«Вниманию пилота, – ноет в голове корабль. – Прошу уточнить технические характеристики запрашиваемого оборудования, условное название весло. В инвентарной описи не числится».

Сколько поколений отделяют мое нержавое ведро типа «Стрела» от разумного, одушевленного кэф-корабля? Пропасть. Весь здешний взрослый универсум – ясли для слаборазвитых, если сменить точку отсчета!

– Отмена по поиску весла, – одернула я корабль. Вздохнула и одернула капитана: – И ты прекрати-ить кипеть, нарушая терморегуляцию вверенного помещения, гражданка Серафима. Габлом была, габлом и останешься. Ума-ить нет.

Гражданка после громкого замечания в свой адрес пристыдилась. Стала думать, собирая ум в кулак и там его потно перетирая. Саид так делал пальцами – и потоки данных сразу структурировались. У Саидки руки растут из другого места, наверное. Он почти что гений и точно не летает в ночных кошмарах из габа Жо к пирсу Па… Причем с засаленным бумажным справочником, из которого понятно зачем вырваны самые ценные страницы. Мягкие.

– Ц-цц… Прюм! Прю-йм! – зашипело в рубке. – Прюм! Ц-ц!

Я возрадовалась. Говорящее на годных мне частотах привидение – это же здорово! Оно, глядишь, еще и умное. И пошлет Симу туда, куда надо. Хоть куда-нибудь. Потому что катер типа «Стрела» сам на автомате не прыгнет из неизвестной точки пространства. Он нуждается в привязке к координатной сетке. Увы, пока ни сетки, ни авоськи нету. Кругом сплошная нихренаська.

– Сердечный вам прюм! – подбодрила я неизвестность за бортом.

Там притихло. Долго молчало, пока «Стрела» на маневровых ползла к маяку, пьяно повиливая кормой. Я не очень ловко управляю без помощи автоматики.

– Чертова табакерка, от этой возни с управлением нос чешется, он чует, как мне будет-ить больно позже. Шея чешется… Нос предвкушает-ить клевок от Тьюитя. Шея – взмыл от Рыга, – чтобы не молчать, сказала я вслух. – Вы как, уважаемый, все еще со мной? Прюм или не прюм?

– Ц-ц-ц, анали-ц про-ц-вигается, – сообщил тот же голос бодро и бегло, с каждым словом становясь внятнее. – Универ-цальная язь, да? Упрощенная вер-ция… Ц-цц, у меня много образцов в воронке уловителя, как же я не отладил произношение? Прём! Ц-цц, при-ём! Вы здець? Не покидайте, у меня-ц бец-цвие. Ужасное бец-цтвие! Нужна помощь разумного сущец-цва.

– На борту имеется существо, – вздохнула я. – Оно, то есть я, точно вас не покинет в ближайшее время. Весь вопрос в разумности.

– Отчего же, я оц-цтроил воронку поицка… поиска, притянутое должно соответствовать заданным параметрам, – все быстрее тараторил голос. – Прюм… приём. Дайте допуц… допуск на подключение к системам. Я усвоил конструктивную логику. Считаю данные по окислителю и параметрам тяготения, запроектирую систему ц-тыковки, чтобы встреча прошла без осложнений.

– Даю добро, хоть я и не таможня. Вы кто будете? То есть кто или что? И будете или были?

– Ц-цц… Какие милые вопроц-цы! Я дежурный по сектору, – смущенно и с запинкой выдал голос то, что хотел бы полагать удобной версией правды. – Ответственный… по сектору, да-ц.

– Какому сектору?

– На язи он именуется сектор древних, – почти обиделся голос и снова начал тараторить со скоростью разгоряченного итальянца. – Вы разве не ц-наете, где вы? Дурно, дурно! Мое понимание современного вам типа формирования координат неполное. Прием! Неполное… Но если-ц настроить воронку сбора недостающих сведений, то успех будет достигнут в течение полудоли цикла. Да! Полудоли. Я формирую причальный рукав. Жду вас, у меня не было гоц-тей с начала смены, я рад.

– Это долго – с начала смены? – я заподозрила подвох.

– Ц-ц… ц-семь юков, – запнулся голос. – Прюм!

– Юки переводятся в циклы?

– Ццц…

– Хотя бы примерно, – ожидая нехорошего, попросила я.

– Не ц-знаю, – осторожно отозвался голос. – Я сам их ввел, видите ли. Когда пришел к идее необходимости вымерять время. Я их ввел и у-ц-ловно привязал к уц… условно заданной точке начала… ц-ц… смены. Добро пожаловать! У нас сходный при ряде оговорок окислитель, тяготение я настроил, оно мне безразлично, так что чувствуйте себя как… как дома, да-ц?

Вообще-то именно этого я не хочу. «Как дома», чую, может здорово затянуться.

В любом случае нефиг хандрить. Никогда не вредно выйти из корабля и размять ноги. Тем более хорошо, что есть, куда выйти, окислителя вдоволь и тяготение подходящее. Причин для жалоб – ноль. Меня даже пришибить очередным взысканием не смогут, пока не обнаружат.

Люк открылся. Дал мне обзор на величавый, хоть и малость запыленный, космос. Сквозь него к чужой станции вел рукав переходника, натянутый из чего-то похожего на сетку для рыбной ловли. Под ногами сетка малость пружинила. Ячеи в ней были крупные, наступать приходилось с осторожностью, чтобы ступня не провалилась. Как эта сеть держит воздух – ума не приложу. Ну и не надо его прикладывать, атипичный. Пожалуй, пусть пока безопасно покоится с миром.

Впереди, метрах, наверное, в трехстах, виден парадно освещенный мелкими звездочками круглый люк. Впившись в него десятком лап, меня ждет презанятнейшее создание. Лапы у него длинные, многосуставчатые, из некоторых сочленений гроздьями растут пальцы – или что оно такое? Наверное, пальцы. Удобно, что их вдоволь, прищемил пару-тройку и не жаль… Тельце у создания некрупное, Гав разве на треть помельче, когда изображает кота. Но этот не кот, он типичный Чебурашка. Остроухий только. Седой, благообразный, кого-то смутно напоминает… Успею разобраться, пока важнее иное. Этот паукообразный чебурэльф в справочниках габ-системы не значится, я уже два раза его сверила с каталогами известных рас. Значит, он древний чебурэльф. И, похоже, отшельник – иначе зачем ему так радоваться гостье? Вон, аж подпрыгивает, ушами прядает…

– Здравствуйте. Я Сима. Серафима Жук.

– Не жук, гуманоид, – поправил он. – Добро пожаловать на станцию, так вам удобно называть мой дежурный пост? Я принадлежу к расе ццц… не могу выговорить на этом наречии. Имя тоже не могу. Проц-стите.

– Эйнштейн! – врубилась я. – Ну вылитый… прям как в Википедии. Простите. Глаза, прическа… Вот это встреча… гм.

– Эн-цш… Эш. Коротко. Оба звука есть в полном имени моем. Зовите Эш, – обрадовался чебурэльф. Перебрал лапами и сместился к краю люка. – Проходите. Я натянул ячеистые ярусы. Для вашего комфорта. Будем обедать. Обедать! Не потреблял белковую пищу три юка. Или никогда не потреблял? Надо испробовать.

– Баба Яга так же говорила, – буркнула я с подозрением. – Хоть баню вы не топили для гостей?

– Баню? Как ее топят? В чем топят? Сколько нового! Идемте обедать. Я хочу знать про баню. Это сложное техническое устройство? Это кулинарный рецепт?

– Строение для гигиенических целей.

– И его… топят. Потрясающе!

Чебурэльф подпрыгнул на всех лапах, завис, цепляясь за невидимую мне паутину и помчался в недра станции, гостеприимно помахивая мне лапами – мол, проходи, не стесняйся. Я двинулась вперед по упругим полам, балансируя и привыкая к их колебаниям. От поведения Эша в голове плясали совершенно невнятные мысли, они не желали складываться даже в самые нелепые догадки. Это вообще что такое? Он упомянул воронку для сбора чего-то… да всего! Вот спорим на поясок Чаппы, этой воронкой меня сюда и засосало. А «бедствие» в переводе с древнего означает – скука.

– Эш!

Он умчался и пропал в лабиринте паутинных ярусов. Хорошо хоть, паутина малость светится и я не теряюсь в станции, которая вся – обман. Чем дальше ухожу в ее недра, тем она огромнее. Тут явно нелады с пространством, оно кривое. Внутри больше, чем снаружи. Хотя чего еще ждать от древних.

– Эш!

– Сюда, вот сюда. Я анализировал данные. Верно воссоздан стол? Верно воссоздана тарелка-ц?

– Да. И даже салфетка, вы просто гений, Эш.

– Гений, – скромно согласился он и покрылся бархатом – незримые до того ворсинки на корпусе встали дыбом. – Вы льц-тите. Увы мне, вы льстите. Я самонадеянно хвалил себя. И – вот. Бедствие. Ужасающее бедствие меня подстерегло. Кушайте. Когда кушаете, я могу излагать худшее? Силы вас не покинут, если их подкреплять белковым стимулятом-ц… стимулятором.