—  Это обойдётся не так дорого. Звонки проходят через информационный бюллетень. А Скенвой — действительно классный парень. Время от времени он появляется в сети и делает разные замечания насчет нашей жизни. Он повсюду.

—  Еще один компьютерный гуру?

—  Нет, он не гуру. Скенвой воплощает в себе истинный дух Сети. Он анархист, как и я.

На экране высветилось меню, темы которого на пер­вый взгляд были лишь поверхностно связаны между со­бой. Марио быстро изучил его.

— Знаешь, здесь можно узнать обо всем, — сказал он. — Только посмотри, сколько сведений собрано вместе! Во­енная информация, секретные армии на юго-западе Соединенных Штатов, городской терроризм, деятельность Чистого Разума»...

— Что такое «Чистый Разум»? — спросил Бен.

— То, чем я меньше всего интересуюсь, — фыркнул Марио. — Мой-то разум не назовешь чистым. Наверное, какая-то секта — сейчас их развелось великое множество. Понимаешь, никто не в состоянии по-настоящему кон­тролировать Сеть или владеть ею. Поэтому любая орга­низация может пользоваться ею для своих целей и рас­сылать информацию по всему свету.

Он перешел к другому меню.

— Ага, вот он!

«Где-то существует архитипическая история, — сооб­щил Скенвой. — Во всем мире люди пытаются сочинить ее, написать или озвучить. Но все вы останавливаетесь на полпути. Ваши разумы слишком человечны, они раз­делены и ограничены...»

— Что это значит? — спросил Бен, дважды прочитав сообщение.

— Мне кажется, все предельно ясно, — сказал Ма­рио.

— Я понимаю значение отдельных слов, — рассердился Бен. — Но в чем заключается смысл сообщения? Что оно подразумевает?

— Ничего не подразумевает. Но когда ты прочтешь следующее, кое-что прояснится. Нельзя объяснить Скенвоя. Ты либо принимаешь его слова, либо нет.

Бен скорчил гримасу.

— Что мне делать, если ты уедешь на целых четыре недели? — Марио с досадой постучал по клавиатуре. — Не уверен, что я смогу прожить без этой штуки.

— Ты пристрастился к компьютеру, — сухо отметила Элейн.

—   Еще бы. Это же так здорово! — Марио не находил подходящих слов для описания путешествий в киберпространстве — месте, которого не существовало в действительности, но которое казалось ему более реальным, чем окружающий мир. Оно было огромным, полным силы и чудес. Там он мог стать всем, чем хотел быть. Он мог    ускользнуть от утомительной жизни, ограниченной семьей и школой, избавиться от безденежья, от страха перед будущим, от мыслей о том, что произойдет с ним после окончания школы. Марио не был уверен, что он поймет, как устроена жизнь в двадцать первом веке, зато он отлично уяснил, как устроена жизнь в Сети. Здешние правила если и существовали, то имели какой-то смысл. Можно было открывать их самостоятельно, без спешки и давления со стороны. Если ты запутывался и попадал не туда, то всегда можно было начать снова на следующей неделе. Никто не знал, кто ты такой, никого не заботила твоя внешность, цвет кожи или национальность. Марио любил хаотичное ощущение мира, заполненного людьми, готовыми до бесконечности обсуждать свои занятия и интересы. Ему нравилось общение, нравилось разговаривать с жителями Осло, Парижа или Хараре. Но еще больше его устраивала возможность мгновенно выйти из разговора, если становилось скучно.

Сидя за компьютером, связанным с Сетью через мо­дем, он чувствовал себя равным любому другому человеку.

— Могу ли я пользоваться компьютером, пока ты будешь в Японии? — спросил Марио.

— Это все, о чем он беспокоится. — Элейн подмигнула Бену. — Но теперь ему придется на время отказаться от своего любимого занятия.

— Четыре недели — чертовски долгий срок. Как вы смогли этого добиться? Кто оплатил поездку?

— Шез все организовала.

— И вам разрешили ехать?

— Она платит за нас — или, по крайней мере, кто-то субсидирует поездку. Этого оказалось достаточно, чтобы убедить остальных.

Элейн все еще не могла поверить, что ей действительно разрешили поехать. Разумеется, ее отец не возражал; единственная проблема заключалась в том, чтобы вос­препятствовать его намерению отправиться вместе с ней. Он никогда не был в Японии и чрезвычайно увлекся теорией медитации в буддийских храмах, изучением бо­евых искусств. Но, кроме того, Элейн приходилось иметь дело с миссис Филдс, которая была ее приемной матерью в прошлом году. Миссис Филдс считала поездку очень опасной идеей. Она и ее муж судили пристрастно о Япо­нии, как и многие австралийцы их поколения, не за­бывшие ужасов войны.

Когда Элейн попыталась объяснить это Шез, танцов­щица рассказала ей, как много выпало на долю японцев в 1945 году, когда Токио был почти полностью разрушен, а атомные бомбы были сброшены на Хиросиму и Нага­саки.

— Ни одна страна не обладает монополией на жестокость, — сказала Шез. — Жестокость присуща каждому человеку, и чем сильнее мы отрицаем эту свою темную сторону, тем более вероятно, что она рано или поздно выйдет из-под контроля.

Элейн знала, что это правда. Она сама видела, как это происходит, когда играла в «Космических Демонов» и «Небесный Лабиринт» вместе с Эндрю Хейфордом, Беном и Марио. Она верила Шез: ведь в отличие от миссис Филдс, с ее постоянным стремлением казаться доброй и ласковой, танцовщица никогда не притворялась, будто лишена отрицательных качеств.

Нежность и доброта — прекрасные черты, и Элейн приветствовала их. Но если человек не признает свои темные стороны, то как он сможет противостоять им, бороться с ними?

На танцевальных занятиях Шез старалась направить своих учеников в состояние, где преобладали их подсоз­нательные страхи и подавленные эмоции. Это напоми­нало проход через Темные Облака, с которыми Элейн пришлось столкнуться в «Небесном Лабиринте»; победа над ними заставила ее почувствовать себя сильной и уве­ренной в себе.

Элейн прикоснулась к медальону — своей награде за решение загадки «Небесного Лабиринта». В последнее время ее мысли часто возвращались к компьютерным играм. «Должно быть, это потому, что я собираюсь в Японию, где они были созданы», — подумала она.

— Твои родители совсем не возражали против поез­дки? — обратилась она к Бену. — Они с подозрением от­неслись к Шез, когда ты поступил в ее группу, не так ли?

— Это было странно, — признал Бен. — Они в самом деле не хотели отпускать меня, но ничего не смогли с собой поделать. Им пришлось сказать «да»!

— Некая сверхъестественная сила направляет вас в Японию, — драматически произнёс Марио.

— Почему ты так думаешь? — быстро спросил Бен.

Приятель отвернулся от экрана и удивленно взглянул на него.

—Не знаю. А что? Это правда?

—Дело в том... все получилось так просто!

— Да, — согласилась Элейн. — Поневоле призадума­ешься, верно?

Они с Беном переглянулись и рассмеялись.

—Я так рада! — воскликнула она.

—И я тоже!

—А как же я? — выразил неудовольствие Марио. — Чем я буду заниматься все лето, пока вас не будет? Кто разрешит мне пользоваться компьютером?

—Ты не подумал об Эндрю? Он скоро вернется сюда. Марио уставился на Бена.

—Только не говори мне, что ты не знаешь.

—О чем?

—Эндрю отправился в Японию вместе со своим от­цом.

—Ты шутишь! Я думал, что после Нового года он вернется из Сиднея.

—Нет, он позвонил мне оттуда и сказал, что соби­рается в Токио. Ему не терпится встретиться с сумас­шедшим профессором.

—С профессором Ито?

—Да, с нашим человеком в Осаке. Правда, похоже, сейчас он уехал оттуда, поэтому они собираются встре­титься с ним в Токио.

—Как странно, — пробормотал Бен. — И мы летим в Токио почти одновременно с Эндрю!

—Я об этом и говорю, — проворчал Марио, повер­нувшись к клавиатуре. — Некая сверхъестественная сила собирает вас вместе. — Напечатав несколько фраз, он вне­запно добавил: — Но почему бы ей не захватить и меня за компанию?

— Это простое совпадение, — сказала Элейн.

Бен согласился с ней.

— Масса людей уезжает в Японию на летние каникулы. Моя мама разговаривала с продавщицей сувенирной лавки, и та сказала, что многие школы и колледжи обмениваются туристическими группами. Наверное, весь Токио полон австралийцами.