А вот «в Оказаки на христианском кладбище нагробные па-мятники разрушены», катехизатор Василий Таде извещает. Нашли чем ненависть к Православию и России заявлять! <...>
10 (23) марта 1904. Среда
Был Павел Ооеда, один из самых первых по времени христиан, сендаец, один из первых тоже учеников русского языка, которого первого я хотел послать в Россию для образования для служения Церкви; к счастию, это последнее не состоялось, — правительство японское не позволило, — так как Ооеда потом оказался плохим христианином, — вот 28 лет как мы с ним не видались, и он обра-тился в язычника; впрочем, обрадовался свиданию, взял христи-анские книги, чтоб возобновить знание учения и вместе веру.
Слово «ротан»* (русский шпион) обратилось теперь в руга-тельное по всей Японии; им ругают все друг друга, по какой бы причине ни поссорились. Особенно им пользуются политические партии во взаимных ссорах: коли не моей партии, стало быть ротан — и нет тем оправдания и пощады!
14 (27) марта 1904.
Воскресенье 5-й недели Великого Поста
<...> Экзема моя оказывается нисколько не боящеюся афонского лекарства, — с головы перешла на грудь и распространяется большим красным пятном; отсюда уже спустилась на ноги. При-шлось позвать врача. Училищный наш врач Оказаки откровенно сказал, что не мастер по накожным болезням, а надо позвать спе-циалиста, профессора университета, доктора Дон [sic], учившегося в Германии. Оный сегодня и был, и прописал лекарства, и дал инструкцию. Порядочно досадной возни: натираться, сидеть пол-часа в ванной и прочее. Как видно, от секретаря Сергия Нумабе, страдающего этою болезнью, заразился я, оттого что он, полоскаясь каждое утро целый час в умывальной, где моя ванна, пользуется моей хецима* (ветошкой) и прочим. Отсюда урок для будущего: без церемонии не пускать никого в свою ванную, — опрятность и благоразумие этого требуют; теперь вот возись месяца три!
16 (29) марта 1904. Вторник
Отец Петр Сибаяма пишет, что гонения на православных хрис-тиан нет, однако же и там, в Нагоя, полиция делала расследования о Церкви, что, впрочем, служит к пользе самой же Церкви, так как очищает ее от подозрения в чем-либо противогосударственном. Пишет еще, что христиане составили между собою и пожертвовали 100 ен на обеспечение семейств воинов; упоминает, что фотограф Илья Миясита вконец разорился; жаль! Был до сих пор и состоятельным, и благочестивым христианином.
Отец Матфей Кагета, описывая свое обозрение Церквей, за-мечает, что везде народ подозрительно и враждебно смотрит на православных с начала войны, но что нигде у него христиане от этого не ослабевают, а твердо хранят свою веру.
Отец Роман Фукуи из Немуро пишет, что 7 чиновников, или христиан, или слушавших учение перестали показываться в церкви со времени открытия военных действий; стало быть, или от маловерия, или от малодушия ослабели.
18 (31) марта 1904. Четверг
В «Japan Daily Mail» сегодня следующее, под заглавием «А question» (вопрос): «Господин Ханаи Такузо и другие — необ-ходимые тридцать три — 29-го текущего [месяца] в Нижнем Пар-ламенте сделали запрос, на который, к счастию, Правительство не имело времени ответить. Запрос касался земли, на которой воздвигнут греческий собор на Суругадае. Земля эта не отдана в бессрочную аренду. Она только одолжена Русскому Посольству. Но теперь здесь нет никакого Русского Посольства. Поэтому за- просители желают знать: на каком основании держится эта земля под греческим собором? »
К этому редакция присовокупляет: «Есть много японцев, не любящих русского собора. Слишком он господствует над городом и смотрит сверху вниз на императорский дворец. Может быть, благоразумнее было бы избрать другое местоположение. Но день прошел для критицизма этого рода». Совершенно верно! И я верю, что день наступит, когда всем японцам будет нравиться, что их православный собор занимает такое прекрасное местоположение. Божья воля указала ему это место, и Бог приведет к тому, что с императорского места будут молиться на сияющий в синеве небесный крест соборный.
19 марта (1 апреля) 1904. Пятница
Отец Петр Ямагаки описывает посещение своих Церквей — Ямада, Ооцуцу, Мияко и проч. В Мияко крестился отец Петра Уцияма, учителя Семинарии ныне. Отец отдал его мальчиком для христианского воспитания в Семинарию, а сам до сих пор не крестился, хотя знал учение и защищал его пред буддистами всегда, когда представлялся случай. Ныне, в тяжелое время для Церкви, он смело принял крещение; видно, что вера его возросла и тверда. Храни его Бог!
Были у отца Ямагаки желающие креститься и приготовленные к тому и в других местах, но отложили везде под разными предло-гами, конечно, не желая сказать настоящей причины — недостатка твердой веры в суровое время.
Отец Василий Усуи из Одавара пишет, что два полицейских поселены на церковном дворе в доме катехизатора для охранения церкви, семейства отца Василия и христиан. Этим отец Василий успокоен и надеется, что нового нападения безобразников не будет.
При письме отца Василия приложен печатный либток, которым Кометани объявляет во всеобщее сведение, что «он отрекся от христианства и опять исповедует прежнюю свою буддийскую веру». Напечатав это крупным шрифтом, помельче потом «просит покупателей по-прежнему покровительствовать его лавке, а он-де еще больше постарается заслужить их благоволение».
Учинив эту пакость, к своему несмываемому позору, он еще усилил ее тем, что послал кого-то наклеить эти свои листки на домах всех христиан, которых считал слабоверными. К счастию, никто не последовал его примеру. Все христиане держат крепко свое исповедание, хотя и запуганы, признаком чего служит то, что мало бывает ныне в церкви на Богослужениях.
1 (14) ноября 1903. Суббота
Сегодня за Литургией и Панихидой помянули за упокой рабы Божьей Марии Александровны, княгини Мещерской (урожденной Паниной), очень благочестивой московской аристократки, с таким сочувствием отнесшейся к делу Миссии, когда я был в Рос-
1 (14) декабря 1903. Понедельник
В 552 номере «Сейкёо-Симпо» наши три писателя, Петр Исикава, Акила Кадзима и Яков Судзуки, заступились за меня, по поводу нескольких неблагоприятных статеек в газетах относительно меня, при изложении дела Окада, продававшего себя в шпионы; но их статьи, особенно последних двух, написаны так горячо и с такими грубыми выражениями и эпитетами по адресу газетчиков, что совсем неприличны, особенно для духовного журнала. Жаль, что предварительно не показали мне; конечно, я никак не позволил бы напечатать их. Сегодня только прочитал. Представители религии любви и мира, которым заповедано: «Когда клянут вас, благословляйте», так бранятся! Конечно, газеты этим воспользуются, чтоб напасть на христианство.
1 (14) февраля 1904. Воскресенье
Обедня без звона, но христиан было не меньше, чем всегда.
Служили три священника. Я вышел из церкви, поцеловавши крест, дорогой благословляя много христиан.
<...> Христиане держали совет насчет сбора пожертвований
Дневники. 1904 год
<...> Еще тверже, чем в Одавара, держатся христиане предместий города, отчасти по той причине, что самостоятельнее в своей жизни — зависят от земли, а не от людей: ни один из христиан и не думает скрывать свое христианство или иным образом являть робость, а напротив, смело спорят с нападающими и отражают их. Так, в Накамура-хара есть христианин по фамилии Тада; завел он коров и продавал молоко; но с начала войны почти все перестали брать у него молоко как у человека русской веры и, стало быть, врага своей страны; это нисколько не убавило его усердия; притом же он человек состоятельный; когда начались пожертвования на благотворения семействам воинов, он один из первых сделал значительное пожертвование; а из семейства у него — сын на войне. И вот недавно соседи-язычники, собравшись, начали укорять его в измене своей стране; выслушал Тада молча укоры и повел речь, что «вера — верой, она дело души и Бога, а Отечество — отечеством, и христианская вера не только не мешает службе Отечеству, а делает эту службу еще усердней; вот у меня, христианина, сын пошел кровь лить за Отечество, а у вас у кого же сын пошел на войну? Ни у кого! Вот я пожертвовал столько-то на семейства других воинов, из вас кто же столько дал?» и так далее. Пристыженные слушатели, в свою очередь, молча разошлись. <...>
