— Но ведь это был ее собственный выбор, не так ли? — осторожно проговорил Лоуренс. — Да, желания герцога для нее закон, но зато она не только смогла дать дочери хорошее образование, но и себя обеспечила до конца жизни.

— Да, — тускло отозвалась Вивьен. — У Арабеллы действительно был выбор. И с герцогом она могла порвать не однажды, но всякий раз выбирала… подчинение и роскошь.

— Значит, ты считаешь, что Арабелла должна была выбрать самого герцога, а не его деньги?

Вивьен попыталась разобраться в мешанине мыслей, роившихся в голове. Почему граф так настойчив? Чего хочет от нее?

— Любой выбор предполагает, как минимум, два варианта, — медленно проговорила она. — Что-то сохраняешь, а что-то безжалостно отбрасываешь. Так вот мать всегда отбрасывает то, что имеет истинную ценность, и гонится за ценностями мнимыми.

Лоуренс заглянул ей в глаза и наконец понял причину скрытой в них боли. Он понял, почему она с такой нежностью говорила о приютских детях и так горячо осуждала их матерей. Ведь она сама была в какой-то степени брошенным ребенком.

— Ты говоришь о себе? — спросил он, заранее зная ответ.

— И о себе тоже, — с оттенком горечи обронила она. — Арабелла отправила меня в академию не столько потому, что хотела дать мне хорошее образование, сколько потому что я мешала ее великой любви.

Вивьен опустила глаза. Голос ее дрожал, но она мужественно продолжала:

— Все матери почему-то считают, что, выучив дочерей, они выгодно поместили капитал и могут требовать дивидендов. Родители распоряжаются судьбами детей так же легко, как и семейным имуществом, нимало не задумываясь об их душе, проблемах и чаяниях… — Вивьен на минуту замолчала. Она редко позволяла себе думать о подобных вещах, а тем более говорить о них вслух. Однако сейчас она почувствовала какую-то отчаянную потребность высказаться. — Я не хочу жить так, как живет моя мать. Не хочу подстраиваться под настроение мужчины и смеяться тогда, когда хочется плакать. У меня тоже есть право выбора, и я свой выбор уже сделала.

— И что этот выбор тебе дает? — хрипло поинтересовался Лоуренс. — Ты отличаешься от матери только тем, что выбираешь другого мужчину, а вместе с ним — другой набор правил и обязанностей.

— Я выбираю не мужчину! — воскликнула она. — Я выбираю замужество! Я хочу, чтобы мои чувства и мысли принадлежали только мне, а не переходили в чужую собственность.

— Дорогая, ты противоречишь сама себе, — заметил Лоуренс, украдкой наблюдая за ее реакцией. — В брак вступают двое: женщина и мужчина. Ты уверена, что сможешь отыскать такого простака, который предоставит тебе полную свободу?

— Уверена, — сердито буркнула она. — Я найду себе мужа! И он будет ценить меня не только за хорошенькую мордашку! — Она вздернула подбородок. — Я докажу ему, что я личность. Разве это неосуществимо? Разве я слишком многого хочу?

— Нет, — ответил Лоуренс и задумался. Почему же его все-таки тянет к ней? Потому что она неординарно мыслит? Потому что искренне говорит о своих чувствах… или почему-то еще?

В комнате воцарилось молчание. Она высказалась, и ей стало легче. Он выслушал ее и понял, и это понимание еще больше сблизило их.

В дверь вежливо постучали. Лоуренс взглянул на часы:

— Боюсь, сегодня мы снова огорчили богиню романтики. Она прислала за нами раньше срока.

— Мадам просит вас к чаю, — объявил Барни и величественно удалился.

Они спустились вниз.

Вопреки предположениям Лоуренса, Арабелла встретила их не упреками, а улыбкой. Она была так любезна и радушна, что Вивьен невольно насторожилась.

Ровно в половине шестого Арабелла поднялась из-за стола и приняла одну из своих самых эффектных поз. «Сейчас она его выгонит», — подумала Вивьен и… ошиблась.

— Дорогой граф, — начала хозяйка тщательно продуманный монолог. — Хотя ваша манера ухаживания несколько отличается от общепринятой, я не могу не признать, что она весьма, э… действенна. Вы были так щедры, внимательны и галантны, что я согласна на продолжение ваших с Вивьен отношений. Ну что, молодые люди? Вы довольны?

«Молодые люди», казалось, проглотили языки. Арабелла вздохнула и пояснила:

— С сегодняшнего дня вы вольны делать все, что пожелаете. Вы можете ходить в оперу, гулять в парке, кататься верхом, ездить на пикники… Словом, вы свободны.

Вивьен восторженно вскрикнула, схватила Лоуренса за руку и потащила к дверям.

— Свободны! Наконец-то! — Она прижалась к нему и зашептала в самое ухо: — Это все благодаря розовому кусту. Лоуренс, ты гений!

Лоуренс, напротив, совсем не испытывал радости. Он был раздражен и почему-то чувствовал себя уязвленным.

— Итак, чем ты хочешь заняться завтра? Только не говори мне, пожалуйста, о поисках мужа.

Вивьен, которая именно об этом и хотела сказать, на секунду задумалась и выпалила:

— Давай поедем кататься. Жду тебя в три, как всегда.

На следующий день Лоуренс оделся франтом. Свой обычный сюртук он сменил на великолепный серый костюм, на голове у него красовался такого же цвета котелок.

Вивьен вышла к нему в голубом шелковом платье с удлиненным лифом, элегантным турнюром и облегающими рукавами. В этом наряде она выглядела зрелой и очень женственной. Они обменялись сдержанными улыбками и поспешно вышли за дверь.

Вивьен была взволнована и возбуждена. Когда она, держа Лоуренса под руку, спускалась по ступенькам, весь мир, казалось, ликует вместе с ней. Впереди новая жизнь, и первый шаг уже сделан!

Карета тронулась. Вивьен откинулась на спинку сиденья, поправила шляпку, вытащила из сумочки зеркальце и, убедившись, что все в порядке, удовлетворенно улыбнулась. Лоуренс хмуро наблюдал за ее действиями. За все время их знакомства он ни разу не видел, чтобы она прихорашивалась.

— Куда мы поедем? — раздраженно спросил он. — Ты говорила, у тебя есть план. Может, расскажешь мне о нем наконец?

Вивьен была так счастлива, что не обратила внимания на его недовольный тон.

— Первым делом отправимся в контору «Пэлл Мэлл Гэзет».

— Зачем? — удивился граф.

— Я абонировала там почтовый ящик и хочу забрать свою корреспонденцию. — Вивьен достала из сумочки сложенный вчетверо газетный лист и подала ему. Эго была последняя страница, на которой обычно печатались объявления личного характера. Одно из объявлений, обведенное черными чернилами, гласило:

«Прекрасно образованная девушка с изысканными манерами и приятной внешностью желает познакомиться с молодым джентльменом. Цель: вступление в брак. Должен любить детей. Отвечать письмом на а. я. № 47».

— Твое? — выдавил Лоуренс, переводя ошеломленный взгляд с газетной страницы на Вивьен. — Ты дала это объявление?

— Да, я, — невозмутимо ответила она. — У меня нет семьи, нет обычных социальных связей, а переписка, как мне кажется, — это логичный и вполне приемлемый способ завязать знакомство. К тому же я могу оценить претендентов на мою руку, ничем при этом не рискуя. Абонентский ящик надежно сохраняет мое инкогнито.

Лоуренс вынужден был признать, что в ее действиях есть здравый смысл. Она все предусмотрела, все сделала правильно, но он почему-то не испытывал радости. И не хотел задумываться почему.

«Пэлл Мэлл Гэзет» предоставляла клиентам почтовые ящики за определенную плату. Когда клерк выдал Вивьен корзинку под номером сорок семь, оказалось, что она полна писем!

— Сколько их там? — поинтересовался Лоуренс, когда они снова сели в карету.

Вивьен разложила письма на коленях, пересчитала их и радостно объявила:

— Двадцать три! Из такого количества кандидатов я наверняка выберу себе подходящего мужа.

Она схватила первое попавшееся письмо и уже собиралась вскрыть его, но Лоуренс остановил ее:

— Постой. Чем ты собираешься руководствоваться в выборе жениха? Это ведь дело нешуточное. Тебе нужно определить какой-то критерий, по которому ты будешь оценивать кандидатов.

В его словах сквозил неприкрытый сарказм. Вивьен почувствовала это и елейным голоском проговорила: