— Буду стрелять! — пообещал Петька.

Человек на полу глухо захохотал. Широкая спина затряслась, а по маленькому помещению пошло гулять угрожающее эхо.

Парень растерялся. Такой реакции он не ожидал. Карабин, будто сам по себе, опустился.

— Бу-ду стре-лять! — басом передразнил странный человек. И вдруг легко, не опираясь на руки, вскочил, заняв своим огромным телом почти всю комнату.

Почувствовав неприятный холодок в животе, Петька отступил на шаг, оказался в проеме двери и вновь вскинул карабин:

— Ворот! Ворот закрути, живо!

— За-кру-ти, жи-во! — передразнивая то ли самого Петьку, то ли эхо, повторил незнакомец. И повернулся, широко раскинув руки, будто собираясь обнять испуганного парня. — Пе-е-тенька!

— Стоять на месте! — крикнул тот, отступая еще на шаг. — Ты кто такой?! Открой лицо!

Из тени глубокого капюшона выступал лишь подбородок. Остальное лицо страшного гостя было надежно скрыто.

— У-у-у-у! — глухо завыл он, показывая Петьке козу и делая шаг к нему.

— Не подходи, сволочь, пристрелю! — не помня себя от ужаса, заорал парень, с трудом удерживаясь от соблазна надавить на спусковой крючок прямо сейчас.

Незнакомец вытянул обе руки вперед и растопырил скрюченные пальцы:

— Я пришел за тобо-о-ой! — явно кривляясь, провыл он и сделал еще один шаг…

Три выстрела, прозвучавшие почти очередью, наполнили маленькое помещение невыносимым грохотом и пороховой гарью. Незнакомец взревел раненым зверем, прижимая руки к разорванной груди. Сквозь его пальцы толчками выплескивалась темная кровь.

В каком-то оцепенении, сквозь прицел наблюдал Петька, как человек в дождевике рухнул сначала на колени, а потом — принялся медленно заваливаться на бок, собираясь упасть совсем. Но не упал…

Потому что исчез. Просто взял — и исчез. Секунду назад еще Петька держал в прицеле темную дыру в капюшоне, в глубине которой скрывалось лицо незнакомца, — и вдруг она сменилась серой бетонной стеной. Будто слайд перещелкнули.

В маленьком помещении парень остался один. Странный и страшный гость словно растворился в воздухе. Не оставив ничего, что бы напоминало о нем. Только сладковатый пороховой запах да три щербинки на бетонной стене — в том самом месте, куда ударили пули, пробив насквозь грудь загадочного пришельца.

— Эй! — нерешительно позвал Петька, поводя стволом карабина в разные стороны. — Эй, ты где?

Тишина в ответ. Даже эхо, буянившее до этого, затаилось. Или ушло, неведомо куда, вместе с незнакомцем.

— Что за…? — озадаченно и малоцензурно поинтересовался парень у пустоты. И вдруг, неожиданно для самого себя, перекрестился.

…Рев рукотворного водопада, ворвавшийся в разбитое окно сторожки, вывел Петьку из оцепенения. Он аккуратно прислонил карабин к стене и бросился к ближайшему вороту.

Тяжелое чугунное колесо подалось с трудом. Помнится, откручивалось оно куда легче. Парень всем телом навалился на маховик, пытаясь поскорее опустить первый створ. Но поскорее — не получалось. То ли гигантский напор воды перекосил стальной щит в пазах, то ли еще что — но ворот почти не двигался, несмотря на все Петькины старания.

Пот, стекающий с его лба, смешивался со злыми слезами и стекал к губам, противно пощипывая их. Почти ничего не видя от натуги, парень крутил проклятый ворот, по сантиметру, по два, но все-таки закручивая его…

1 октября 1987 года, 20.03, Кобельки

Вода в салоне поднялась почти до колен. Наши пассажиры сзади забрались на сиденье с ногами, каким-то образом исхитрившись уместиться на нем всем составом. Включая Найта.

«Уазик» неторопливо рассекал капотом взбунтовавшуюся реку. Фары теперь светили наполовину из-под воды, а потому света стало меньше. Больше всего я боялся потерять ориентиры и съехать с дороги в какую-нибудь канаву. И еще одна мысль противно свербила мозг:

— Семен, ты не знаешь, наш вездеход в воде до какой глубины может ездить?

— Палыч, не поверишь, сам о том же думаю. По идее, пока воздухозаборник не зальет — двигатель заглохнуть не должен. Свечи, кажется, у него загерметизированы… — неуверенно ответил лейтенант.

— Осталось выяснить, где воздухозаборник… — пробормотал я. С матчастью у меня всегда были проблемы.

— Слушай, док! Может, пока не поздно, рвануть напрямик к холму? — Семен кивнул головой влево, туда, где в нескольких сотнях метров возвышался холм, приютивший беженцев из затопленных домов. — Пересидим там, пока вода не сойдет.

— Во-первых, ты уверен, что за то время, пока мы там будем сидеть, наш общий друг не сделает ноги? Или не доберется до последней жертвы? Или не учинит еще какую-нибудь пакость? — поинтересовался я.

— Не уверен. А во-вторых?

— Во-вторых, сворачивать — поздно. Сейчас мы на дороге, но стоит свернуть — попадем в какую-нибудь канаву, и кирдык: двигатель заглохнет. Из машины выходить опасно: смотри, течение какое! Легко унесет. А вода — ледяная, в ней долго не побарахтаешься.

Лейтенант кивнул:

— Тут ты прав. Машину-то того и гляди снесет.

— Есть еще и в-третьих. Как думаешь, какая высота этого холма? — я кивнул на возвышенность, облепленную людьми.

Там уже горели несколько костров. Молодцы, не растерялись!

— Не знаю, — Семен пожал плечами, — метров десять, наверное.

— Если не меньше. А высота плотины? Мне показалось, что гораздо больше. Раза в два как минимум.

— Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что высоты этого холма может и не хватить. Семен, надо как-то воду перекрыть. Не знаю как, но — надо. И поскорее.

Наступила тягостная тишина, нарушаемая лишь мерным рокотом двигателя, да плеском воды за бортом. Лейтенант озадаченно посмотрел на меня:

— Палыч, помощь из района я уже вызвал. Пока ты мальца спасал. Но когда они доберутся и что смогут сделать — не знаю. Если там прорыв дамбы, то понадобится тяжелая техника, возможно — саперы, водолазы и прочая и прочая. Мы вдвоем в любом случае дырку не заделаем: это тебе не слив в ванне заткнуть!

— А если это не прорыв? — осторожно спросил я.

— А что же?! — изумился Семен.

— Меня тут осенило: а что, если все это — дело рук нашего общего друга? До Зары ему добраться не удалось, Алька тоже ускользнула, спасибо Найту, — вот гад и решил накрыть нас всех разом. Явился на дамбу, открыл краник — там же есть наверняка какая-то штука, которая открывает слив? — и готово. Что называется, концы в воду. В буквальном смысле слова…

Лейтенант поиграл желваками:

— Черт его знает. Вполне может быть. Правда, дамба охраняется… Но, зная способности этого подонка, — что ему старик с ружьем? Опять ты прав, Палыч, надо на дамбу ехать. Без вариантов.

— Да мы и едем. Только успеть бы доехать, — вздохнул я.

По поводу последнего у меня были большие сомнения: мутная студеная вода уже поднялась в салоне до пояса, а снаружи накатывала невысокой волной на переднюю часть капота. Фары давно скрылись под водой, каким-то чудом все еще светя оттуда двумя тусклыми пятнами. Дорога… вернее, вода впереди освещалась лишь поворотной лампой на крыше «уазика», да синими сполохами мигалок, от которых вся картина приобретала вовсе уж сюрреалистический вид.

Я старался держать машину ровно посередине между придорожными столбами, торчащими из воды с обеих сторон. Дорога, видимо, пошла по насыпи, потому что дома, стоящие чуть поодаль, оказались затопленными по самые крыши. В то время как наша машина — «всего лишь» по капот.

Двигатель вдруг закашлялся. Машина задергалась, будто в судорогах. Сзади испуганно пискнули женщины и недовольно взрыкнул Найт.

— Спокойно! — прикрикнул на них Семен. Но его голос выдавал волнение.

Дергаясь и чихая, «уазик» проехал с десяток метров. В салоне царила гробовая тишина. А пейзаж за лобовым стеклом вдруг изменился: по воде поплыли длинные пенистые разводы. Снаружи донесся нарастающий глухой рев.

— Дамба! — хрипло сообщил лейтенант и закашлялся.