21 декабря 1898 (2 января 1899). Понедельник

После обедни сделал визиты: амер. епископу McKim'y» амер. епископ, миссионеру Gardner'y, дочка которого приводила потом к епископу Шершевскому. Сей последний — замечательная личность. Родом — русский еврей, из Литвы; 22-х лет в 1852 году эмигрировал из России, сделался протестантом, миссионером, епископом в Китае; хорошо там потрудился; перевел Библию на мандаринский китайский язык, экземпляр которой и мне подарил еще в 1875 г., когда посетил меня здесь, на Суругадае. Солнечный удар в Китае сделал его паралитиком, но он не потерял духа; живя в Америке, перевел вновь Новый Завет на китайский язык; для отпечатания его прибыл в Токио и Новый Завет напечатал; экземпляр его прислан ко мне, и мы с Накаем постоянно, при нужде, справляемся с ним; это действительно лучший из переводов Нового Завета! Ныне трудится над изданием Ветхого Завета, который переведен им с еврейского. <...> Сидит в кресле, руками владеет не свободно, языком тоже, хотя можно понять все, что он говорит. Наружностью похож на раввина, сед, весьма почтенен, с окладистою бородой. Перевод пишет посредством пишущей машины. <.„> Переписчики потом начертывают кит. письменами; удивительно хорошо знает кит. язык, если правда, что в Америке у него помощников из китайцев не было, а сам он один делал свой перевод. <...> Обрадовался моему искреннему участию в его деле; показывал все свои рукописи. Да поможет Господь старцу окончить его издание Ветх. Завета!

23 декабря 1898 (4 января 1899). Среда

Между сегодняшними посетителями был, как значится на карточке: The Rev. Charles F. Sweet, professor of Dogmatic Theology in Trinity Divinity School, Tsukiji. <...> Начался обычный пустой... разговор, перешедший мало-помалу в серьезный.

— Вы, епископалы (говорю я), находите и в нашей Церкви будто бы повреждение и такие пункты учения, которые, по-ваше-му, следовало бы отбросить. Но что же? — скажите. Ни единым догматом, ни единой чертой в догмате мы не можем поступиться, так как все, что мы содержим до йоты, — Божие учение, Божий смысл и внушение, данные роду человеческому для спасения. На второстепенных же пред метах в области религии, на некоторых обычаях и обрядах мы не настаиваем. Вы можете <...> употреблять при Богослужении орган и проч. под. Но в главном, в догматах, вы должны восполнить то, что утеряли, а не мы бросить то, что крепко держим, — иначе мы никогда не можем соединиться.

— Что восполнить? — спрашивает.

— Возьмите, для примера, хоть учение о Таинствах. У нас 7 Таинств, у вас 2. <.„> У вас принято учить, что и у вас 7 Таинств, — только 2 более важные, а остальные 5 не столь важны. Какая путаница в понятиях! Вы благодать Божию точно воду стаканами хотите распределять: туда мы большой стакан, сюда — малый. Не то у нас: со вершенно ясное и определенное понятие: благодать, сообщаемая чрез Таинства, — единая, неделимая, непосредственная сила... Божия, непременно ниспосылаемая и действующая, — только у недостаточных к осуждению их («и суд себе яст и пиет, не рассуждая Тела Господня...»), а у достойных к спасению их и чрез них других. В этом смысле Таинство резко отличается от обряда. У нас на Крещение будет водоосвящение; с верою пьющий воду может исцелиться от болезни... неверующий же не получит никакой благодати от воды, она и не будет даруема пьющему св. воду как простую. В Таинстве же благодать непременно присутствует и даруется, почему и осуждение изречено пренебрегающему сим даром, — итак, восполните учение о семи Таинствах.

— И у нас благодать сообщается во всех 7 Таинствах, однако крещение и евхаристию мы называем более важными потому, что они всем нужны для спасения, тогда как прочие таинства не всеобщи.

— Таинство священства вы называете невсеобщим, стало быть, не столь важным; но без священства разве может быть со-вершаема евхаристия? Не в основании ли оно самых всеобщих и, стало быть, не самое важное?

И т. д. Разговор длился более часа. В продолжение его Свит... стал утирать слезы, причем говорил:

— Скажи мне православный священник или епископ, что я не имею благодати священства, я завтра же приду к вам и попрошу принять меня. Один из моих друзей в Америке ушел в католичество, но я удержался именно потому, что твердо убежден, что я настоящий священник; потеряй я это убеждение, я сейчас же перейду к вам.

Я удержался обратить к нему прямой зов. Если Богу угодно, благодать призовет его. Приди он завтра и скажи: примите меня в лоно вашей Церкви, конечно, я тотчас же сделаю это. Но воспользоваться тем, что человек расчувствовался, и тотчас на-кинуть на него сеть, — как-то уж слишком по-католически, — претит душе. <...>

Но как же ужасно и как тяжко д. б. состояние душевное преподавать догматы без твердой уверенности в истинности, даже в ясности их! Пот. что сегодня, как ни изворачивался Mr. Sweet, а изъяснялся весьма туманно и запутанно. То ли дело Свет Православия, как радостно быть православным миссионером!

1899 г.

11 (23) января 1899. Понедельник

<...> Не могу ли я пожаловаться когда моему дневнику? Больше кому же? Чувствуешь себя иногда очень разобранным, как дом разобран и раскидан на части. Что может быть несчастнее такого состояния... Вот в таком я ныне; и раза три-четыре ежегодно бывает такое. Отчего? Нападение ли искусителя? Собственное ли утомленье? Или неободряющие обстоятельства? Возможно, все вместе. Враг нашего спасения разве дремлет? [Нрзб.] однообразием разве нельзя утомиться? А ободряющее где же? <...> И при всем этом — вечное одиночество! Кремень о сталь дает искру; где же моя сталь? <...> Даст ли мне Господь хоть пред смертью видеть здесь сотрудника себе? Или погибнет дело Миссии и с ним моя душа, как бесполезно прошедшая поприще жизни? <...>

13 (25) января 1899. Среда

Утром вид из окон был совсем русский: все покрыто обильным снегом; безветрие позволило снегу держаться на всех ветвях и на всем, куда он падал, что придавало особую прелесть виду. <...>

4(16)апреля 1899.

Воскресенье 6-й недели Великого Поста

Господь разрешил, наконец, свою рабу Анну от тленных уз: сегодня пополудни в 3 часа она скончалась. По-видимому, до последних минут сохраняла сознание, хотя едва могла выражать это. Когда зазвонили к обедне, правая рука ее силилась подняться для крестного знамения; когда в 1-м часу о. Павел Сато пришел читать отходную и ей сказали о том, она слабым наклонением головы ответила. Спаси ее Господи! Достойна она милости Божией! Более 20-ти лет трудилась для женской школы; любила девочек и заботилась о них, как родная мать. <.„>

10 (22) марта 1899.

Среда 2-й недели Великого Поста

Разность в чтениях славянского и русского текстов Притчей принудила сегодня натащить из библиотеки все, что можно было добыть о Притчах по части толкования. До сих пор не решил, чему следовать — греческому или Вульгате, беру пока лучшее из того и другого: для церковного чтения это и нужно.

14 (26) апреля 1899. Великая Среда

<...> На Богослужении читают теперь Евангелие по последнему исправлению. И плохой же перевод! Сколько еще нужно исправлять! Во многом, кажется, придется вернуться к старому, напр., «любяй душу свою» у нас так и переведено... а прежде было... «жизнь», и, кажется, так и нужно; держаться слишком узкого буквальничания тоже ошибка; ведь по-гречески «психе» значит не единственно душу. <...>

21 мая (2 июня) 1899. Пятница

<...> Профессор Кёбер принес бывшие у него в чтении правосл. книги и возвестил, что совсем решился перейти в католичество. Психологический феномен — замечательный. Говорит и повторяет, что не имеет ровно ничего против Православия, не может опровергнуть ни одного возражения против нелепостей католичества, и при всем том идет туда; говорит, «тянет его туда».

— Да как же вы с завязанными глазами бросаетесь в пропасть? Ведь вы будете отвечать на Суде Божьем; самое первое в человеке — разум, он — светоч на пути нам; в религиозном деле он один недостаточен, — так вот вам Слово Божие, — непогрешимый руководитель. И вы против того и другого! Слово Божие говорит: «от Отца исходящего», Папа поправляет Бога и говорит: «и от Сына»; вы Бога бросаете, переходите к Папе; Бог учит: «пийте от нея вси»; Папа: «нет, не вси, а только духовные»; вы — тоже; Бог дает языки Апостолам, чтоб всякий народ на своем языке слышал Слово Божие; Папа возмущается против этого, отбирает Богом дарованное право у народов, — «пусть-де на одном латинском слышат»; вы на стороне Папы, против Бога; Спаситель совершил вечерю на артод ; Папа говорит: «довольно и а£оцо<; ; Спаситель собственным примером указал нам образ крещения через погружение; Папа учит — довольно покропить водой; и везде вы с Папой, против Бога, — разумно ли это? Богоугодно ли это? И т. д., и т. д.