- Простите, миссис и мистер Ваалгор. Но мы пришли точно по расписанию.
- Ничего страшного. Это мы из расписания выбились, - погладив несколько расстроенную жену по щеке, Ваалгор жестом разрешил секретарям пройти на кухню и расположиться в сторонке, у стены.
Пока хозяин завтракал, они поочередно докладывали о предстоящих на сегодняшний день делах: один из них отвечал за мониторинг валютных и нефтяных бирж, другой – контролировал все научно-технические базы и лаборатории, третий - был ответственен за все торговые сделки корпорации «Vaalgore Core». Учитывая, что корпорация охватывала все, что только можно охватить в бизнес-сфере – нефтепродукты, медицину, производство оружия и банковское дело – ежедневный распорядок дня Ваалгора был всегда забит под завязку. Сандра, обожавшая тоже казаться занятой, тем временем изучала свой ежедневник. Она была председателем элитного дамского клуба, где собирались жены миллионеров – что считалось весьма почетным. К тому же Сандра Миллер-Ваалгор была своеобразной «первой леди» Нью-Йорка, поэтому ей вменялось в обязанность участвовать во всех общественно-благотворительных мероприятиях и водить дружбу с женой мэра.
Как всегда перед его уходом проснулись девочки. Наградив Карину и Мэри поцелуями, Коннор притянул к себе жену:
- Я буду скучать по тебе целый день.
- Я тоже, любимый, - ответила она искренне, прижимаясь к нему, а затем послушно отступая.
На вертолетной площадке, устроенной на крыше дома, Ваалгора уже поджидал вертолет. Направляясь к нему, блондин поинтересовался у следующих за ним секретарей:
- Когда самолет будет здесь? - он не уточнял, какой именно самолет, но работа его служащих включала и обязанность понимать хозяина с полуслова. Они догадались, что Ваалгор имеет в виду самолет, прибывающий из Японии, на борту которого находилось что-то ценное.
- Еще несколько часов. Им пришлось задержаться на Западном побережье из-за бури, но теперь самолет снова в воздухе и направляет сюда. Мы постоянно находимся на связи. Военные контролируют воздушный коридор, поэтому, полагаем, проблем возникнуть не должно.
- Сообщите мне, когда самолет будет рядом с Нью-Йорком. Я отправлюсь его встречать.
______________________
10
Многочасовой перелет подходил к концу, но Юки перспектива скорого приземления на американской земле не радовала. Впрочем, его, наверное, ничто не смогло бы сейчас обрадовать. Вся его жизнь скатилась в тартарары – все мечты, все планы – все оказалось вдруг разрушенным. Нет, он не осмелился бы винить во всем одного Акутагаву, Юки не отрицал в произошедшем и своей вины… Ведь, быть может, поступи он два года назад более благоразумно – сейчас бы он не оказался в такой заднице! Два года назад, после того как они с Акутагавой случайно встретились на каком-то банкете, ему следовало сразу же покинуть Японию, вернуться в Америку и постараться обо всем забыть. Два года назад Акутагава не удерживал его, у него был выбор… Но Юки – влюбленный болван! – вместо того, чтобы воспользоваться шансом и бежать, остался. Остался, в надежде понять, какие чувства остались у Акутагавы к нему. И эта безумная карусель закрутилась с новой силой: их умопомрачительная связь, покушения на жизнь, сумасшедший Ив, душевная боль и, в конце концов, новое отторжение Акутагавы. Отторжения его чувств, его поведения, его стиля жизни – всего, что было в Акутагаве и вокруг него…
«Как я мог быть тогда настолько слеп? – размышлял Юки подавленно. – Я знал, что Акутагава никогда не изменится. Но решил, что смогу принять это. И я действительно пытался принять его, по крайней мере… мне так казалось? Или это была моя иллюзия? Да, скорее всего – именно так. Иллюзия. Если бы я не заблуждался в самом себе, то не стремился бы так уехать от Акутагавы. Мне сложно было закрывать глаза на его суть, когда мы были слишком долго вместе, и я начинал спиваться, чтобы не видеть, не обращать внимания на то, какой он есть на самом деле… Я тоже виноват в том, что произошло. Моей вины тут, наверное, даже больше! Я молчал, когда надо было говорить, взывать к нему, требовать. Но я молчал несмотря ни на что, а Акутагава все крепче привязывал меня к себе, пока не почувствовал, пока не утвердился в мысли, что теперь я полностью принадлежу ему, что я – его собственность… Теперь я каким-то чудом сбежал… Но что мне делать, как дальше быть?…»
Его душило отчаяние. Все зашло так далеко, что даже теперь, обретя свободу, он не может вернуть себе той жизни, о коей мечтал. Годы обучения в университете, работа – в которую он вложил столько души, репутация… Он не может к этому вернуться, иначе Акутагава и Ив найдут его в два счета. Единственная возможность скрыться от них, это навсегда отказаться не только от имени «Юки Кимитаки», но и «Мацу Югири» и всем, что с этими именами было связано. Ему придется зарыть в землю свою мечту посвятить жизнь научной деятельности так же, как это сделали его родители. Он должен будет скитаться как бродяга, нигде не оставаясь достаточно долго и перебиваясь случайными заработками, и вздрагивать всякий раз, когда он увидит тень за своей спиной. И он не посмеет надеяться, что его сердце перестанет болеть, даже спустя годы – Юки уже точно знал, что никогда не сможет разлюбить Акутагаву, яд этой любви будет разъедать его изнутри до самой смерти…
«Пусть так, - вздохнул он, подводя горестную черту под потоком своих мыслей, - но лучше терзаться от любви вдали от Акутагавы, чем возненавидеть его в какой-то момент… Так, по крайней мере, мы с ним не сможем окончательно втоптать то лучшее, что между нами было, в грязь. В памяти останется все же любовь, а не злость и ненависть. Но я обязан как-то сказать ему об этом… Я не могу исчезнуть вот так, не сказав «прощай», бросив все, как в прошлый раз… Он должен знать, что это мое решение и что хочу, чтобы между нами все закончилось…»
Молодой человек почти не обратил внимание на приземление. Только когда кто-то из военных в штатском пригласил его к выходу, Юки спохватился и отстегнул ремни. Потирая затекшие бока, он подошел к выходу и ослеп от яркого солнца, царившего снаружи; снаружи было жарко и ветрено, пахло авиационным топливом и резиной. Щурясь, Юки, вцепившись в поручни трапа, спустился вниз почти на ощупь. Когда глаза привыкли к яркому дневному свету, то он разглядел посадочную полосу небольшого аэропорта, обтянутую по периметру забором с колючей проволокой, а так же несколько самолетов на аэростоянке с логотипом армии США. К самолету быстро приближался автомобиль с государственными номерами и наглухо затонированными стеклами.
- Садитесь в автомобиль, сэр, - обратились к Юки. – Он доставит вас куда нужно.
Тот не стал возражать и, когда машина притормозила подле него, залез в комфортабельный салон, охлаждаемый кондиционером. С грустной иронией Юки подумал о том, что уже привык к таким шпионским играм – настолько, что воспринимает их как нечто само собой разумеющееся. Он свыкся с подобным образом жизни, несмотря на то, что ему это всегда было не по душе. Автомобиль выехал с территории аэропорта, и удалился от него по узкой и пустынной дороге; пока они ехали, Юки несколько раз попадались на глаза предупреждающие знаки: «Собственность армии США. Гражданским лицам въезд запрещен!» Потом впереди он увидел вертолет, приземлившейся на заасфальтированной площадке, водитель военной машины свернул к нему и остановился.
- Вам выходить тут, - водитель обратился к нему обрывистым и чеканным, как и у большинства военных, голосом. Юки молча взялся за ручку и вылез из салона, заранее приготовившись вновь ослепнуть в золотистом мареве дня. Дверца вертолета открылась синхронно с ним и оттуда появилась высокая фигура, упакованная в брызжущий элегантностью серый костюм. Блондинистые волосы человека были аккуратно уложены, на глаза скрывали солнцезащитные очки. Молодой человек замер, не зная, как дальше быть - Коннор Ваалгор помог ему сбежать из Японии, но у Юки было слишком много сомнений и вопросов, чтобы сейчас предугадать намерения американца. Заметив его растерянность, Ваалгор сам сделал первый шаг:
