— Ага, — подумал Шерлок Холмс, — вот откуда взялся этот неровный почерк, кривые строки! Все-таки это подвиг, составить такое письмо в темноте. Однако почитаем дальше.
«Лорд Дэнграв сказал моему отцу, что увидел меня на том концерте не в первый раз, что уже несколько недель тому назад он обратил внимание на меня, и что он всем сердцем любит меня. Он просил разрешить ему бывать у нас, для того, чтобы мы ближе узнали его.
Разрешение это было дано ему. Странно было бы, если бы отец, если бы мы не почувствовали себя польщенными тем, что член старинного шотландского дворянского рода ищет моей руки! Лорд Дэнграв хотя и обратил наше внимание на то, что он не слишком богат, так как род его при Кромвеле потерял почти все свое состояние за то, что сохранил верность королю, но что он владеет еще красивым замком, имением и довольно значительным наличным состоянием.
Что касается наружности лорда, то во всяком случае он мне нравился. Лорд Дэнграв высокого роста, стройный выразительное лицо его загорело и обрамлено рыжими бакенбардами, а рыжеватые волосы он носит с пробором по середине. У него большие, серые глаза, а взгляд его как бы гипнотизирует.
В течение нескольких недель, когда он постоянно бывал у нас, он всегда оказывал мне величайшее внимание. Он осыпал меня подарками, которые я неохотно принимала, ежедневно присылал мне по букету цветов, и при этом вел себя так сдержанно и тактично, как только можно было требовать. Тем не менее я не так скоро согласилась бы выйти за него замуж, если бы мой бедный отец не начал прихварывать; состояние его здоровья становилось все хуже и хуже, так что врач обратил мое внимание на то, что нужно в скором времени ожидать его смерти.
Таким образом отец сам настаивал на том, чтобы я приняла решение. И я согласилась выйти замуж за лорда Дэнграва. Нас повенчали в одной из Лондонских церквей, но уже отец не мог проводить меня к венцу. Свидетелями при бракосочетании были несколько друзей лорда Дэнграва. Когда мы возвратились из церкви домой, отец лежал при смерти. Он благословил нас и закрыл глаза навеки.
Мы пробыли еще неделю в Лондоне, но потом лорд настаивал на том, чтобы мы уединились в безмятежный покой его замка. То было, как он говорил, самое подходящее местопребывание для медового месяца. После дивного путешествия мы прибыли в Ашкирк. Там нас уже ожидал экипаж, в котором мы ехали еще около пяти часов, все время по горам, вдоль берега бурного Альватера, а потом мы прибыли в замок.
Это — дивное романтичное владение, но только оно уединенно, слишком уединенно... У лорда было не много прислуги. Нас встретили только старый лакей со своей женой.
Первые месяцы прошли для меня в счастье и блаженстве. Я любила лорда, Бог мне судья, я была предана ему всем сердцем!
Но через короткое время я заметила, что в замке скрыта какая-то тайна. Что-то таинственное носилось в воздухе, какое-то привидение ходило по замку — иначе зачем же лорд сейчас же по нашем прибытии запретил бы мне строго-настрого подниматься по винтовой лестнице, поднимающейся в башню? Для чего он стал бы рассказывать мне о том, что согласно старинному сказанию, упорно переходившему в его семье из рода в род, всякий, кто носит имя Дэнграв, безразлично, благодаря ли рождению или замужеству, должен неминуемо умереть, если переступит порог башенной комнаты?
А я — переступила его и — пока еще живу, мистер Шерлок Холмс. Но кто знает, долго ли еще я проживу! Но если бы мне пришлось внезапно умереть, то знайте, мистер Шерлок Холмс, что меня убил ни кто иной, как лорд Робин Дэнграв! Да, я знаю, он будет моим убийцей, если мне не удастся бежать. Теперь я без устали работаю над планом бегства.
Очень и очень трудно, мистер Шерлок Холмс, выбраться из замка. Меня стережет сам лорд Дэнграв, а когда его нет, за мною следят его слуги, старик Самуил и жена его, Кэт. У них зоркие глаза, все, все они видят, и горе мне, если бы они заметили хотя бы по самому незначительному признаку, что у меня зародилось подозрение!
Тем не менее я хорошо подготовила бегство, по крайней мере я думаю, что оно мне удастся, и каждую ночь я молю Бога, чтобы он дал исполниться моему плану.
А теперь к цели этого письма, мистер Шерлок Холмс! Умоляю Вас, когда Вам в один из ближайших дней или недель сообщат, что для Вас прибыл большой, желтый сундук, то примите его, уплатив маленький сбор за доставку, который могут потребовать от Вас. Получив сундук, откройте его немедленно!
Я не смею сообщить Вам в этих строках, что именно будет содержать сундук, так как все-таки существует возможность, что настоящее письмо попадет не в те руки. Но внемлите мне, мистер Шерлок Холмс, Вас умоляет несчастная, не отказывайтесь от принятия сундука, откройте его, откройте его, мистер Шерлок Холмс! Вы помогли уже многим, Ваше имя благословляется многими в Соединенном Королевстве, и вот почему я со своей несчастной судьбой доверчиво обращаюсь к Вам. Неужели я могла ошибиться? Сохрани Боже!
Мэри Галтон».
Прочитав письмо, Шерлок Холмс откинулся на спинку кресла, достал свою коротенькую трубку, набил ее и закурил.
— Это либо помешанная, — сказал он, держа трубку в правом углу рта, — либо она обратилась к тому, к кому именно следовало! Лорд Дэнграв — верно, есть такой шотландский род, отличившийся верностью королю во времена Кромвеля. Странно! Эта Мэри Галтон в своем письме сообщает мне почти все, что мне нужно.
Одного только не сообщает, что было бы важнее всего: какую собственно тайну она открыла в замке Дэнсинам — кажется, это и есть название того старого владения в Шотландии! Она боится, что будет убита лордом, её супругом — ей будто бы не разрешается войти в какую-то комнату в башню, какие-то привидения появляются в замке по ночам — все это так причудливо, и если все это письмо не сводится к глупой шутке, если она не смеется надо мной, то я склонен предполагать, что эта мисс Мэри Галтон или леди Дэнграв страдает разжижением мозга, довольно успешно начавшимся этим письмом. Пока я в этом деле ничего не могу предпринять, кроме некоторых предварительных изысканий, т.е. я могу только навести справки о личностях лорда и леди Дэнграв, с тем, чтобы установить, можно ли вообще ожидать от этого господина какого-либо преступного деяния. А пока буду ожидать дальнейших известий от этой леди.
— Войдите!
— Ну, войди, войди, — послышался голос Гарри Тэксона у дверей, — он не кусается!
— С добрым утром, мистер Шерлок Холмс, я привел Вам визитера!
Гарри Тэксон, одетый в заплатанный во многих местах, дырявый костюм, с порванными, старыми башмаками на ногах и с помятой коричневой шляпе, сидевшей на его голове, как опрокинутый горшок, ввел в комнату маленького, восьмилетнего мальчугана.
То был хорошенький мальчик со светлыми волосами, имевший крайне запущенный вид. Лохмотья, висевшие на его худом теле, не заслуживали названия костюма. Ноги его были босы и на них видна была рогообразная кожа, образующаяся оттого, что ноги постоянно скользят по твердой мостовой, соприкасаясь с камнями, гвоздями и осколками стекла.
— Вероятно, это один из гостей Джое Джефферсона? — спросил Шерлок Холмс, всматриваясь в мальчугана своими большими, темными, пытливыми глазами.
— Славный мальчишка, не правда ли? — воскликнул Гарри. — Я положительно влюблен в него. А так как я думал, что вы, мистер Холмс, можете быть ему полезным чем-нибудь, то я его и привел с собой.
Шерлок Холмс сделал знак рукой, и мальчик безбоязненно подошел к нему.
— Как тебя зовут? — спросил сыщик.
— Дэнди!
— Это прозвище, которое тебе дали?
— Другого имени у меня нет, — ответил мальчик. — Меня всегда звали Дэнди, сначала Брэнди, а потом и мальчишки на улице. Вообще меня зовут Дэнди.
— А кто это такое — Брэнди?
— Разве ты её не знаешь? — спросил мальчик. — Она обыкновенно валяется пьяной на улице, но она первая приняла во мне участие, когда я ходил по улицам Лондона, не зная, кто я и куда мне идти. Ты, вероятно, часто видал эту старуху, ведь Гарри рассказал мне, что ты знаешь весь Лондон, как свой карман. У неё красное лицо, она очень толста и пьет очень много водки.
