Через некоторое время меня разбудил какой-то шум. Сквозь сон послышались шорох и звяканье. Открыв глаза, я увидел в дверях спину Андрея Георгиевича, убегавшего с моей винтовкой, снятой с ковра у койки.

- Андрей Георгиевич, что случилось?..

Но мой помощник был уже далеко. По палубе застучали торопливые шаги команды. Оттуда доносились крики, потом раздались беспорядочные выстрелы из карабинов. Быстро накинув на себя одежду, я выбежал на палубу.

В сумерках с трудом можно было разглядеть трех медведей, которые стояли тесной кучкой за большим торосом, метрах в семидесяти пяти от судна. Рослая мохнатая матка оберегала своих детенышей, каждый из которых был не больше дворовой собаки.

Видимо, один из медвежат был ранен. Он хромал и отказывался идти. Не понимая, что с ним произошло, мать сердито толкала его. Четырнадцать разгорячившихся охотников бежали к медведям, стреляя наугад, хотя трех зверей можно было бы без труда уложить, хорошо прицелившись с корабля. Сзади всех, задыхаясь, ковылял с моей винтовкой Андрей Георгиевич оставивший меня безоружным.

Медведица, наконец, поняла грозящую ей опасность. Оставив своего раненого детеныша, она толкнула второго медвежонка, и оба зверя пустились галопом в сторону от корабля. За ними маячила быстро удалявшаяся щупленькая фигурка нашего уважаемого научного работника. Вскоре все трое скрылись из виду.

События развертывались в необыкновенно быстром темпе.

На корабль прибежали озабоченные Буторин и Алферов и тотчас убежали обратно с веревками.

- Медведя имать! - деловито крикнул мне на ходу боцман, быстро вошедший в привычную для него роль зверолова.

Потом со льда донеслись крики, пыхтение и разъяренный медвежий рев. Алферов, набросивший на раненого медвежонка петлю, был сбит с ног одним ударом его младенческой лапы, и через мгновение медвежонок плясал на нем, готовясь свести счеты за пулю, посланную Шарыповым. К счастью, охотники успели освободить третьего механика и заарканили зверя.

Связав ему задние лапы, они торжественно приволокли ревущую и упирающуюся добычу к борту корабля. Теперь главным действующим лицом всей этой истории становился доктор. С невозмутимым видом он прозондировал глубокую рану на плече у сердито рычащего пациента, который все время норовил куснуть своего целителя молодыми острыми зубами, и поставил диагноз:

- Ранение серьезное, но некоторые шансы на выздоровление есть...

К сожалению, наш пленник очень дурно себя вел. Упорно отказываясь притронуться к пище, он выл и стонал так, что даже у самых черствых людей переворачивалась душа. Испуганные щенки Джерри и Льдинка, преподнесенные нам малыгинцами, вторили ему, забившись в конуру. В конце концов, около 3 часов утра я распорядился прикончить медвежонка, и пуля, посланная из карабина, освободила его от мучений. Все мы жалели, что так получилось: нам хотелось воспитать из него вторую Машку.

Остальные медведи ушли от преследования. Гнавшийся за ними Буйницкий вернулся ни с чем, мокрый, всклокоченный и раздосадованный: выяснилось, что в пылу охотничьего азарта он забыл перезарядить карабин и поэтому впустую гонялся за зверями по торосам. Если бы только медведи могли догадаться, что их сердитый преследователь безоружен!..

Таким образом, первая медвежья охота, в общем, закончилась довольно плачевно. Сотни килограммов чудесного свежего мяса были безвозвратно утеряны, хотя они сами просились на вертел: любопытные медведи вплотную подошли к кораблю, чтобы получше разглядеть этот странный предмет, неожиданно появившийся в их вотчине.

Наш повар, вышедший из камбуза подышать свежим воздухом, обомлел от удивления при этом зрелище. Бросившись в кают-компанию, он прервал киносеанс криком: «Медведи!» Люди высыпали на палубу и... спугнули зверей.

Между прочим, первая охота произвела на нашего мечтательного повара такое сильное впечатление, что он написал стихотворение, посвященное трем медведям, которых он увидел впервые в жизни. Друзья долго уговаривали его сохранить это произведение в тайне. Но чувства оказались сильнее, и полтора года спустя, когда мы уже прибыли в Москву, на банкете в Союзе писателей он все же предал свою «медвежью поэму» гласности.

После первой охоты приказом были введены следующие новые правила:

1. При появлении зверей немедленно докладывать капитану.

2. Никто не имеет права сходить на лед без разрешения, открывать огонь раньше срока и спугивать зверя.

3. Стрельба проводится организованно, по команде.

Эти правила строго соблюдались, и вскоре нам представился удобный случай наполнить свои кладовые новым запасом медвежьего мяса.

Наступил сентябрь. Дни становились все короче. Мы спешили закончить приготовления к зимовке. Жизнь постепенно входила в свою колею. Вот как отражалась она в повседневных записях:

«1 сентября. Сегодня целый день дует свежий ветер с востока и юго-востока. Надо ждать подвижек...

В Москве, вероятно, еще совсем тепло. У нас же толщина молодого льда в снежницах уже достигла 5,5 сантиметра. Шуга, образовавшаяся во время швартовки, смерзлась.

Весь день работали над оборудованием внутренних помещений. Полным ходом идет разоружение машин. После того как выкачали воду из двух котлов, крен на левый борт увеличился до 5,5 градуса.

По случаю Международного юношеского дня с утра расцветились флагами. После работы провели открытое комсомольское собрание. Послали телеграмму в «Комсомольскую правду»:

«С далекого Севера седовцы приветствуют молодежь Советского Союза, героических молодых борцов Испании и Китая, борющихся за революцию во всем мире».

Вечером устроили стрелковые соревнования. Потом повар сервировал торжественный ужин. Главным угощением были бифштексы из медвежонка. Мясо изумительно нежное и нисколько, не пахнет рыбой. А так как повар не поскупился на свежую картошку для гарнира, то угощенье получилось на славу.

2 сентября. 83°11',0 северной широты, 137°35' восточной долготы. В 3 часа ночи проснулся от небольших толчков. Вышел на верхнюю палубу и обнаружил, что лед поджимает судно с правого борта. Меня встретил вахтенный - Буйницкий. Теперь он осваивает новую для него специальность моряка. Немного растерянно Буйницкий доложил, что он не успел потравить носовой швартовный конец и его оборвало.

Так как шуга вокруг судна уже смерзлась, решил швартовов больше не заводить.

Небольшие толчки продолжались до 6 часов утра. Потом все утихло. В результате сжатия усилился крен. Теперь «Седов» стоит, наклонившись на 7,5 градуса. Ставить корабль с таким креном на зимовку немного неудобно.

Чтобы выровнять судно, перевалили весь уголь в бункере на правый борт. Ничего из этого не получается. Завтра попытаемся пустить в ход аммонал, - надо освободить судно от льдин, примерзших под корпусом. Быть может, тогда крен выровняется.

Бочки с горючим перегрузили на корму и тщательно укрыли матрацами, чтобы искра от какого-нибудь камелька не наделала беды. Якоря установили на место и закрепили по-походному. Лебедки и брашпиль уже продули паром и поставили на консервацию. В общем, устраиваемся на зимовку.

Буйницкий и Соболевский сегодня установили шест для будущих наблюдений над ростом льда. В снежницах толщина пресного льда достигла 7,5 сантиметра.

3 сентября. Знаменательная дата. В 22 часа, после долгого рабочего дня, собрали митинг, обсудили и приняли текст коллективного обязательства перед партией и правительством.

Вот этот документ, уже переданный А. А. Полянским по радио в столицу: «Москва, Кремль. Товарищам Сталину, Молотову, Кагановичу, Ворошилову, Калинину, Микояну.

Мы, экипаж «Седова», оставшийся в дрейфа в Центральном полярном бассейне, считаем за великую честь оказанное нам, доверив быть первыми в неизведанных широтах Северного Ледовитого океана. Мы, воспитанные любимой партией, Вами, любимый товарищ Сталин, с честью понесем гордо алое знамя нашей великой Родины во льдах полярной ночи отдадим все наши силы, знания, опыт на выполнение возложенных на нас работ по исследованию Центрального полярного бассейна, с гордостью будем бороться за новые победы советской науки, сделаем все, чтобы сохранить вверенное нам судно. Мы совершенно спокойны за свою судьбу, ибо уверены в заботе о нас партии, правительства и всего народа. Заверяем Вас, товарищ Сталин, что пятнадцать советских патриотов сделают все, чтобы оправдать великую честь и доверие, оказанные нам Родиной.