– Вот увидишь, настанет день, когда кто-нибудь из них врежет ему монтировкой до того, как он застегнет ширинку, – предсказала Эрика.
– А ты слышала про одну девицу, которую он поимел вечером в день передачи и которая на следующий день снова пришла на съемки?
– Это та, которую он не хотел впускать?
– Нет, та, которая смогла продраться сквозь заграждение из ассистентов и которая схватила его за гениталии!
– Быть того не может!
– Он обращался к ней на «вы», когда она окликнула его с трибуны студии: сухо попросил ее сесть на место, пригрозив, что в противном случае охране придется вывести ее и усадить в такси! Хитрый подлец! Он был на людях. Говорил с ней сухо, но не зло, а главное, не грубо. Только посмотрел на нее и проигнорировал…
– А как же она смогла выйти на съемочную площадку?
– Не знаю, но ему в тот момент подумалось, что больше своим аппаратом он никогда не сможет воспользоваться!
Официант принес счет, девицы решили пойти выпить кофе в симпатичном кафе, что находилось совсем рядом с редакцией.
На узких улочках громко раздавались звуки высоких тонких каблуков Эрики, решительно топтавшей тротуар. Патрисия обернулась к ней и произнесла:
– Только тебя одну и слышно! Ты не могла бы вложиться в кроссовки, они не били бы по ушам! Ни разу не видела тебя без высоких каблуков, знаешь, существуют еще и туфли на низком ходу, и очень неплохие…
– Знаю. Но пока что мне не хочется терять в росте десять сантиметров. Время для этого еще не пришло.
– Почему? Ты что, уже определила эту дату с нотариусом?
– Ты недалека от истины. Давай-ка закажем по чашке эспрессо, и я расскажу тебе о моих планах!
Этот маленький бар был единственным в округе местом, где имелся отдельный зал для некурящих. Он пропах табаком и жавелевой водой, но внутреннее убранство было довольно симпатичным. Они прошли через основной зал, где сидели клиенты с пивом или с послеобеденным кофе с коньяком. В зале для некурящих был один-единственный свободный столик в углу, и они устремились к нему из опасения, как бы кто-нибудь их не опередил. По телевизору шел какой-то американский сериал, начинавшийся после обеда. Патрисия узнала Викторию Сан Гильермо, снявшуюся в этой серии.
– Видишь лицо этой девицы? Просто мутант какой-то!
– Сегодня вечером я увижу ее на ужине, который организует «Премиум». Там будут самые знаменитости. Кажется, что и Клара Ленсон придет.
– Не знаю, как ты выносишь всех этих людей! Когда мне иногда приходится бывать на вечеринках, всякий раз у меня возникает желание передушить наших приятелей-звезд!
– Скоро я с этим закончу.
– Закончишь? Уйдешь из журналистики?
– Да. Ну, в общем, не знаю, как с профессией. Но ночную жизнь и компанию всех этих ненормальных, у которых пупок больше мозга, я брошу.
– У тебя хроническое недосыпание, у тебя синдром «метро-работа-постель», тебе надоело быть не такой, как все, правильно?
– Что-то в этом роде. Но, главное, не могу же я всю жизнь заниматься ширинками очень важных персон, не так ли?
– Как знать, если тебе это нравится…
– И это все, что ты можешь мне сказать на этот счет?
– Некоторые считают тебя ненасытной…
– Пат! Я смотрю на свою соседку по лестничной клетке с восхищением, я дошла до того, что начала мечтать о жизни с ней, я схожу с ума, уверяю тебя!
– А чем же ты намерена заняться? Вернешься в редакцию «Нис-матэн»?
– Нет, мне бы хотелось вернуться в прошлое, но не до такой же степени. Я собираюсь предложить Сильвии брать интервью: ведь до того, как стать охотницей на звезд, я была все-таки журналисткой!
– Она ни за что не согласится. Девиц, которые умеют писать бумажки, в редакции полным-полно, но только ты одна знаешь закулисную жизнь знаменитостей!
– А зачем все это нужно? Я только что получила нагоняй за то, что заигрывала с Миллером на фото! В «Стар Сити» любят сексуально корректных. Либо я ошиблась дверью, либо создана для другого…
– А не пойти ли тебе работать в «Дели»} Отличная работа, как раз для тебя!
– Ты не поняла: я хочу закончить с этим! Мне уже тридцать шесть лет, хватит с меня! Мне этого удовольствия хватит по самый зад во всех смыслах этого слова. И потом, понимаешь, мне надоела вульгарность, грязные слова…
– О, ну какая же ты стала разборчивая! Возьми отпуск, проведи его со своей соседкой, уверена, что после отпуска ты будешь умолять охранников приемной впустить тебя! Ты создана для этого!
– Создана для чего? Для членов этих мелких болтунов на телевидении, певцов и киноактеров? Я рождена не для того, чтобы обслуживать весь французский шоу-бизнес!
– Ты могла бы выйти на международный уровень… У тебя ведь уже был приятный опыт в Варнере, не так ли?
– Ладно, вижу, что тебе хочется подурачиться, Пат. Я думала, что мы поговорим серьезно, что ты мне очень поможешь…
– Извини. Ты права, сходи к Сильвии. Но не сегодня, поскольку она еще не успела переварить твою шутку с Миллером!
– Я сама решу, каким образом мне вылезти из этой корзины с крабами… Пока же еще немного повеселюсь. Сегодня вечером пойду в «Премиум» и надену самые высокие каблуки!
– Вот как, ты еще не забронзовела, старушка!
– Кстати, пойду-ка я домой, приму ванну и приготовлюсь.
– А если Сильвия будет тебя искать?
– Скажи ей, что мне нездоровится, проблемы с желудком, это сейчас модно!
– Ты думаешь, что она не узнает о том, что ты собираешься повеселиться в «Премиуме»?
– Ну, знаешь, сегодня есть такие эффективные лекарства… За пару часов любого поставят на ноги! И потом, это – моя работа: я профессионалка до ногтей пальцев ног, моя милая!
* * *
Дома она оказалась где-то в половине четвертого дня. Включила радио и стала слушать передачу «Радио собора Парижской Богоматери», свою любимую радиостанцию. Эрика обожала слушать священников, католических журналистов, верующих радиослушателей: в такие моменты она убаюкивалась словами, которые совсем не понимала. Открыв балконную дверь, она переставила несколько книг в библиотеке, посмотрела почту. Все рекламные проспекты выбросила в мусорный ящик, открыла шкаф. В отделении для обуви выбрала черные лакированные туфли на шпильках, именно те, что были нужны, чтобы твердо держаться на ногах. В одном из комодов белого дерева нашла тонкую водолазку с короткими рукавами из шерсти с шелком, затем достала короткую розовую юбку намного выше колен, сильно контрастировавшую со строгим верхом. Длинный шелковый шарфик темного цвета, короткое манто из кролика, большую сумку для того, чтобы уместить там сумочку с косметикой; зубная щетка и черные стринги дополнили несессер. Без этого она никогда не выходила по вечерам. В бельевом ящике отыскала комплект нижнего белья цвета розового жемчуга: бюстгальтер был закрытым, но зато кружевные трусики приводили всех мужчин в трепет. Хотя в этот вечер она вовсе и не планировала под кого-то ложиться. Часы на кухне показывали без четверти пять, а «Радио собора Парижской Богоматери» передавало комментарии недавней речи понтифика при посещении им Берлина. Она решила лечь в ванну со вспененной водой и добавками морской соли, наложила на глаза освежающую маску и почти моментально заснула.
Когда она открыла глаза, вода была уже холодной. Резко выпрыгнув из ванны, она укуталась в пеньюар, оставленный ею на радиаторе. Было шесть часов вечера, а ей показалось, что она проспала целых два дня… Она начала наносить макияж, особенно подчеркивая детали лица: черные глаза, пухлые блестящие губы, ровные брови. Потом натянула водолазку, надела юбку и туфли, засунула в сумку все, что могло бы ей понадобиться, подняла воротник своего полушубка и спустилась вниз, где ее, как и было заказано, в восемь часов ждало такси. В холле, открывая входную дверь, она столкнулась нос к носу со своей соседкой по лестничной клетке.
– Вы идете на бал-маскарад? – с любопытством спросила Лиз, оглядев ее.
Эрика оглядела свой наряд, словно увидев его впервые, и ответила как ни в чем не бывало:
