Шаньюй Ичжисе был у власти тринадцать лет, и в его правление сюнну впервые ослабили железную хватку, которой они держали за горло Китай. Правда, уже в 125 году до н. э. Шофан, не простояв и двух лет, был разорен сюнну{161}, но закрепиться в городе и отвоевать Ордос кочевникам не удалось. Забегая вперед отметим, что по иронии судьбы множество сюнну действительно вернулись в эти земли, причем в самые ближайшие годы, но уже не в качестве хозяев, а в качестве подданных китайского императора: в 121 году до н. э. он заселил Ордос сюннускими военнопленными и перебежчиками{162}. Сыма Цянь пишет, что «сдавшиеся были расселены в пяти пограничных областях в пределах прежней пограничной укрепленной линии, к югу от Хуанхэ. Они сохраняли свои прежние обычаи, находясь в статусе жителей зависимых княжеств»{163}.
У-ди не остановился на достигнутом и в 124 году до н. э. отправил «более чем стотысячную армию, которая выступила из Шофана и Гаоцюэ[5] для удара по хусцам». Возглавил ее все тот же ВэйЦин. Сюннуский правый сянь-ван, который недавно разорил Шофан и пребывал по этому поводу в состоянии эйфории, полагал, что ханьские войска не в состоянии до него добраться, и, по сообщению Сыма Цяня, «предавался пьянству». Китайская армия, пройдя от приграничных укреплений шестьсот—семьсот ли, взяла его в окружение. Сянь-ван «страшно перепугался и, спасая свою жизнь, бежал, а его отборные конники в беспорядке последовали за ним». Ханьцы захватили в плен пятнадцать тысяч человек. Осенью того же года сюнну нанесли ответный удар, вторглись в область Дай и взяли в плен более тысячи человек.
Война шла с переменным успехом, но, в отличие от многочисленных стычек предыдущих семидесяти лет, на этот раз не сюнну грабили Поднебесную, а воины Поднебесной медленно, но верно теснили сюнну на север и на запад.
История этой войны, как, впрочем, и вся история сюннуско-китайских взаимоотношений, пестрит перебежчиками, к которым обе стороны относились на удивление лояльно. Сыма Цянь рассказывает о неком Чжао Сине, который «в прошлом был мелким хуским князьком», но перешел на сторону Хань и получил титул Си-хоу. Полководец Вэй Цин назначил перебежчика «командующим передовыми частями армии», но после неудачного сражения тот сдался своим бывшим соотечественникам. Шаньюй Ичжисе, вместо того чтобы казнить предателя, решил использовать его знакомство с китайской армией и сделал своим советником по военным вопросам. А для того, чтобы Чжао Синю не вздумалось в очередной раз поменять подданство, женил его на своей сестре и пожаловал титул второго после себя человека в государстве.
Чжао Синь рекомендовал шаньюю не приближаться к линии приграничных укреплений, а отступать на север, через пустыню Гоби, «изматывать ханьские войска, а когда их усталость дойдет до предела, напасть на них». Отметим, что эта тактика на многие годы стала для сюнну основной, — впрочем, ничего особо оригинального в ней не было. Но в те девять лет, что длилась военная кампания императора У-ди, отступление стало для сюнну не только тактическим ходом — это была вынужденная сдача собственной территории. В этих войнах китайцы впервые стали предпринимать дальние походы в глубину сюннуских земель.
В 121 году до н. э. сюнну потеряли вторые по значимости земли, входившие в состав их державы, — Ганьсуский проход. Девятнадцатилетний китайский полководец Хо Цюй-бин выступил на них с небольшой десятитысячной армией и «убил и взял в плен свыше восемнадцати тысяч сюннуских конников», а также захватил «золотую статую человека, использовавшуюся при жертвоприношениях Небу». После этого Небо действительно отвернулось от сюнну, и в том же году Хо Цюй-бин атаковал их позиции в горах Цилянь. Он убил и пленил «более тридцати тысяч хусцев, в том числе более семидесяти князьков и других лиц более низкого положения».
Это были тяжелые потери, но у сюнну еще оставался шанс удержать за собой территорию, за которую шла такая ожесточенная борьба. Однако шаньюй допустил серьезную психологическую ошибку. Сыма Цянь пишет: «Осенью этого же года шаньюй разгневался на Хуньсе-вана и Сючу-вана за то, что они, находясь на западных землях, в боях с ханьцами потеряли убитыми и пленными несколько десятков тысяч человек. Он хотел призвать их к ответу и казнить. Хуньсе-ван и Сючу-ван испугались и задумали перейти на сторону Хань». Опальные князья что-то не поделили между собой, но это не изменило общей ситуации: «Хуньсе-ван убил Сючу-вана, присоединил к себе его воинов и подданных и сдался ханьцам».
По сообщению самого Хуньсе-вана, он привел в Поднебесную 100 тысяч человек. Сыма Цянь считает, что перебежчик слукавил и на самом деле их было 40 тысяч. Так или иначе, учитывая огромные военные потери, которые сюнну понесли в боях с Хо Цюй-бином, ни населять, ни охранять Ганьсуский проход теперь было некому.
В 119 году до н. э. сюнну были вытеснены уже на территорию нынешней Монголии — теперь между ними и Поднебесной лежала пустыня Гоби. Чжао Синь, а вслед за ним и шаньюй полагали, что китайские войска не решатся пересечь пустыню. Однако ханьцы «откормили лошадей и отправили сто тысяч всадников, их сопровождало сто сорок тысяч коней для перевозки личных вещей, не считая [лошадей, необходимых для] провианта и обоза». Шаньюй отогнал собственные обозы в тыл и встретил китайцев во главе отборных войск, но попал в окружение и с трудом прорвался на северо-запад с несколькими сотнями конников. Армия его была разбита, самого Ичжисе сочли погибшим, и один из его сановников объявил себя шаньюем — впрочем, узнав о том, что истинный правитель жив, он добровольно сложил с себя этот титул.
Сопротивление сюнну было сломлено. Сыма Цянь пишет: «После всего этого сюнну бежали [еще] дальше, и к югу от пустынь уже не было ставки их правителя. Ханьцы же, перейдя Хуанхэ, от Шофана и далее на запад до Линцзюя[6], повсюду стали сооружать оросительные каналы и разбивать поля, [поселили на завоеванных землях] пятьдесят—шестьдесят тысяч чиновников и солдат, постепенно, пядь за пядью, захватывали и осваивали земли, непосредственно соседствуя с сюнну на севере».
Территориальные потери сюнну в войнах с императором У-ди были огромны. Они утратили Ордос и горы Иньшань, и позднее Бань Гу с удовлетворением сообщал: «После того как сюнну потеряли горы Иньшань, они всегда плачут, когда проходят мимо них»{164}. К китайцам перешел Ганьсуский проход — он открывал им караванные пути в страны Восточного Туркестана и Средней Азии. Хань начала немедленное освоение земель Ганьсуского прохода, переселяя сюда бедняков из Поднебесной. Правда, дело у них шло медленно, тем не менее блокада сюнну владений Хань на северо-западе была прорвана, и отныне Поднебесная контролировала территорию вплоть до юго-востока Восточного Туркестана{165}. Что касается гор Цилянь в Ганьсуском проходе, то сюнну даже сложили о них горестную песню. В ней говорилось: «Потеря наших гор Цилянь привела к тому, что шесть видов нашего домашнего скота перестали размножаться»{166}.
Отчаявшись победить китайцев силой оружия, сюнну решили применить свой испытанный метод: они отправили к императору посла, который «стал произносить хорошие слова и просить о восстановлении мира, основанного на родстве»{167}. Сын Неба передал это предложение на рассмотрение сановников, и тут мнения разделились. Некоторые предлагали согласиться на заключение мира, другие настаивали на том, чтобы превратить сюнну в подданных империи. В конце концов возобладало следующее мнение: «Сюнну недавно потерпели поражение, находятся в трудном положении, [сейчас] удобно сделать их нашими вассалами, чтобы [их представители весной и осенью] являлись на границу с выражением своей верности Хань». Сюнну действительно находились в непростом положении. И все же до того, чтобы становиться вассалами Хань, они еще не дошли — время покажет, что, несмотря на потерю части своих территорий, они еще очень долго будут разговаривать с Поднебесной на равных. Выслушав китайского посла, шаньюй «пришел в ярость и задержал его у себя, не отпуская обратно»{168}.
