Мэкиен сказал, обращаясь к Мацу:

- Неправы те, кто ищут власть в стенах законодательных собраний или парламента. Власть надо искать не там, а вот на таких банкетах и вечеринках, где все свои и можно завести полезные знакомства. Именно в такой обстановке решаются большинство важных вопросов, заключаются договоренности, строятся мосты взаимоотношений между власть имущими. Погляди, как он принимает знаки внимания, Мацу. Он принимает их как должное: он знает, что сильнее их, и что они его опасаются. Ничего не скажешь, парень знает себе цену!

- Пап, опять ты свои «левые» идеи толкаешь, - поморщилась Бэтси, услышав его рассуждения. – Мацу далёк от политических дрязг, не надо его втягивать.

- Ладно-ладно, - с улыбкой согласился с ней Мэкиен. – Не буду. Я и сам знаю, что здесь не место для таких разговоров – всюду уши семейства Коеси. Так что давай продемонстрируем хорошее воспитание и пойдём, поздороваемся с ним, отдав должное его высокому положению в обществе. Идём Мацу, я представлю тебя этому человеку.

Мацу, и без того выглядевший ошеломленным, вздрогнул.

- Нет! – он отпрянул в сторону, мечтая провалиться под землю. У него предательски закружилась голова, а колени стали ватными. – Я… Я не могу… Господин Рю, боюсь, я выпил слишком много шампанского и мне нужно на свежий воздух. К тому же, кто я такой, чтобы представлять меня? Извините, я пойду!…

Но Мэкиен успел схватить его под локоть и, не обращая внимания на его протесты, потянул в сторону бара со словами:

- Не говори глупостей, мальчик мой. Он и не будет с тобой разговаривать, не переживай. Просто поклонишься ему и всё. Бэтси, не отставай!

- Иду, папочка!

Господин Рю потянул Мацу через толпу, собравшуюся в банкетном зале и остро пахнущую различными вариациями духов и одеколона. В центре этого клубного помещения было свободное пространство, устеленное ковровой дорожкой и образующее своеобразный коридор от главного входа до танцплощадки. Когда они вышли на ковровую дорожку, Мацу окончательно впал в панику – здесь его не закрывали собою прочие гости, и он был словно на ладони! А бар – наискосок, обзор оттуда прекрасный, еще немного, и Акутагава увидит его!..

Он резко высвободил руку:

- Извините, но - нет! Я лучше уйду, – выпалил Мацу и резко повернулся на сто восемьдесят градусов, намереваясь как можно быстрее покинуть банкетный зал. В тут же секунду послышался звон стекла – Мацу не заметил за своей спиной официантку, поэтому столкнулся с ней сразу, как только отвернулся от господина Мэкиена и Бэтси. Девушка-официантка неловко плюхнулась на пол, фужеры разлетелись на осколки, шампанское разлилось по ковру, поднос жалобно звякнул где-то в стороне.

- Опа, уже, видно, набрался парень! – рассмеялся кто-то из гостей.

- Мацу! – Бэтси покраснела до корней волос.

- Извините, извините! – пробормотал Мацу в ужасе.

Он неловко помог официантке подняться, чувствуя, что не только сам опозорился и спутников своих вынудил застыдиться, но и к тому же усугубил ситуацию – поднял шум и привлек к себе ненужное внимание. Мацу с усилием заставил себя посмотреть в сторону бара и окаменел, осознав: то – чего он больше всего опасался – только что произошло. Акутагава с невозмутимым видом поднес виски ко рту, делая глоток, и поверх стакана взглянул прямо на него – его бледно-карие глаза были устремлены на Мацу, в этом не было сомнений.

Акутагава заметил его.

Мацу показалось, что время остановилось. Это случилось. Это произошло. Спустя пять лет их взгляды встретились вновь! По-настоящему, вживую, на самом деле… Эти глаза ничуть не изменились за пять лет! Такие же омуты – непроницаемые, опасные, притягательные. И, если смотреть в них достаточно долго, то они затянут в себя, словно смертоносная трясина, поглотят с головой и утопят…

«Боже, - подумал Мацу в отчаянии, - нужно бежать отсюда немедленно! Куда угодно, только прочь. Этого не должно было произойти, мы не должны были вновь встретиться! Какой же я дурак!…»

- Извините меня, - тихо произнес Мацу, обращаясь к господину Рю и Бэтси. Он быстро зашагал прочь.

Оказавшись на улице, он почти бегом стал удаляться от здания клуба «Осадзиро», кутаясь в пальто и дрожа всем телом. Над Токио зависла февральская ночь – глубокая, черная и звездная, наполненная морозным дыханием зимы. Ноги скользили на гололеде, но Мацу не сбавлял шага, стремясь как можно быстрее покинуть эту улицу. Его мутило, желудок судорожными рывками подкатывал к горлу.

Увидев такси с горящим красным огоньком, Мацу махнул рукой. Слава богу, что сегодня он разменял доллары на йены и у него есть чем заплатить. Сев в теплый салон, он назвал таксисту гостиницу – и буквально через пятнадцать минут был в «Тэймей». Из последних сил подавляя рвотные позывы, Юки поднялся на лифте на нужный этаж, с трудом открыл замок пластиковым ключом и бросился в ванную комнату.

Его выворачивало с болью, так, словно желудок разорвался, лопнул, не выдержав нагрузки. Мацу оперся рукой на ободок унитаза, зажмуриваясь и выплевывая исторгавшуюся его чревом желчь. Голову пронзала острая боль, словно иглами впивающаяся в мозг.

- Проклятье… - пробормотал он, чувствуя отвратительный липкий пот на лице и за воротом сорочки.

Когда тошнота немного улеглась, он бессильно рухнул на пол. Мацу кусал губы и пытался успокоить сердцебиение.

Неужели всё осталось по-прежнему, несмотря на прошедшие пять лет разлуки? Неужели он не излечился от этого чувства?… Получается, что он обманывал самого себя? Ведь, если бы он действительно избавился от своего прошлого, то не сбежал бы сейчас настолько трусливо, настолько позорно! Тогда бы он взглянул Акутагаве в глаза и остался равнодушным, но нет… Он не смог. Не справился с собой. Потому что до сих пор не разлюбил.

Он все ёще любит его. Любит, несмотря ни на что.

Мацу наконец собрался с силами и поднялся с пола. Его пошатывало от слабости, когда он подошел к раковине. Пустив холодную воду, он долго умывал разгоряченное лицо, затем прополоскал рот. Выпрямившись, он посмотрел на свое отражение в зеркале. По его лицу текли капли воды, мокрые пряди волос облепили лоб, черные глаза лихорадочно горят…

- Проклятье, - повторил он хриплым голосом, обращаясь к самому себе. – Вот ты опять у разбитого корыта. Прошлое вернулось бумерангом и дало тебе по лбу как следует. И ты не знаешь, что делать дальше. Не знаешь, как тебе дальше быть. Поздравляю тебя, Юки. Ты в полной заднице!…

Он добрел до кровати и упал на неё, зарывшись лицом в подушки. Его всё еще трясло от напряжения. Перед глазами молодого человека замелькали яркие и такие живые картины из его прошлого. Того прошлого, что он так старался забыть. Прошлого, которое он никогда бы не смог забыть. Прошлого, таившего в себе и сладость и боль.

То было прошлое, наполненное Акутагавой.

>>> Конец октября 2005 года

Ив разыскал их на Суматре, в порту Белаван, где пришвартовалась яхта Акутагавы. Он появился на яхте не с пустыми руками – в коробке из под торта, которую обнаружила у себя на кухне Фынцзу, была отрезанная мужская голова. Акутагава, вглядевшись в черты полуразложившегося лица, сказал:

- Это голова Мидзогучи.

Мидзогучи был оябуном синдиката «Сики» и врагом Коеси Мэриэмона. Он пытался заполучить Акутагаву, послав за ним Ива. Тот похитил Акутагаву, но доставить по назначению не сумел, так как Коеси Мэриэмон разыскал тайное логово Мидзогучи и обрушил на него такие силы, справиться с которыми у его врага не было никакой возможности. Сам Мидзогучи сбежал, бесследно исчез, как и Ив – благополучно ушедший от полицейского преследования. Когда Акутагаву спасли – они с Юки отправились в круиз на яхте… И спустя шесть недель, Ив вновь появился на горизонте!

Ив был в восторге от того впечатления, которое произвела на присутствующих в кают-компании людей принесенная им голова. Он снял с головы убор мусульманских женщин, который одел, чтобы, видимо, прокрасться к охраняемой телохранителями яхте и, улыбаясь одной из своих жутких улыбок, сказал: