отличия. На голове цивильная шапка. С козырьком.
Поручик Зелинский.Они не знают поручика Зелинского.
Тип.Не может быть.
Поручик Зелинский.А ты у них спроси.
Тип.Не знаете поручика Зелинского?
Отец.Н...Нет.
Тип.А они кто?
Поручик Зелинский.Говорят, что свои.
Тип.И поручика Зелинского не знают?
Поручик Зелинский.Именно.
Тип.Вот это пан поручик Зелинский. Не знаете его?
Отец.Уже узнали.
Поручик Зелинский.Нет, вы меня ещё не знаете.
Тип.Познакомимся?
Поручик Зелинский обходит Отца и Сына сбоку, внимательно их
осматривая.
Поручик Зелинский.Я их откуда – то знаю.
Поручик ходит вокруг Отца и Сына которые встревожено стоят и не
двигаются, сделав круг он возвращается на то место где стоял до этого.
Поручик Зелинский.Мы их откуда – то знаем, нет?
Тип.Что – то, как – будто…
Отец.Думаю…
Поручик Зелинский. Прерывает их.Шагом марш.
Отец и Сын идут на лево.
Поручик Зелинский.Halt!
Отец и Сын остановились.
Поручик Зелинский.Вы жиды?
Отец.Кто? Мы?
Поручик Зелинский.Я спрашиваю: вы – жиды.
Отец.Пан поручик!
Поручик Зелинский.Мне кажется что вы жиды…
Отец.Пан поручик… Что вы пан поручик… Пан поручик своих не узнаёт?
Поручик Зелинский.Ну хорошо, можете идти. Только берегите себя. Потому
что как бы стрельба была...
Отец и Сын уходят на лево. Поручик Зелинский и Тип смотрят им вслед.
Затемнение. Звуки проходящих грузовых автомобилей и гусеничных
машин, звук циклически нарастает и затихает, как будто находишься на
дороге, по которой движется транспорт. Время, необходимое для
подготовки следующей сцены.
Сцена 6.
В глубине сцены, через всю ширину – на равнине железнодорожные пути,
без насыпи. Оборванные провода свисают между телеграфными
столбами. Ближе к авансцене, немного левее, лавка, на которой удобно
могу сидеть четыре человека, а неудобно пять человек. С права от
середины сцены жестяная, военная бочка из под бензина. Две, три
подобных бочки, или меньшего размера, так называемых “канистры”,
помятые и изрешечённые, разбросаны в случайном порядке. Как и
разбитые деревянные ящики из под боеприпасов, части досок, консервные
банки. Центр сцены услан соломой, сеном, старыми тряпками и
документами, в общем всякий военный мусор. На скамейке, от железной
дороги до правой стороны, сидят лицом к публике: Девица, Баба и
Учитель, мужчина лет сорока, в жалком плаще, шляпе и шерстяных
наушниках. Чемодан учителя пристроен с боку скамейки, по правую руку.
Между Бабой и Девицей расстелена газета, на газете непочатая буханка
хлеба и кусок сала. Баба режет хлеб и сало перочинным ножом и ест.
Между Бабой и Учителем лежит узел Бабы. Узел Девицы на земле рядом со
скамейкой, с лева от неё, ближе к авансцене. На бочке, спиной к группе
описанной выше, лицом в правую кулису, сидит Супериус, с не покрытой
головой. Перед ним стоит Пани и намыливает его лицо помазком. В
другой руке держит мисочку с мыльной пеной. На земле открытый
дорожный несессер.
Супериус.Мне нужно помыться.
Пани.В холодной воде?
Супериус.Мне нужно помыться, потому что я покрыт бактериями. Бактерии
прогуливаются по мне во всех направлениях.
Пани.Мы могли бы разжечь костёр. Мы могли бы…
Супериус. прерывает еёМы, мы, мы. Вы забыли, что мы не состоим в браке,
моя индивидуальность существует отдельно. У меня впечатление, что я
вшивый.
Пани.Это не так. У вас большое воображение.
Супериус.Воображение есть путь к трансценденции. Не скажу, что это
значение Сечи, но, как возможность…
Баба.Два литра за три кило. Или это будет за кило? ЗадумываетсяПолтора
кило за литр… или литр полтора кило… за один кило… Девице.Не
взвешивала?
Девушка молчит. Пауза.
Баба.Пожалуй не взвешивала. Слишком глупая. Сейчас, даём три кило за два
литра… Это сколько же будет за один кило…
Учитель.Ноль целых, шесть миллионов шестьсот шестьдесят шесть тысяч
шестьсот шестьдесят шесть десяти миллионных. Разумеется, результат не
ограничивается только восьмизначным числом, потому что число стремится
к бесконечности.
Пауза. Баба зевает уставив на Учителя открытый в зевоте рот.
Баба. недоверчивоА вы откуда будете?
Учитель.Перемещённое лицо. Перед войною был учителем.
Баба.Учителем?
Учитель.Теперь возвращаюсь.
Баба.Теперь все возвращаются.
Тем временем Пани уже закончила намыливать лицо Супериуса и
вытаскивает из дорожного несессера бритву.
Супериус.Она тупая. Надо наточить.
Пани.Ты постоянно заставляешь меня точить тебе бритву. Зачем?
Супериус.Чтобы исчезла бритва и осталась только острота.
Пани.Иногда я перестаю тебя понимать.
Супериус.А я и не начинал себя понимать.
Пани положила бритву и села на чемодан, поворачивается к Супериусу.
Пауза. Супериус кладёт руку ей на плечо.
Супериус.Знаешь, у меня ни кого на свете нет кроме тебя.
Пани.Так почему ты так со мной обращаешься?
Супериус.Именно поэтому. С кем мне так обращаться, если кроме тебя у
меня нет никого?
Пани встаёт и начинает точить бритву.
Баба.Вы знаете какие ни будь новости?
Учитель.Вы понимаете: трудно сейчас с достоверной информацией.
События происходят быстро, но всё дезорганизовано. Люди в смятение, это
обычное дело когда фронт перемещается.
Баба.Говорят, что Черчилль произносит как “херхил”спустился на
парашюте, чтобы увидеть, как у нас тут. оглядывается и понижает голос
Может он тут даже где – то в кустах сидит…
Учитель.Сомневаюсь.
С правой стороны выходит Отец и Сын.
Сцена 7.
Сын.А поезда уже ходят?
Отец.Наверное ещё нет, но могут пойти.
Сын. замечает собравшихся на железнодорожном полустанкеЛюди…
Отец.Ждут поезд.
Сын.Будет тесно.
Отец.Лучше тесно, чем идти пешком. Ноги не болят?
Сын.Н… нет.
Отец.Ты мне не ври.
Сын.Болят немного.
Отец.А у меня никогда не болят ноги.
Приближаются к группе на лавке.
Отец.Слава.
Баба.Во веки веков.
Отец.Можно присесть?
Баба.Нет места.
Учитель.Покорнейше прошу, мы можем подвинутся.
Учитель сдвигается на край скамейки. Баба нехотя снимает узел со
скамейки.
Отец. приподнимает шляпуСердечное спасибо. Идём со вчерашнего дня.
Ног не чуем.
Садится между бабой и учителем, на то место, где был узел бабы. Сын
садится между отцом и учителем.
Баба. Теперь уже примирительно, пред свершившимся актом.Куда это вас
Бог ведёт?
Отец.К жене. Она была больнице с Нового Года, да фронт двинулся и
больных куда то вывезли. Вот мы её ищем. Я с моим сыном. А вы?
