Обострение ситуации в Нижнем Новгороде привело к возникновению протестных настроений и в Нижегородском союзе металлистов. Часть руководства союза оказалось в рядах активных оппозиционеров. В союзе наметился явный раскол. Накануне 18 июня по городу были распространены воззвания, под которыми среди прочих подписей стояла и подпись Бюро губернского комитета металлистов. В нем звучал призыв не принимать участие в стачке. Правление профессионального союза рабочих по металлу Нижегородского городского района вскоре после этого выступило с протестом и заявило, «что никакого отношения к этому воззванию не имеет». Исходя из общих установок, содержащихся в его воззвании «К рабочим металлистам Нижегородской губернии», правление союза решительным образом поддержало борьбу Союза торгово-промышленных служащих. В листовке в резкой форме осуждались обрушившиеся на него репрессии. В ней подчеркивалось, что меры властей чреваты победой «самой неприкрытой реакции». Советская власть обвинялась в сознательном или бессознательном пособничестве самым темным внутренним силам. Воззвание заканчивалось призывом к совместной борьбе за «восстановление полного народовластия»: «Мы обращаемся ко всем профессиональным союзам и призываем их также выявить свое отношение к переживаемым событиям, ни одна рабочая организация не вправе теперь оставаться в стороне, мы должны поднять все вместе свой мощный голос, так как только он может повлиять на существующую теперь власть, и только общими усилиями может быть спасена революция… Да здравствует объединение рабочих! Да здравствуют Профессиональные союзы!»
Если протестное движение развивалось через профсоюзы лишь отчасти, то настоящим форпостом борьбы с большевистским режимом, как и в годы самодержавия, некоторое время являлась кооперация, в данном случае рабочая кооперация. Нельзя сказать, что все ее руководители, тем более рядовые пайщики, были непримиримыми противниками большевизма, но очень многие кооператоры вступили в противодействие советской власти с момента ее установления. «Примирение» кооперации и большевистского государства происходит далеко не сразу. К примеру, один из лидеров рабочей кооперации Л.М. Хинчук был среди тех, кто в знак протеста покинул заседания II Всероссийского съезда советов. С решительным осуждением переворота выступили кооператоры Рыбинска, Ярославля, Смоленска и других городов. А правление и совет Московского общества «Кооперация» не стали ограничиваться пустыми протестами и призвали оказывать противодействие большевикам «всеми возможными для кооперации способами».
Помимо всего прочего, вовлеченность традиционных рабочих организаций в протестное движение первых месяцев существования советской власти выразилась в активном процессе их дебольшевизации. Отлив рабочих масс от РКП(б) вылился даже в сокращение ее численности в период с октябрьского восстания 1917 г. по VII (март 1918 г.) съезд. Дебольшевизация частично коснулась профсоюзов и фабзавкомов. Этот процесс развивался на волне настроений в пользу так называемой «беспартийности», когда рабочие отворачивались от политики и политических партий в целом. Падение влияния большевиков, конечно, усиливало ряды оппозиции. Однако дебольшевизация отнюдь не вела к серьезному увеличению числа ее сторонников. Об очень характерном в этом контексте эпизоде рассказывает официальная газета Смоленского совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. 21 июля 1918 г. в Смоленске проходило общегородское собрание союза металлистов, на котором предполагалось избрать новое правление. Состоялось оно вскоре после подавления мятежа левых эсеров, когда прежний советский правительственный блок распался и ситуация складывалась очень неопределенно. Большевикам приходилось рассчитывать теперь только на свои силы, поэтому, как писала газета, «некоторые товарищи в своих речах призывали выбирать только истинных защитников рабочих интересов – коммунистов». Прежнее правление вынесло на обсуждение список этих «истинных защитников» – в основном «все виднейшие работники союза»: Лянсберг, Красовский, Лукин и другие. Из восьми предложенных кандидатур лишь трое были беспартийными. «Но собрание предложило своих кандидатов», – рассказывает автор репортажа. В результате новое правление оказалось беспартийным. В него вошло несколько большевиков и меньшевиков, но в целом большинство его новых членов не принадлежало ни к какой партии.
Особенно грозно для большевиков ситуация складывалась в Советах рабочих депутатов, ставших теперь не просто органами рабочего представительства, а органами власти. Перевыборы Советов, проходившие весной – летом 1918 г., практически повсеместно привели к ослаблению позиции большевиков в Советах рабочих депутатов (при усилении их в тех Советах, где широко были представлены депутаты от крестьянства и других слоев населения). Над многими Советами рабочих депутатов большевики просто теряли контроль. Так случилось в Туле, Сормове, Орле, Тамбове, Ярославле, Ижевске, Березовске и других городах и рабочих поселках. В результате как самостоятельные организации Советы РД повсюду ликвидировались и, по примеру Петрограда, объединялись с Советами депутатов от армии. Но теперь это были уже не Советы солдатских депутатов, а Советы красноармейских депутатов, что, понятно, не одно и то же.
Одним из наиболее ярких, показательных, но одновременно и наименее изученных моментов протестного движения рабочих в период перевыборов в Советы является та борьба различных точек зрения, которая развернулась в Петрограде в ходе проведения здесь районный рабочих конференций весной – летом 1918 г. Рабочие районные конференции играли важную институционную роль: на них рабочие, независимо от своей партийной принадлежности, выбирали своих представителей в Советы. Кроме того, делегаты, выбранные на эти конференции трудовыми коллективами своих предприятий, сохраняли свои полномочия еще на некоторое время после завершения самих конференций. Тем самым, на какой-то, пусть и очень непродолжительный срок, конференции превращались в некий суррогат органов власти районного уровня, подобие прежних Советов. Характерно, что представительство оппозиционных настроений на этих конференциях был ощутимо выше, чем собственно в Советах. В то же время среди лидеров петроградских меньшевиков и эсеров отношение к рабочим районным конференциям было весьма неоднозначным. Так, активным сторонником участия оппозиции в выборах и работе районных конференций был рабочий Государственной типографии, видный деятель оппозиции Юнкеров. Другой лидер антибольшевистского оппозиционного движения рабочих Петрограда, рабочий Патронного завода А.Н. Смирнов, наоборот, сомневался в целесообразности активного участия оппозиции в подготовке и проведении конференций. В одном из своих выступлений он отмечал:
«Я глубоко уверен, что дальнейшее строительство рабочего класса пойдет не вокруг Советов. Советы, которые вызвали сейчас злобу всего населения против рабочих организаций, не могут больше пользоваться престижем у демократии. Если рабочий класс сможет еще проявить творчество, то он его проявит не здесь, а в другом месте. И сочувствием Советы уже пользоваться никогда не будут. Кроме того, мы этим сеем иллюзии. Призывая рабочих к участию в перевыборах, мы внушаем им мысль, что добиваемся передачи власти другим партиям. Песня их спета. В некоторых местах их просто поджигают. На такой почве нельзя строить рабочие органы.
В районных конференциях, конечно, надо участвовать, но все силы отдавать было бы ошибкою. Вместо того чтобы устраивать пышные бои с большевиками на районных конференциях, лучше отдать силы на подлинное строительство в области рабочего движения».
Несмотря на скепсис оппозиции по отношению к районным рабочим конференциям, они стали важным барометром настроений петроградских окраин. Нередко высказываемые на этих конференциях мнения шли вразрез с линией, проводимой официальными властями города. Районные рабочие конференции сыграли роль той трибуны, с которой рабочие могли достаточно свободно выставлять свой счет за ошибки, допущенные властью. О накале страстей, атмосфере рабочей вольницы, царившей на рабочих районных конференциях, дают наглядное представление материалы конференции 1-го Городского района. Конференция проходила 25 мая – 5 июня 1918 г. Всего в ней приняло участие: 201 делегат с правом решающего голоса и 30 делегатов с правом совещательного голоса. В общей сложности они представляли около 20 тыс. рабочих и красноармейцев района. В социальном плане большинство делегатов были рабочими – не менее ста человек, примерно 43 делегата являлись красноармейцами (социальная принадлежность остальных не выявлена). Из делегатов с решающим голосом 67 % (134 человека) принадлежало к партии большевиков, 6 % (13 человек) – к ПЛСРИ, 15 % (30 человек) – к меньшевикам и социал-демократам интернационалистам, 12 % (24 человека) – к эсерам. Всего на конференции присутствовали представители от 61-й организации (из них 32 «организации» – это промышленные предприятия района, остальные – воинские части и различные рабочие объединения).
