Говорят, что годам к тридцати сексуальность женщины достигает предела. Так оно или нет, черт его разберет, да это уже и не столь важно.

Вообще-то ни в какие россказни о сексе Энн не верила. Вся эта чушь о биологических часах не для нее. Ну и что с того, что она решилась выйти замуж лишь в тридцать? Подумаешь! Ну и что с того, что в последнее время с ней происходит что-то странное, прямо-таки необъяснимое: гормоны взыграли и после стольких лет воздержания норовят взять свое. Соски постоянно напряжены, бедра горят, а стоит ей встать под душ, как возникают такие желания, что прямо и подумать-то стыдно!

Ну вот, так и есть! Даже сейчас, здесь, в ночном клубе, где с вентиляцией все в порядке, она вспотела. И вовсе не потому, что затанцевалась. Возможно, дело в сексе с Шоном. Вернее, в отсутствии такового. Ах, если б только знать, как это на самом деле!

Заскрипела дверь, с нею в туалет ворвалась танцевальная музыка. На пороге возникла Холли Викс, ее подруга.

— Какая встреча! Ох, и в туалет уже пойти нельзя, — пробурчала Энн.

— А что ты здесь сидишь в гордом одиночестве, когда вокруг первоклассных мужиков пруд пруди?! — Холли любого насквозь видит. Недаром из нее получился отличный прокурор.

Энн встала, поправила короткую юбку, которую купила невесть зачем, подошла к раковинам, с отвращением взглянула на себя в большое зеркало и ополоснула лицо холодной водой, пытаясь хоть таким способом унять жар, бушевавший у нее внутри.

Холли состроила рожу.

— Что еще?

— Сама знаешь! — сказала Холли. — Теперь весь твой грим насмарку.

Энн снова взглянула на свое изображение в зеркале. Так и есть. Ну и что с того? Ей плевать! Она же сюда пришла не затем, чтобы подцепить какого-нибудь парня! Она теперь уже проданный товар, товар, который оплатили, упаковали и готовы доставить по адресу. Через неделю — замужество, и тогда начнется то, о чем она столько мечтала. Наверное, предвкушение первой брачной ночи, медового месяца — или что там еще бывает у новобрачных? — и заставляет так сильно колотиться сердце!

Холли взирала на нее с явным неодобрением.

— На, — сказала она, протягивая ей помаду. Порывшись в сумочке, вытащила еще и пудреницу. — И это тебе тоже не помешает.

Энн отвела ее руку.

— Клади на место. У тебя с лицом все в порядке, а я не хочу выглядеть так, будто пришла сюда кадрить парней!

— Ничего ты не понимаешь в девичниках! Пользуйся последней возможностью, детка, скоро настанут тяжелые времена! — И, невзирая ни на какие протесты, Холли провела помадой по ее губам.

— Ладно, перестань! — проворчала Энн. — У меня своя помада есть. — Она достала тюбик и, раскрыв его, поразилась: надо же, какой чувственный, какой сексуальный этот блеск! Вот это да! Черт! Энн закрыла глаза. Если уж помада кажется тебе сексуальной, тогда пиши пропало! Что бы подумал Шон, знай он, какие мысли бродят у нее в голове? Ах Шон! Бедняжка!

— Накрасилась? — Холли сложила руки на груди и скептически оглядела подругу.

Энн кивнула и убрала помаду в сумочку.

— Тогда пойдем!

Постояв еще немного, Энн тряхнула головой и направилась вслед за Холли. Как ни тянула она время, все оказалось бесполезно. Видно, чему быть, того не миновать.

Она все испробовала, лишь бы отговорить Холли и Лору от этой дурацкой вечеринки, но ничего не вышло. Пришлось ей пойти в этот ночной клуб, сидеть здесь и пялиться на первоклассных мужиков, как выразилась Холли. А когда стало совсем тошно, пошла в туалет. Но и там ее разыскали!

Она взглянула на часы и чертыхнулась. Нет и половины десятого! Ну и вечер!

— Выпьем за хоккеистов! — провозгласила тост Холли. — И за их здоровенные… ну как это?..

— Клюшки, — мрачно подсказала Энн, хотя прекрасно понимала, что вовсе не клюшки Холли имеет в виду.

— Мы поняли друг друга, — заявила та.

Господи, чем забита у меня голова! — подумала Энн. Мне и без тостов Холли во всем видятся какие-то намеки на секс. А уж она это дело в любой разговор ввернет.

Секс… Энн мысленно произнесла это короткое слово и ощутила, как заструилась по всем венам и артериям обжигающая лава. Секс, секс, секс!..

— Энн, что ты молчишь? — не отставала от нее Холли.

— Да, — обреченно произнесла та и подняла бокал с текилой. — За хоккеистов и… Постойте-ка, ведь мы уже за них пили!

Подруга тем временем поедала глазами троих парней, которые с многозначительным видом прошли мимо их столика. Небось думает: первоклассные мужики! Для нее любой мужчина, у которого с лицом и мускулатурой все в порядке и деньжата водятся, первоклассный мужик. Что до Энн, то ее требования к представителям сильного пола были несколько более жесткими.

Холли отвела взгляд от мужиков и причмокнула.

— Ну и что? — сказала она. — Да, мы уже пили сегодня за хоккеистов. Дважды. Сначала за хоккей вообще. В наших широтах он не слишком распространен. Все-таки не Швеция какая-нибудь! Затем за победу нашей команды! А теперь… за их здоровенные клюшки! Или ты чем-то недовольна?

Энн покачала головой и огляделась. Клуб ломился от хоккеистов. Как назло, как раз на эту неделю был назначен матч между их местной командой и хоккеистами из Веллингтона. Едва узнав, что к ним приезжают спортсмены, Холли загорелась. Она даже выяснила, в какой гостинице они остановятся. Разумеется, те выбрали лучший отель города, который, помимо прочего, был знаменит своим ночным клубом. С тех пор все было решено. Лора и Энн пытались ее отговорить, но Холли была непоколебима. Вынь да положь ей хоккеистов! Она заявила, что нет ничего лучше, чем провести последнюю неделю перед свадьбой Энн в обществе красивых парней. Для этого надо поселиться в отеле. Тогда каждый вечер можно будет ходить в клуб, сидеть там и глазеть на мускулистых красавцев.

— Ладно, за хоккеистов! — сдалась Энн и чокнулась с подругами.

Сделав глоток обжигающего напитка, она тут же потянулась к лимончику, лежавшему на блюдце. Какая гадость! Никогда прежде она столько не пила. Трезвенницей ее не назовешь, это верно, но одно дело — бутылочка пива или бокал красного вина и совсем другое — глушить весь вечер водку из кактусов!

Но сегодняшний вечер и впрямь особенный. В последний раз она сидит со своими подружками, так сказать, наравне: она такая же, как и они: независимая, незамужняя и никому ничем не обязанная. Потом начнется совсем другая жизнь. И все-таки можно было бы выбрать напиток и получше. Энн скривилась.

— Кто мне говорил, что после второго раза текила понравится?

— Я, — с робкой улыбкой призналась Лора Патен. — Ну, не знаю, может, тебе стоит делать глоток побольше?

Ох уж эта Лора с ее улыбкой, от которой даже у женщин сердце тает, а о мужчинах нечего и говорить! Как ни странно, Лора — среди них самая молоденькая — не считает себя красивой и постоянно комплексует насчет своей внешности.

— Все ясно! Хочешь меня напоить! — рассмеялась Энн. — Но я тебя раскусила. Врушка из тебя никакая! Теперь-то я понимаю, почему ты никак не соберешься замуж!

Лора обиженно нахмурилась, отчего ее личико стало еще красивее.

— Как же, попробуй встречаться с парнем, когда живешь с родителями. Они от меня любого отвадят!

В словах Лоры была доля правды. Она жила с родителями и тремя братьями, все были старше ее и постоянно твердили: секс — это для брака. По крайней мере, что касается женщин. Для себя в сексе ее братья никаких ограничений не делали и, сколько Энн помнит, волочились за каждой юбкой. А Лора даже поцеловаться с парнем не могла: едва про это становилось известно семейству Патен, как они брали несчастного красавца в оборот и принимались расспрашивать, кто его родители, сколько он зарабатывает и какие у него намерения касательно ненаглядной Лоры. После подобного приема второй раз парень в ее доме не появлялся.

— Вам легко говорить! — продолжала Лора. — А у меня сегодня права забрали. Я забыла включить поворотник, ну и полицейский остановил меня. Очень миленький, между прочим. Давайте, говорит ваши права! Ну я и дала. А он: может, поужинаем сегодня? Пришлось сказать, что я вечером занята. Он не поверил, рассердился и забрал права. Вот и все!