочешь, чтобы этот человек совсем исчез из твоей жизни.

Как брат…

– Как относилась к этому Ребекка? Она часто звонила тебе, или в основном звонила ты?

– Звонила в основном я. Она все время была чем-то занята. Плавание для младенцев, церковный хор и куча всякого разного. Ну, и еще этот Хокан Нильссон.