- Добро пожаловать в наше заведение. Я провожу вас, - голограмма
повернулась и поплыла по холлу к пятиугольной двери, - Наше заведение -
лучшее на архипелаге. Мы всегда рады клиентам.
Ежи шел за просвечивающей голограммой, ставя ноги в высоких
шнурованных ботинках на инкрустированные белым, серым и желтым металлами
каменные ступени. И думал о том, что переносится из мира в мир, не успевая
толком ничего вокруг разглядеть, словно бы в спину дует волшебными мехами
дьявол из старой сказки. Ежи тихо вздохнул:
- В общем, не будет неправдой сказать, что я ничего не видел...
Голографическая девушка ничего не ответила. Ступая по воздуху
полупрозрачными ногами, она подвела его к расходящимся в стороны
металлическим створкам:
- Это ваша комната, - и растворилась в полумраке. Ежи прошел мимо
бронированных створок в свой номер. Пробормотал:
- Если я когда-нибудь соберусь сочинить мемуары, то назову их
"записки командированного".
Огляделся. Здесь спали на полу - аккуратный рулик свернутого
матраса лежал у стены. Стульев, судя по высоте крохотного столика, тоже не
признавали. Отделка стен была натуральная, то есть никакой - стены и
потолок представляли собой плоскости дикого камня. В номере было и окно,
прикрытое щитом - ставней, и лишь в узкую щель пробивался плоский луч
света. Ежи только сейчас ощутил ломящую кости усталость. Расправив постель,
он двумя ленивыми движениями сбросил потрепанные, но еще крепкие башмаки и
влез под тонкую материю пледа. От камня веяло приятной прохладой, и
единственное, чего в этот миг не хватало - обыкновенной, мягкой подушки.
Ежи свернул серую суконную куртку и пристроил под затылок.
Попробовал, довольно фыркнул. Затем нашарил свою сумку и отыскал на ощупь
прямоугольную упаковку аптечки, а в ней трубку с мазью от ожогов и
тщательно нанес мазь на обгорелую кожу. Он расходовал мазь экономно,
поскольку упаковка была совсем крохотной. Затем откинулся и прикрыл глаза.
Усталое тело ломило. Звенящая тишина гостиницы, фоновый шорох крови в ушах
- или может шелест воздуха в вентиляции? Утомленное сознание медленно
погружалось в водоворот картинок, навеянных дремой...
Перед внутренним взором распахнулось звездное небо, и он провалился
в глубокий сон. Ему приснились девушки в подвенечных платьях, отчего-то
ворочающие на крыше телевизионную антенну, в то время, как вся остальная
свадьба орала снизу, с тротуара "Стало хуже!" или "Сейчас хорошо!"
Ему снился босоногий мальчишка-негритенок в синем джинсовом
комбинезоне от Дизеля, вольготно лежащий на деревянной лавке и играющий на
надраенной медной трубе. Джей стоял неподалеку от него, весь в черном,
играя черным же плетеным шнурком, одной стороной укрепленном на широком
кожаном ремне, к другой стороне шнурка была прикреплена связка ключей.
Постепенно он вспомнил, что это полицейская форма.
В поле зрения попала одна из девушек в белом, она приблизилась и
сказала: "Вот так вот? Выдерживаем характер, когда Лиза выходит замуж?" "Не
знаю я никакой Лизы" - сказал Ежи, рассеянно позвякивая в такт музыке
связкой ключей в кармане, и правда - он не чувствовал, чтобы душа хоть
как-то откликалась на такое имя.
"Придумал себе амнезию, чтобы не переживать! Ну хоть на свадьбу-то
найди возможность не приходить!" - сказала девушка. Ежи пожал плечами и
пошел, поглядывая на веселящийся низший класс, пьющий пиво, сидя на лавках
под развеселую игру уличных музыкантов. Девушка догнала Ежи, сунула ему в
руку клочок бумаги и прошипела: "Какая же ты сволочь. Будь я мужчиной, я бы
тебе голову открутила!"
Ежи разгладил листок с торопливыми словами: "Прости. Я всю жизнь
буду тебя любить!" Посмотрел на отступившую на шаг девушку: "И что я должен
делать? Передай этой Лизе, если будет уместно, пусть она будет счастлива. И
давай прекращать безобразие. Глупо, но я в самом деле ничего не помню."
Тут, не просыпасясь, он понял, что спит, и заставил себя отдыхать
дальше без всяких глупостей...
044 Hex. INC A; ;(Добавить единицу к А)
Топор весело вонзался в янтарное дерево. Ежи, нацепив солнечные
очки и приняв меры к защите кожи от жесткого ультрафиолета, плотничал в
облюбованной маленькой бухточке острова Матира, что в архипелаге Ики, того,
на котором оказался. Он не собирался в ближайшее время пользоваться Сетью,
жить в гостиннице тоже не хотелось, так что на третий день он притащил
купленный плотницкий инструмент и занялся постройкой своего дома. Бухточка
была мелководная, с выступающими из водной глади острыми верхушками
осколков скал. За спиной маленький пляж упирался в обрыв высотой с
трехэтажный дом. Валяющихся на пляже бревен было не очень много, но для
начала хватало. Забив колья и обозначив тем самым план будущего дома, Ежи
энергично взялся за дело.
Местное светило уже падало к горизонту, обозначив пока что
жиденькую дорожку на воде. Дверь дома, по замыслу Ежи, должна была
открываться так, чтобы сидя на пороге, смотреть на эту призрачную дорожку,
на воду с выглядывающими остриями камней и заходящее багровеющее светило.
Отвыкшие от физической работы мышцы жалобно ныли, но на душе было хорошо.
Ежи вонзил топор в бревно, утер испарину со лба и счастливо вздохнул:
- Не всякому удается хоть раз в жизни строить свой дом.
Оказывается, эти несчастные очень много теряют.
Как иногда бывает во время однообразной физической работы, Ежи
думал ни о чем и обо всем. Мысли приходили и уходили как и когда им
вздумается. Иногда он что-нибудь пел, не особенно заботясь о мелодии.
Так он трудился два дня, ночуя в недостроенном доме, на третий
пришлось заняться подтаскиванием дерева уже издалека. Нержиданно он поймал
себя на том, что мучается вспоминанием слова, обозначающего выброшенные на
берег куски деревьев, доски, бревна и прочую мелочь.
- Плавник! - гордо вспомнил он вслух, продолжая ташить по смешаному
с мелкой галькой песку трехметровое выбеленное морем бревно.
Вечером пятого дня, покончив с крышей, он ублаженно сидел на
крыльце своего собственного дома. Взгляду постороннего возведенное
самочинным строителем показалось бы кособоким, маленьким и убогим, но сам
он был счастлив. Набив неизменную трубку, он сосредоточенно курил, глядя,
как от самого почти порога к заходящему светилу протягивается призрачная
дорога. Она казалась живой, дрожа и переливаясь на мелкой водной ряби. И
черные скалы казались зубами дракона, притаившегося в воде с широко
открытой пастью.
Впервые за долгое время ему было легко на душе. Он не знал, чем
займется завтра, но это не беспокоило. Во вселенной предостаточно работы на
любой вкус.
А еще он точно знал, что никогда не забудет эту крохотную бухточку,
сказочные закаты, самодельную хижину, и может быть в будущем, когда будет
смертельно одиноко, холодно и паскудно, воспоминание об этом месте на миг
отогреет душу и тем спасет от непоправимого, дав крошечную передышку.
Выпустив клуб дыма, Ежи плеснул немного из стоящей рядом бутылки в
живое золото, мерцающее перед ним:
- Сим крещу тебя и нарекаю: "Стеклянный Мост", - торжественно
сообщил он миру, - Завтра же поправлю твое название в Лоции и других базах.
Ну в самом деле, это как-то обидно даже: " СВА-7745\4". Прямо как номер на
тачке. А светило я назову Джейн. Оно едкое, как чувство юмора у покойной.
Он плеснул еще немного в жидкое золото у ног и основательно
