Маринка всегда отмечала свой день рождения с родителями и родственниками. О том, что день рождения Илоны в феврале, я узнала совсем недавно.

Самой большой популярностью, как я уже говорила, пользовались вечеринки у Тохи. Дэн к себе не приглашал, но каждый год он приносил в школу всякие вкусности, после уроков мы его поздравляли, а потом весь класс шел в кино или кафе.

У меня тоже собиралось много народа. Во-первых, потому что мама любила гостей, относилась к нам как к взрослым. Во-вторых, накрывала большой стол, а готовит она очень хорошо. В-третьих, нас оставляли одних. Родители уходили и возвращались только к девяти вечера.

Так было все четыре года, вплоть до десятого класса. Но в этом году традиция была нарушена. И нарушил ее Тоха. Накануне своего дня рождения он собрал «мушкетеров» и объявил, что на этот раз «обойдемся без баб». Так и сказал. Наверное, так и не смог забыть прошлогоднего инцидента с Маринкой. В результате «мушкетеры» в назначенный день собрались и поехали на концерт какой-то знаменитой группы.

Дэн подхватил инициативу. И, хотя ежегодные тортики все же присутствовали, вторая часть программы опять-таки принадлежала только «мушкетерам». Они отправились на футбольный матч.

Девчонки обиделись. И следующие дни рождения представляли собой посиделки с чаем и разговорами о том, «какие же они все-таки идиоты, эти парни!».

В довершение ко всему, на Маринкин день рождения были приглашены мои родители. Приглашение было настолько неожиданным, что мама всполошилась не на шутку. Одно дело, когда иду только я, а другое – вся семья! Папа к приглашению отнесся довольно холодно. Друзьями они никогда не были, несмотря на все наши с Маринкой попытки их сблизить. А провести целый вечер в обществе чужих людей папе совершенно не улыбалось. Да еще проблема с подарком. Что дарить?

Мама всплескивала руками и закатывала глаза. Я совершенно не понимала, к чему вся эта суета. И пыталась как-то урезонить маму:

– Мам, это, скорее всего, Маринкина инициатива. Мы с ней ссорились, потом помирились. Наверное, она решила как-то отметить или отблагодарить. Не знаю.

Мама хваталась за голову и словно не слышала меня.

– Купи ей набор косметики, – предлагала я.

– Этого мало, – отказалась мама. – Там ждут, – неопределенно объясняла она.

– Чего ждут? – спрашивала я.

– Ну, как тебе объяснить?! – раздражалась мама. – Это же «свадьба с генералом». Причем генерал – наш папа. Господи! Как бы отказаться, а?!

– Почему?

Она только досадливо отмахивалась.

В конце концов родители пришли к какому-то решению. Маринке купили золотую цепочку. Ее маме – французские духи, отцу – бутылку коньяку, еще какие-то подарки были для бабушки и брата.

Мама вздохнула с облегчением.

– Ну вот, вроде бы все прилично, – приговаривала она.

– Ты думаешь, вас из-за подарков приглашают? – обиделась я.

– Ах, не знаю я, не знаю! – вздыхала мама.

У меня тоже был подарок для Маринки – деревянная расписная шкатулка, я присмотрела ее заранее и думала, что Маринке она понравится. В ней так удобно хранить письма…

Было самое начало ноября, подмораживало, но снег еще не выпал. Отец собирался подъехать на машине. Но мама отговорила его. Так что брата пришлось тащить на руках.

Маринкина квартира преобразилась. Вместо верхнего света горели приглушенные бра. Да еще свечи в подсвечнике на журнальном столике. Из большой комнаты исчезло все лишнее, так что временами казалось, что мы сидим в кафе.

Все чувствовали себя немного неловко. Взрослые были зажаты. Мама раздала подарки. Родители Маринки ахали и рассыпались в благодарностях. Маринка тут же надела цепочку и почему-то надулась. На шкатулку она почти не обратила внимания.

Бабушки не было. Маринкин брат подхватил игрушки и убежал с ними в другую комнату.

Ели мало. Мама деликатно похвалила фирменный салат Маринкиной мамы: чернослив с грецкими орехами и свеклой.

Коньяк пили из крохотных металлических стаканчиков, вроде бы привезенных из Армении.

Расстались с облегчением.

Когда возвращались домой, папа попросил:

– Ты как-нибудь сделай так, чтоб они нас больше не звали, ладно?

– Да, но нам все равно придется их пригласить, – сказала мама, – а то как-то неудобно…

– Ну, пригласи, – досадливо поморщился папа. – Но я к ним больше не пойду, имейте это в виду, девочки.

Я быстро согласилась. Вечер произвел на меня тягостное впечатление.

О том, чтоб пригласить родителей Маринки с ответным визитом, я уже не заикалась. Но накануне моего дня рождения мама спросила:

– Ну что, звать родителей Марины? Или ты пригласила друзей?

– Пригласила, – ответила я.

– Тогда мы их пригласим на папин день рождения, народу будет много, так что, я думаю, скучать они не будут.

– Да, наверное, – согласилась я. – Только ты зря переживаешь, по-моему, им ваше приглашение не нужно. Я же тебе говорила, это была Маринкина идея.

– Маринкина или нет, не знаю, – сказала мама, – мое дело пригласить, а там пусть как хотят.

– Как у вас, у взрослых, все сложно! – возмутилась я.

– Вот и не создавай нам дополнительных трудностей, – попросила мама.

Потом она уточнила, кто придет ко мне в этом году.

– Как обычно, – неопределенно ответила я. Потому что никак не могла решить: приглашать ли мне вообще кого-нибудь.

В классе объявила во всеуслышание:

– Приходите!

Никаких персональных приглашений. Будь что будет. Придут настоящие друзья, и все станет на свои места.

Была суббота. Утром я почувствовала себя взволнованной, целый день блуждала по квартире, невпопад отвечая на мамины вопросы.

К шести часам мы накрыли стол в большой комнате. Я села во главе, оглядела бесчисленные закуски и салаты. Нетронутой белизной отливали тарелки, холодно поблескивали ножи и вилки. «А что, если никто не придет?» – с ужасом подумала я. Мама посматривала на меня вопросительно. Я подумала, что она рассердится, а потому молчала.

В седьмом часу позвонил Тоха. Сдержанно поздравил и извинился за то, что они с Дэном прийти не смогут. «Мы не в городе», – сказал Тоха.

Я кисло улыбнулась, поблагодарила и положила трубку. Вот, значит, как Тоха отомстил мне. И за что?

– Не переживай, – сочувственно сказала мама, – подождем еще немного…

Стол угрожающе наступал на меня всем своим великолепием.

– Может, уберем это все? – предложила я.

В этот момент позвонили в дверь. Мама обрадовалась и побежала открывать.

В освещенную прихожую ввалились промокшие под ноябрьским дождем девчонки: Маринка, Рита, Илона, Лариса; за ними робко маячил Владька.

– Мы не опоздали? – весело крикнула Илона.

– Думаю, что вы будете первыми и последними, – едва сдерживая слезы, ответила я.

– О, какая роскошь! – воскликнула Маринка, увидев стол. – Никого нет?

– Как видите.

– Значит, нам больше достанется!

Вот так. Владька галантно помог девчонкам раздеться. Сам он был в костюме и при галстуке. На Арамиса, конечно, не тянул, но все-таки держался молодцом.

Мы расселись, причем заняли только край стола. Пришел папа, усадили и его, и маму. Впервые родители никуда не ушли, остались с нами.

Мама расслабилась, угощая всех своими кулинарными изысками. Папа, кажется, тоже был доволен. Девчонки веселились. Владька держался очень серьезно. Одной мне было почему-то немного грустно.

Как раз тогда Илона и сказала мне потихоньку:

– А я никогда никого не приглашаю и не жду. Приходят те, кто знает и считает нужным.

– А когда у тебя день рождения? – спросила я.

– В феврале.

Я запомнила. Потому что знала: я приду!

Маленькая собачонка неожиданно выскочила на тротуар из заснеженных кустов и с визгливым лаем яростно бросилась на меня. Меня спасли брюки и сапоги. Шавка не смогла добраться до моей ноги, хотя кусала изо всех сил. Я сначала растерялась, ну что с ней делать? Хорошо еще, что она размером не вышла! Собачонка вцепилась в брючину и принялась терзать ее, при этом она рычала, не разжимая зубов. Я попыталась отшвырнуть ее, топнула, но собака даже ухом не повела. «А вдруг она бешеная?» – с ужасом подумала я и свободной ногой что есть силы пнула псину. Послышался треск ткани, брюки не выдержали. Собака отлетела в сторону, заскулила. На мгновение мне даже стало жаль ее. Но псина тут же вскочила, залаяла злобно, взахлеб и снова приготовилась броситься на меня. Мне повезло, ее внимание привлек еще какой-то прохожий, и она переключилась на него. Я поспешно бросилась бежать.