Прошлым летом Алика Качехина чуть не исключили из лагеря за урюк. Алик любит покрасоваться: вот какой я смелый, никого не боюсь! Но этим летом первый отряд почему-то выбрал Качехина своим председателем. Старший вожатый Лев Григорьевич был этим очень недоволен. Жизнь всего лагеря зависит от того, какой тон задаёт первый отряд, самые старшие ребята.

Но пока первый отряд себя ничем особенным не проявлял. Провели футбольный матч с командой соседнего лагеря, выиграли «всухую» и ходили очень гордые. На линейке им объявили благодарность за хорошую спортивную работу и сделали замечание за неряшливую заправку кроватей. Когда хвалили и когда ругали, председатель первого отряда стоял с каменным лицом — проявлял характер.

Если бы Малышка умела говорить, она могла бы ему сказать:

«Ты ещё сам не знаешь, какой у тебя характер. Ты его ещё не проверял по-настоящему».

Адский грохот прокатился по ущелью, и тут же затрубил тревогу горнист.

— Что случилось? — любопытствуют ребята.

— Сель сорвался.

В домике начальника пионерского лагеря зазвонил телефон:

— Шоссе размыто, вывезти ваш лагерь не сможем. Рассчитывайте пока только на свои силы. Как там у вас с продуктами?

Ответить начальник лагеря не успел. Телефон звякнул жалобно и смолк. Где-то ниже по ущелью сель повредил линию. Начальник встал, щёлкнул выключателем. Лампочка под потолком не зажглась. Значит, повреждена и линия электропередачи.

— Продуктов у нас хватит, — сказал начальник лагеря старшему вожатому. — Не век же тут сидеть, вывезут к вечеру. Только бы ребята не подкачали. Ведь побегут непременно на сель поглядеть, а мало ли что может случиться. Давайте-ка соберём все отряды в спальных корпусах.

Старший вожатый с сомнением покачал головой:

— Трудненько будет удержать ребят в спальнях.

А лагерь уже стал похож на муравейник, в который ткнули палкой. Все суетятся, все болтают про сель, хотя никто не успел разглядеть первый вал. Только слыхали — прогремело что-то по ущелью. А что — неизвестно. Эх, на реку бы сбегать! Поглядеть бы своими глазами! Но вожатые и воспитатели не пускают, командуют построиться и ведут в спальни.

В это время первый отряд всё-таки выпросил разрешение забраться на склон Малышки, намного выше домиков лагеря.

Отсюда хорошо был виден весь пионерский городок. Он построен по ущелью в три ступеньки. На первой ступеньке, у самой реки, — стадион. На второй — лагерная линейка, мачта с флагом, столовая и кухня, а также решётчатый домик — голубятня. Третья, самая верхняя ступенька — это спальни отрядов, они стоят у самого подножия горы Малышки.

Вид с горы прекрасный и ребятам из первого отряда давно знакомый. Но где же речка? Куда девалась? Нет речки. Там, где она шумно прыгала по камням, осталась только коричневая полоса грязи — след прокатившегося селя. Кусты по краям ободраны, заляпаны грязью.

Посмотрели выше по ущелью. Что с водопадом? Нет водопада. Белое полотенце исчезло. Будто там, наверху, кто-то его снял — вытирает великанские руки.

Знающего человека очень бы встревожила пропажа водопада. Это значило, что где-то произошёл затор, где-то сейчас копится вода. Но ребята пока ещё беззаботны. Вся компания тут. Алик Качехин, Володя Занозовский, Таня Назарова, Сауле Хасенова, Алёша Воробьёв. Вспоминают, кто что слышал про селевые потоки.

— Мне бабушка рассказывала. В тысяча девятьсот двадцать первом году сель ночью ка-а-ак налетит!.. Половину города снёс. Бабушка рассказывала, валуны были — с телегу величиной!

— Мало ли что бывало во времена твоей бабушки! — поддевают ребята рассказчика. — Сейчас такого быть не может.

— Сейчас телег нет. Сейчас будут валуны размером с автобус! — вставляет кто-то.

— А я бы, ребята, хотел посмотреть на настоящий сель!

Но тут кто-то ойкнул:

— Глядите! На водопаде-то что…

По пересохшему водопаду катилась чёрная волна. На миг словно бы остановился на её гребне лёгкий, как пёрышко, грузовик и вдруг полетел вниз, стукаясь об острые каменные уступы. Казалось, что он падает слишком медленно. Будто он не настоящий. Будто падает не наяву, в этом ущелье, а на экране, в замедленной съёмке. И как бы с запозданием подключили к этому жуткому фильму звук. Сначала слабый, далёкий гром, а затем словно двинула вниз по ущелью колонна танков.

— Ну, ребята, — сказал Качехин, — пошли…

У спальни первого отряда их ждал старший вожатый.

— Лев Григорьевич! — закричали ребята. — Сель идёт! Сейчас здесь будет! Что делать?

— Прежде всего разговаривать спокойным голосом. — Старший вожатый оглядел возбуждённые лица ребят. — Отряд весь в сборе?

— Все тут, — отозвался Алик Качехин.

— Ты, Качехин, отвечаешь за то, чтобы все ребята слушали твою команду! — сказал вожатый и подумал про себя: «Нескладно я говорю. Получается, что Качехин отвечает за то, чтобы все его слушались. А другие, выходит, ни за что не отвечают? Выходит, что так. И это правильно. Качехин отвечает сейчас за всех. Он командир. Это даёт ему право требовать с товарищей, приказывать им».

Лев Григорьевич мог бы ещё сказать Алику: «И ты отвечаешь за жизнь ребят из своего отряда — чтобы все остались целы». Но эти слова старший вожатый вслух не произнёс. Хотя сейчас все взрослые в лагере не так опасались селя, как мальчишечьего безрассудства. Возьмут вот и полезут поглядеть поближе, как сель валунами играет. Всё-таки интересно. Лев Григорьевич это очень хорошо 1 понимал.

— Вот что, Качехин, — строго продолжал старший вожатый, — все отряды должны находиться в спальнях, пока сель не кончится. А твой отряд отвечает за то, чтобы ни один человек не удрал вниз. Встанете цепочкой, перекроете все тропинки. Понятно? Вниз не пускать никого. И никому не делать исключения.

— Понятно! — ответил Качехин.

— Для своих ребят тоже никаких исключений!

— Вас понял! — с некоторой обидой отозвался председатель первого отряда.

Старший вожатый задел в нём тонкую мальчишечью струну. Мальчишки выше всего ставят справедливость. Когда отряд дежурил на кухне, Алик делил работу поровну. После футбольной встречи прямо говорил, кто играл хорошо, а кто нет, и для своих лучших друзей — Володи Занозовского и Алёши Воробьёва — скидок не делал.

— Слыхали? — обернулся Алик к отряду. — Никаких исключений делать не будем. А теперь пошли выполнять приказ.

Задача первому отряду ясна. Не очень-то сложная задача — держать и не пускать. Все тропинки, все тайные лазы в кустах старшие ребята знают лучше, чем малыши. Только вот тоскливо стоять порознь. Ну да это наверняка ненадолго.

В этот день старшие ребята из лагеря «Дорожник» впервые поняли, что такое настоящий приказ.

Пионерские дружины иногда затевают игру в команды, в приказы. Чтобы красивей выглядело совсем обычное дело, звонче и праздничней. А ведь настоящий приказ может прозвучать вовсе не громко и обыкновенно. Будто это и не приказ, а так, простая просьба. Но ты эту просьбу выполнишь во что бы то ни стало! Вот что такое настоящий приказ.

Чёрный вал, повыше первого, прокатился по ущелью — и опять всё тихо. Старший вожатый сказал, что отряды должны оставаться в спальнях, пока сель не кончится. Но как узнаешь, кончился он или у него ещё что-то припасено?

Бойкий человек из пятого отряда улизнул из спальни и теперь беседует с Алёшей Воробьёвым.

— И куда же ты так спешишь? — любопытствует Алёша.

Беглец хватается за живот и делает страдальческую мину.

— Бедный ты, бедный! — свирепо говорит Алёша. — От боли забыл, в какую сторону бежать. Показать или сам дойдёшь?

— Сам, — обещает беглец.

Вернувшись в спальню, он не может рассказать любопытным, что нового на белом свете. Он красочно расписывает, какая охрана поставлена у спальни.

— Не прорвёшься. Там Алька. И Алёшка! И Володька!

Младшие отряды возмущались «предательством» старших ребят. В такой момент переметнулись на сторону взрослых! Нет, этого никто не ожидал от Альки, Алёшки и Володьки. Как будто они сами не страдали от разных строгостей. Как будто они не понимают, что вожатые и воспитатели всегда опасаются сущих пустяков. Босиком не ходи — ногу напорешь. Панаму не снимай — солнечный удар получишь. А сейчас и вовсе в панику ударились. Велели переобуться в крепкую обувь, а из спален не выпускают. Зачем же тогда было переобуваться?