Более того, молчаливо и справедливо полагается, что в «зачаточной» ебле для наслаждения просто не остаётся места. Для женщины уж точно – она озабочена не оргазмом и даже не мелким удовольствием, а только зачатием.

Но противозачаточные американки забывают, что лучше всего беременеется от похоти. Более того, многие женщины легко беременеют от насильника, но не могут от собственного мужа. Чем больше похоти, тем, при всех равных условиях, больше вероятность у женщины забеременеть.

То, что женский оргазм способствует зачатию, известно давно, но это американки не желают знать. Вернее, откуда взяться оргазму от опостылевшего мужчины, с которым она жила десять лет до замужества и за которого наконец решила выйти замуж, так как они приняли обдуманное решение «to start a family»?

Если устраивать зачатие без похоти, то тогда лучше и надёжнее всего осуществлять его в пробирке, как это уже навострились делать.

Итого: выражение «starting a family» омерзительно для меня потому, что в нём наслаждением ебли полностью пренебрегается. А раз о наслаждении не упоминается, то тогда общество позволяет говорить о ебле сколько угодно, ибо она становится лишь механической процедурой для оплодотворения яйцеклетки.

Когда согласно моде стали носить бейсбольные кепки, разворачивая козырьком назад, меня раздражала алогичность, бессмысленность этой моды: ведь козырёк сделан для того, чтобы защищать от солнца, и если он тебе не нужен, то носи тюбетейку, тюрбан, папаху, – зачем пренебрегать пользой козырька и во имя моды ослеплять глаза ярким светом.

Мода ведь всегда практична: задача женской моды – разнообразно открывать тело, а мужская мода показывает либо классическое наличие денег и власти (смокинги и фраки) либо творческую направленность (разнообразный покрой одежды и её цвета), которая намекает на мужское сексуальное творчество, то есть на способность мужчины изощрённо удовлетворить женщину. Однако ношение бейсбольной кепки козырьком назад никак не укладывалось для меня в эти цели.

Однажды я гулял с девушкой в парке и завёл её в маленькую чащу. Девушка встала на колени и ублажила меня своим восхитительным ртом и влажным шёлком языка. Совершенно естественно, что я устремился отдать мой прекрасный долг. Девушка легла на траву и широко развела ноги, я склонился к ней и, забыв, что на мне бейсбольная кепка, ткнулся козырьком ей в живот. И тут я автоматически сделал модный жест – перевернул козырёк назад и принялся за великое дело, в величии которого меня постоянно убеждает звучная радость, что охватывает женщину в процессе его завершения.

Поднимаясь с травы, я забыл о том, что и как у меня на голове. Но моя спутница заметила и рассмеялась образовавшейся модности моего вида.

И тогда меня осенила истинная цель этой моды, до которой я сам только что дошёл.

Так что неудивительно, что девушки с вожделением смотрят на повёрнутые назад козырьки у парней, инстинктивно надеясь, что следующим шагом будет ощущение языка на клиторе.

Однако суть любой моды самоубийственна: она сидит у людей в подсознании, в засаде, и поджидает уместное время и своевременность места, когда парочка избавится от одежды и в наслаждении забудет о всякой моде.

Вся Америка стоит на ушах, узнав, что Нью-Йоркский губернатор Eliot Spitzer, который в своё время боролся с проституцией, сам брал проституток и платил аж 5000 долларов в час. Нашли даже одну из этих баб, 22-летнюю умеренно красивую девицу, строящую из себя певицу. Но стоит ли она и любые женщины огромных денег? Вообще-то говоря, если платят, то, значит, стоит – рынок определяет цены. Но это лишь доказывает ещё и ещё раз, насколько много богатых и умных мужчин, которые превращаются в последних дураков, как только дело доходит до баб. Ведь тот же товар, и даже много лучше, можно купить за значительно меньшие деньги. Платя такие огромные деньги (которые для Спитцера, выходца из богатой семьи, могли представляться копейками) он ещё и считался тяжёлым клиентом, так как осмеливался требовать ебли без гандона. Это же надо, какой нахал, – деньги платит и ещё требует…

А сколько есть красивых баб, которые отдались бы за мелочь и были бы счастливы зад лизать губернатору в качестве бонуса. Вызволить таких из их нор – задача информационного хайтека.

Разумеется, что существуют дорогие вещи, высокая цена которых оправдана трудом, вложенным в них. Так, например, дорогие машины – в процессе езды ты пользуешься всей этой роскошью, которой нет в других машинах: особо мощный двигатель и внутренние прибамбасы делают твою езду приятной, удобной, изощрённой – ты сидишь и щупаешь мягчайшую кожу сидений, ты вкушаешь звуки супер-дупер-стереоустановки да и мало ли чего ещё.

А с женщиной, за которую платишь бешеные деньги, происходит прямо противоположное – именно когда ты её используешь, она ничем не отличается от женщины, за которую платишь значительно меньше.

Чем дорогая проститутка отличается от той, что значительно дешевле? Дорогими шмотками, дорогой косметикой, дорогой машиной, на которой она приезжает к клиенту. Но ведь для того, чтобы использовать эту бабу, всё это дорогое не нужно: шмотки снимаются, косметика смазывается, а машина, на которой она приехала, и на хуй не нужна. То есть ебя её, ты ебёшь обыкновенную более или менее красивую бабу. За что же эти сверхприбыли? – За жульничество и обман. За сутенёров и за подлость морали.

Думаете, эта тысячная баба более умелая в сексе, чем сотенная? – Хуй! Уверен, что и в жопу ебать не даст, а если и даст, то будет вымогать дополнительные тыщи, а если без гандона, то вообще жениться на ней потребует. Думаете, эта куртизанка-партизанка сосала и сглатывала Спитцеру? Вряд ли. Она же проститутка, учёная.

Надо было Спитцеру взять красотку из свежих эмигранточек всего лишь за шмотки из дешёвого магазина или школьницу-старшеклассницу за iPod, тогда бы и волки были сыты и овцы – нецелки.

И вообще, коль на то пошло – каждой бабе, требующей за еблю больше сотни долларов, нужно впаивать срок за жадность и стяжательство.

Когда происходит стихийное бедствие и некоторые магазины начинают задирать цены на свои товары только потому, что люди оказались в безвыходном положении и вынуждены платить что угодно, чтобы не умереть с голоду и иметь крышу над головой, то такие торговцы подвергаются уголовному преследованию за эксплуатацию человеческого несчастья.

А разве это не стихийное бедствие, когда общество оставляет мужчину без женской красоты, разве это не человеческое несчастье, когда пизду делают недостижимой?

К эмоциям, передаваемым поэтически, относиться всерьёз не приходится. Поэт рифмует, аллитерирует, создаёт ритмические ходы – а это значит, что он ИГРАЕТ в слова. Вот он пишет о горе, а горе не может быть словесным, от горя – орут, рыдают, звереют. А раз сел писать, да ещё стихи, значит стал отшучиваться от горя, отстранился от него – значит, выживаешь в словесной игре.

Так и любовь: она бессловесна, в ней стоны да урчание. А чуть за стихи взялся – это и не любовь вовсе, значит забрана она у тебя, значит словами её заменить пытаешься.

Я писал:

А вот в объятия клонированных женщин можно войти именно многократно. Нечто, считавшееся непреложной истиной, то, на чём строились философии и прочие заблуждения, теперь радостно попирается наукой.

Учёные оговариваются, что идентичные клонированные люди, хотя и неотличимы внешне и генетически, будут иметь разные духовные миры. Но кто интересуется духовным миром женщины, когда вводит ей член в выбранное отверстие? Интересует одно – тебя вбирает в себя точно такая же красавица, которая вчера была недостижимой! А теперь они, одинаковые, сотнями ходят, предлагая себя не только бесплатно, но и беспоследственно.