— Да ну их всех! — я расстроилась. Вот кто они такие, чтобы так настойчиво в нашу жизнь лезть?!
После двадцати человеко-часов работы, после того, как мы отсмотрели километры записей и проанализировали их пятью разными способами, у нас осталась всего одна зацепка. Одна-единственная, потому как прослушивание эфира на всех возможных частотах дало результата примерно столько же сколько и поиск форм правильной конфигурации — ни сколько. И даже не зацепка, так, соображение. Лалли-Ро находится на планете уже год и если всё это время он не сидел в одиночестве, то непременно занялся цивилизаторской деятельностью среди местных аборигенов. А они таки были. Земной исследовательский центр посылал небольшую разведывательную экспедицию к этой планете и они были немало разочарованы, обнаружив там местную разумную жизнь, которая, по межрасовому космическому праву, делала эту планету непригодной для колонизации. Но все полученные данные они внесли исправно. Так что наверняка наш потеряха обретается сейчас среди этих вот синекожих бугаёв звероватого вида, изображения которых я как раз сейчас рассматривала, и пробует привить им своё понимание «что такое хорошо».
Ну а как иначе? Как не подсказать диким неразумным, среди которых ты застрял, кое-какие мелочи, которые с высоты развития собственной цивилизации кажутся простыми и естественными? Как не разрешить спор, если к тебе обращаются за советом? Особенно если вреда они тебе причинить не в состоянии, а общаться всё равно больше не с кем.
Вот именно что-то вроде мелкого очага цивилизации мы и обнаружили: поселение на полсотни хижин на берегу не то внутреннего моря не то крупного озера, с какими-никакими дорогами и вроде бы даже посадками растений. Больше со спутника рассмотреть не удалось. Больше мы будем рассматривать при личном контакте.
И наконец, закинем Акселя к Отшельнику. Всё-таки таскать в дикие миры такого маленького ребёнка — это не дело.
Ночью, чтобы не создавать паники у местных жителей, мы бесшумно и на небольшой высоте облетели интересовавшее нас поселение. Раза три облетели, прежде чем заметили металлически поблескивающий сквозь щели в стене крайнего домика бок посадочного модуля. Значит, мы правы и Лалли-Ро точно здесь. Однако же как хорошо спрятался, зараза чешуйчатая, так-то на первый взгляд хатка как хатка, не сильно отличающаяся от жилищ аборигенов, разве чуть крупнее, да стоит у самой кромки воды.
Раннее утро. Мы величественно и неспешно снижаемся и садим катер прямо напротив примеченного этой ночью модуля. Посёлок — как вымер. Нет, сначала местные метались, тыкали пальцами в небо, экспрессивно что-то друг другу доказывали (нам в наших обзорных окнах всё это было очень неплохо видно), а потом разбежались и попрятались. Дверь в хижину оказалась чистой воды декорацией. Она даже не открывалась, а после того, как мы её немножечко сломали, я увидела за ней всё тот же металлически поблескивающий бок модуля без всяких намёков на вход.
— Кто вы такие и что здесь делаете?!
Я обернулась — из воды на нас таращилась аккуратно вылепленная драконья голова с гневно раздувающимся горловым резонатором, а через мгновенье на берег выметнулось и всё остальное, довольно компактное ящериное тело. Э-э, да он совсем малыш, мне всего-то по плечо будет. И кто это решил, что дракончик достиг какого-то там взросления?
— Лалли-Ро? — сухим и официальным тоном произнёс Мика. — Мы за тобой. Почему на вызов не отвечаешь?
— Люди? — он так удивился, что даже, кажется, чуть отпрянул. — Я ждал Старших.
— Не похоже, чтобы ты кого-то там ждал, — заметила я.
— Кстати, что с модулем? — Мика неодобрительно глянул на грубо замаскированный под деревянную хижину маленький кораблик.
— Антигравитаторы отказали, — он неловко дёрнул хвостом, пытаясь скрыть смущение, — а на одних двигателях в этой модели далеко не улетишь.
— Только они? Передатчик целый? А почему тогда молчал?! — сорвалась я на упрёки. Сколько бы я себе не говорила, что с этим чешуйчатым недорослем должно быть всё более-менее в порядке, а подспудно всё равно зрела тревога. И вот, выплеснулась.
— Эксперимент ставил, — он гордо выпятил грудь и пригладил по всему телу чешуйки, так, что они глянцевым панцирем засверкали на утреннем солнышке. — Как скоро меня начнут искать и как быстро найдут.
Из окружавших нас строений и прибрежных зарослей потихоньку начали выглядывать аборигены. Гуманоидные по общему плану строения, но с кожей настолько радикально синего цвета и с выпирающими клыками, что просто — ах. Они горбились, зыркали на нас исподлобья, тихо и неразборчиво переговаривались, но постепенно всё плотнее смыкали полукруг около нашей троицы.
— Проверил? Всё, теперь собирайся домой! — это Мика сказал ещё довольно спокойно. — По крайней мере, покажешься родителям, что жив-здоров и отремонтируешь технику, а то твой корабль уже готов даже нас на борт пустить, и можешь возвращаться, цивилизовать и дальше этих дикарей.
— Не могу я прямо сейчас грисхсшей оставить! — воскликнул Лалли-Ро, явно имея ввиду своих синекожих приятелей. Потом понял, что говорит что-то явно не то и выдвинул другой довод: — У меня здесь эксперимент не закончен. Социологический. По построению первобытно-демократического общества с экономикой производственного типа.
А дальше был скандал, громкий и безобразный. Я наседала и настаивала, Мика время от времени отпускал саркастические замечания, Лалли-Ро пятился под нашим натиском в сторону озера и огрызался. Народ, я имею ввиду этих самых грисхсшей, начинал шуметь и роптать. Вполне закономерным итогом стало то, что в нас полетели камни и палки. Точнее, целили то они в меня, а попадало по всем прочим, потому что, так уж случилось, подаренная мне когда-то Сашиком защита была полностью заряжена (ну, спокойная у меня в последнее время была жизнь, спокойная) и отрабатывала своё предназначение на все сто. И даже громадный булыжник, запущенный каким-то местным силачом не смог мне повредить, зато он ли сам, или это была сила отдачи, но смело нас с дракончиком в воду, как мелкий сор под щёткой чистильщика. А там омут. Мне с головой, а Лалли-Ро и подавно. А у меня под рукой экстренное средство водной эвакуации, за которое я в стрессовых ситуациях хватаюсь автоматически — «ключ от всех дверей». О том, что этот момент нужно было бы как-то согласовать с Миком, который наверняка будет беспокоиться и вообще может невесть что подумать, я вспомнила только когда вынырнула в ароматной тьме спального бассейна Отшельника.
Хоть и доставил этот мой порыв несколько неприятных часов Микаэлю, однако он довольно быстро во всём разобрался и как раз успел к финалу «разбора полётов». Отшельник, к тому времени исчерпавший запас эпитетов, расслабленно разлёгся на одном из широких, низких диванов, и пускал дымовые кольца в потолок. А мы, прекратив злиться на недоросля (в конце концов, всё что мы хотели высказать, ему уже сообщил старший сородич), пытались хоть немного поднять ему настроение.
— Вот и будут потом рассказывать дальние потомки вот этих вот синекожих клыкастиков легенды о добром божестве Лалли-Ро, давшем им Закон и ремёсла и злых Яну и Инну (или как там ещё переврут наши имена) уволокших доброе божество в Мир Иной после финальной битвы Добра со Злом. Мелкий в легенды не попадёт, они его не видели.
— Какой ещё битвы?! — возмутился Лалли-Ро, впервые с начала разноса. — Не было ничего такого!
Что показательно: по поводу всего остального он не возражал, видимо действительно было правдой.
— А тот скандал на пороге твоего жилища? — напомнила я. — На него половина поселения сбежалась посмотреть. Ты ещё пальцем меня в грудь толкнул.
— А сцена утаскивания в Мир Иной вообще на «ура» получилась, — ухмыльнулся Мика. — Пена, брызги и вы двое внезапно исчезаете, почти добравшись до поверхности воды. Чудо потустороннее, чем это ещё может быть? Вот так и рождаются легенды. Через полгодика, если ты туда не вернёшься, можно будет выслать наблюдателя под прикрытием, чтобы тот проследил развитие процесса. Для науки. А то пропадёт такой шикарный эксперимент, поставленный в натуре.
