- Я могу вмешаться, если Коеси Мэриэмон отплатит любезностью на любезность – сказала она. – Взамен он подпишет некоторые бумаги о новом торгово-экономическом сотрудничестве между нашими странами. Если будет заключен договор на условиях, которые потеснят влияние Америки на японской территории, это может заинтересовать мое начальство.

- Я не могу тебе этого гарантировать, - честно сказал Ив.

- Тогда кто может?!

- Акутагава. Но его сначала надо найти.

- Ты думаешь, он сумеет убедить своего отца? – приподняла брови Наста.

- Коеси Мэриэмон сделает всё так, как скажет ему Акутагава – это я знаю точно.

Наста снова задумалась. Потом тяжело вздохнула:

- Хорошо. Сойдёт и так.

Ив тоже перевел дыхание. У Тэкесимы и Сугавары словно камень свалился с плеч.

- Отлично, - Ив улыбнулся, затем протянул к ней руки: - Иди сюда, сестренка, я обниму тебя.

Она посмотрела на него исподлобья, закусив губу, а потом раздраженного воскликнула:

- Ты ведь и рассчитывал, что всё так и получится, верно? Что я сначала скажу «нет», ты поуговариваешь меня, а потом я соглашусь? Ты всё заранее продумал!

- Ну что ты, - по-русски ответствовал он. – Как я мог? Я ведь наивный чукотский мальчик.

Она невольно рассмеялась – негромко, сдержанно, потом шагнула к брату и упала в раскрывшиеся ей навстречу объятия. Наста прижалась к его груди, положив голову ему на плечо.

- Ты не меняешься… - прошептала она.

Ив, подождав немного, мягко отстранил её от себя.

- Начни необходимые приготовления, - сказал он серьезно. – Сегодня вечером нам нужно добраться до Коеси Мэриэмона. Обязательно проверь информацию о том, где и во-сколько будет проходить телевещание. Найди планы того здания. Оружия у вас достаточно?

- Да. Не учи меня, - хмыкнула Наста высокомерно. – А ты что собираешься в это время делать?

- У меня есть дела, - Ив взглянул на Сугавару. – Эй, Ботаник, одевайся, пойдешь со мной – возьми камуфляж. Нам с тобой до вечера нужно проверить токийские больницы.

- Зачем? – удивилась Наста. – Вы думаете, что Акутагаву могли в неразберихе просто потерять в одном из госпиталей? Это же смешно!

- Не Акутагаву. Другого человека. Поторапливайся! – прикрикнул на телохранителя Ив и направился к двери. – Я долго тебя ждать не буду.

Юки грезил.

Юки, окунувшийся в глубины своего сознания, не понимал того, что на самом деле его тело сейчас лежит на медицинской койке неподвижно и погружено в промежуточное состояние между жизнью и смертью. Он видел различные картинки и подвижные образы, мелькающие то быстро – словно разогнавшиеся автомобили перед лицом пешехода, то медленно – будто молодая мать прогулочным шагом катила пред собой коляску с новорожденным…

Сначала он видел свое прошлое, словно зарисованное в комиксах, где лицезрел себя со стороны; потом вспоминал странные вещи – например кадры из фильмов, сцены из прочитанных книг. В конце вереницы непонятных вспышек, где он успевал улавливать только смутные телодвижения и слышать обрывки разговоров, он разглядел нечто реальное и знакомое: гору с крутым и каменистым склоном, по которому карабкались его мать и отец – в касках, резиновых сапогах, грязных комбинезонах и с большими рюкзаками за спиной. Они поднимались выше и выше, а он не поспевал за ними; ноги Юки сползали назад, песок и камни – мелкие и крупные – мешали ему идти, с насмешливым шорохом скатываясь вниз. В конце-концов, он устал и начал звать родителей, но те не вернулись к нему и даже не остановились, а только, оглянувшись, сказали: «Давай, Юки, не отставай! Еще немного и всё будет хорошо! Давай же, поднимайся!» Отвернувшись, они продолжили свое восхождение. Юки, напрягая силы, стал карабкаться вверх, изнывая от усталости, стараясь подавить в себе желание сдаться и оставить бесполезные попытки нагнать родителей.

«Ты всё равно не сможешь этого, - шептал ему ласково-издевательский голосок. Заботливый и презрительный одновременно. – Остановись, зачем мучится дальше? Внизу нет гор, нет крутых склонов, там есть цветущие равнины и тенистые кедровые рощи, там хорошо! Там, куда ты стремишься, не может быть так же хорошо, как здесь. Остановись, подумай, а нужно ли это тебе?…»

«Нужно! Нужно!» – отвечал Юки, и упрямо лез вверх, стараясь не упускать из виду отца и мать. Он спотыкался, хватался голыми руками за камни и грязь, царапался об острые осколки вулканического стекла, выпрямлялся и возобновлял подъем. Выше, выше…

Затем, внезапно, вместе со вспышкой света, исчез и склон горы, и родители… Юки лежал на ступеньках, растрескавшихся от времени, поросших местами бурым мхом. Он поднял голову, и увидел, что эти ступеньки ведут к ашраму Шри Чандрика Ситэра, а на самой верхней ступеньке лестницы сидела, облаченная в яркое индийское сари, бабушка Мика. Её лицо было умиротворенным, омолодившимся, освещенным изнутри таинственным светом.

«Ну же, Юки, вставай! – сказала бабушка. – Поднимайся сюда!»

Юки оглянулся назад – внизу находилась дорога и у обочины стояла коляска моторикши. За рулем коляски кто-то сидел, но он никак не мог разглядеть лица водителя, однако смог хорошо расслышать его голос, когда тот заговорил с Юки:

«Зачем тебе идти туда? Тебе ведь неприятна вся та ложь, что опутала твою бабушку и толкнула её на глупости. Она верила лжи, она лгала себе, она лгала тебе. Там, куда ты хочешь подняться, полно обмана и заблуждений. Зачем тебе идти туда?… Скорее уходи отсюда, давай я увезу тебя в другое место, где не будет лжи, не будет неразрешенных вопросов, не будет недоверия… Спускайся и садись в мою коляску, я отвезу тебя туда…»

Юки сделал шаг к моторикше, спустившись на одну ступеньку вниз. Но бабушка Мика окликнула его:

«Юки, ну доверься же мне! Доверься! Поднимайся сюда!…»

Он замер, разрываемый противоречивыми чувствами - глядя то на коляску моторикши, то на бабушку и возвышающийся купол ашрама, там, наверху. Помедлив, Юки, преодолевая сомнения, стал подниматься к бабушке.

«Почему ты веришь ей?» – крикнул ему вслед водитель.

«Потому что она не может желать мне зла, - ответил Юки, не оборачиваясь. – Я знаю это».

Бабушка Мика ободряюще улыбнулась ему, с любовью глядя на внука. Когда он оказался близко, то увидел, что она дожидается его не одна – рядом, степенно покуривая трубку из слоновой кости, стоял дед Сугияма. Там, на верхней площадке, цвели яблони и вишни, ярко светило солнце на лазурном небе и дул свежий, живящий ветер, унесший с собой все сомнения Юки. Бабушка Мика плавно встала и отошла к супругу, а когда Юки полностью преодолел лестницу, то указала рукой в сторону:

«Иди, тебя ждут там…»

Юки посмотрел в указанную сторону. Под сенью цветущих деревьев стоял Акутагава. Юки бросился туда, испытывая мучительное счастье, желая почувствовать тепло его тела, осыпать его поцелуями… Но Акутагава затеял игру: по мере приближения Юки он стал отступать назад, углубляясь в древесную рощу, уходя от него.

«Акутагава!» - звал Юки, пытаясь догнать его.

Акутагава плутал меж деревьев, дразня его, уводя все дальше и дальше. Вдруг заросли кончились, и они оказались на песчаном берегу. Акутагава ступал, зарываясь босыми ногами в темный песок, и, не спеша приблизившись к кромке воды, встал так, чтобы волны лизали его стопы. Он с улыбкой кивнул Юки, как бы говоря: «Подойди сюда!»

Это место показалось Юки знакомым. Он напряг память и через секунду узнал его: это был островок близ Суматры, где нашли катер и погибших ученых, которые работали вместе с его родителями! В ужасе он перевел взгляд на возлюбленного – и увидел, как за его спиной вдали нарастает волна цунами, с огромной скоростью приближаясь к острову. Резкие порывы ветра трепали волосы Акутагавы и легкую футболку, что была на нем.

«Оглянись! – закричал Юки. – Оглянись! Уходи оттуда! Бежим скорее!»

Акутагава не двинулся с места. Он протянул ему руку и, продолжая улыбаться, сказал:

«Будь со мной».

«Акутагава, мы же погибнем! Что ты делаешь? – Юки горько заплакал. – Давай убежим отсюда туда, где мы будем в безопасности. Прошу тебя, одумайся!…»