Игорь : А я и не за деньгами, а так… по делу. ( Обращаясь к телу ) Здравствуйте.
Николай : Это брат мой – он в гости пришёл и устал. Он – инвалид.
Игорь : А – так он не погиб или я что–то путаю. В метро – у вас – какой–то родственник сгинул – вы говорили..?
Николай : У меня, но это не он, а его брат, то есть, мой брат, а его друг, – а он жив и сейчас отдыхает, после метро, – нашёлся, он там терялся, а сегодня вернулся.
Игорь : Ну да и впрочем не важно.
Андрей : Садитесь, Игорь Игоревич, у нас есть сок персиковый, и печенье «Roma» – хотите?
Игорь : Не откажусь.
( Едят и пьют, но по чуть–чуть, каждый переживая за своё. У Игоря Игоревича на лице проступает холодный пот. )
Игорь : Извините, я должен выйти в туалет.
Андрей : Пожалуйста, пожалуйста, ведь квартира ваша.
( Игорь Игоревич улыбается, пукает и уходит. )
Николай ( плачущим голосом ) : Я боюсь, мне страшно, мне страшно.
Андрей : Перестань, перестань я тебе сказал.
Николай : Я теперь на этот диван не лягу и по полу ходить не буду по этому.
Андрей : Его надо куда–то деть.
Николай : Может, обратно, под линолеум?
Андрей : Послушай, а квартира–то Игоря Игоревича – он её хозяин – труп свежий – значит…
Кто–то с женой : Извините, мы без стука – так как стали стучать, а дверь открыта – Аркадий, а это супруга моя Гиря – мы ваши соседи, зашли, так сказать, наладить отношения и вообще… по делу.
Николай : Проходите, садитесь.
( Все рассаживаются и смотрят друг на друга долго и с напряжением. )
Аркадий : Гиря после аборта – поэтому не разговаривает – женский шок, так сказать. Вы не обращайте внимания.
( Из туалета доносятся стоны Игоря Игоревича. )
Аркадий : Вы вдвоём?
Андрей : Да.
Аркадий : А мы с Гирей всё тоже вдвоём да вдвоём. Мы, собственно, поэтому и зашли. Знаете, расписались, когда ещё молодые были – не думали о разнообразностях половых отношений. А сейчас это всё и попёрло – знаете, от монотонности.
( Николай начинает плакать. )
Аркадий : Дочь нажили, но это так… обычно, традиционно, так сказать. Надо отметить, дочь вся в мать Гири, грубо выражаясь, в бабушку. Не при людях будет сказано – девочка в 4 классе, а грудь уже как у взрослой. Мать–то Гири, бабушка дочки, в свои 68 грудь имеет как у молодой опластавшейся женщины, и что самое удивительное – с молоком! К ней до сих пор грудных детей носят на прокорм. Представляете, 68–летняя старуха, дряблая, как соха лишайная, а держит дитятю и кормит своими молодыми грудями. Этим и на жизнь зарабатывает. А я вообще так считаю – каждый должен сам на жизнь зарабатывать – доказывать своё существование. Я и дочь так рощу. Ей ещё с первого класса – когда она уже стала личностью – было объяснено и показано, что я, как отец, свой родительский долг выполнил – она появилась на свет, первого сентября куплено было ей: одна пара плавочек, две пары колготок – утеплённые для зимы и с лайкрой для лета; кроликовая шапка; пальто перешили из моего старого – воротник ей Гиря сделала из моих вязаных носков – без изысков – но зимняя одежда есть! Выполнил я свой отцовский долг? – выполнил! А дальше, дочь, – сказал я ей – крутись, доказывай своё существование! До третьего класса хвостом вертела – думала, это всё шутки. А как уж стала вырастать из этой одежды, поняла, что с папки больше ничего не стребовать, – а значит – надо вертеться, зарабатывать! Плавки–то жать стали, колготочки–то на коленках – поистёрлись! Дак ведь она чего удумала–то, головастая! Чем сейчас четвероклашке заработать? Машины пацаны моют – девчонок туда не пускают; на панель – рано как бы ещё. Так она подбила одноклассниц устроиться на кладбище – могилы рыть. Вот теперь я её стал замечать! Теперь – она человек!
Андрей : А к тем, кто здесь раньше жил, вы часто заходили?
( Пока Аркадий произносит свой монолог, Гиря жрёт печенье и давится. Вопрос Андрея заставляет её остановиться. )
Николай : И по какому вы собственно делу, у нас ремонт, и нам не особо есть когда…
Аркадий : Дак вот это всё от монотонности. Вы вот вместе давно?
Андрей : Прилично!
Аркадий : А мы с Гирей передачу посмотрели по центральному телевидению. Так вот в Европе что придумали – когда монотонность и чтобы семью не разрушать – можно меняться.
Николай : Чем меняться?
Аркадий : Сожителями, мужем, женой. Но только по ночам – а утром будьте любезны обратно в семью. И всё прилично, всё по договорённости, и вроде как разнообразие вносится.
Николай : А от нас вы чего хотите?
Аркадий : Давайте меняться. Я вам – Гирю, а вы мне – вас ( смотрит на Николая ).
Николай : Для чего?
Аркадий : Для сожительства. Да вы не волнуйтесь – это же не измена, а утром всё встанет на свои места, только на ночь ведь, как в Европе.
( Вдруг Гиря взвизгивает, очень громко затягивает какую–то оперную арию, потом выкрикивает: «Ангажемент в Мариинском!», срывает со стола скатерть, накидывает её на себя и убегает. )
Аркадий : Извините, мы вынуждены откланяться – ждём междугороднего звонка из Карпат от бабушки ( из подъезда доносится лай Гири ). Гиря, нельзя, фу! Извините ( убегает ).
( Андрей и Николай бросаются к трупу – подхватывают его, но тут входит Игорь Игоревич – студенты кидают труп обратно и садятся. )
Игорь : А вот и я! други!
Николай : Игорь Игоревич, нам так неловко – но мы ограничены во времени!
Игорь : Все мы в чём–нибудь ограничены. Вот я в пятом классе писал сочинение на тему «Лето с бабушкой». Я написал, как – отдыхая в Сочи, я познакомился с одной бабушкой–нудисткой, как мы обнимались и катались, слившись в поцелуях, по пляжу, и песок забивался нам… ( тут Игорь Игоревич обращает внимание на развороченный линолеум ) о, а что это вы с линолеумом наделали!
Андрей : Ремонт.
Игорь : А я, собственно, хотел бы вас попросить не проводить ремонт, я поэтому и пришёл.
Николай : Дак как же – это же вам лучше, когда мы съедем, у вас жилплощадь, как новая, будет.
Игорь : Когда хочешь сделать как лучше, всегда только хуже получается ( Игорь Игоревич берёт с пола свой чемоданчик и ставит его на стол; чемоданчик раскрывается, оттуда вываливаются шприцы ).
Андрей : Что это у вас, Игорь Игоревич, полный портфель шприцов?
Николай : Вы больны?
Игорь : Был болен, а теперь выздоровел. Только вот привычка к уколам осталась. Так. Теперь вам вовек не расплатиться – квартирку–то подпортили ( собирает шприцы, вытирает со лба проступивший пот ). Что–то совсем худо мне – кабачков с утра съел и вот – потею и потею. У вас жгутика не найдётся?
Николай : Нет – вот у меня ремень тоненький, – может – сойдёт за жгутик ( сдёргивает с брюк ремень ).
Игорь : Спасибо, сейчас я схожу в туалет, а потом мы вернёмся к нашим баранам ( уходит ).
( Раздаются вопли – в комнату вбегает полная женщина «в годах» и вопит: «Сюда, сюда – тут молодёжь» – рыжая, она похожа на жопу орангутана. За ней вбегают жених, невеста – в руках у них бутылки со спиртным и рога, предназначенные для обильных возлияний; следом за ними вносятся многочисленные гости с салатами в тарелках. )
Жених : О–о–э–э–ы–ы! Мы соседи, соседи ваши сверху ( хрюкает и харкается ).
Мужик в костюме : Парни, понимаете, дочь женится – дочь! Это ж раз в жизни!
( Гости разливают по рогам водку; свидетель тискается со свидетельницей – невеста подходит к дивану, спотыкается о свесившуюся с него ногу трупа, падает и начинает заигрывать с трупом – надевает на него фату; кто–то танцует, пожилые гости осматривают и оценивают квартиру; один, выбрав из публики более–менее симпатичную девушку, сосредоточенно смотрит на неё и дрочит. Шумно и весело. )
Мать невесты : Им штрафную! Штрафную! А–а–а–а–а! ( Рвёт на себе блузку, лифчик и принимается за юбку. К Андрею и Николаю подбегают гости–мужчины, хватают их за руки и крепко держат – отец невесты и жених вливают им в рот наполненные водкой рога – по 2,5 литра на каждого. Влив, они подхватывают невесту, труп и вместе с остальными гостями убегают, – Андрей и Николай, задыхаясь, ползают по полу. В комнату входит Игорь Игоревич. Он разыгрывает из себя Терминатора – двигается, как искалеченный в схватке с другим Терминатором робот, – потом ржёт – из вены на его руке и из жопы торчат шприцы – ему хорошо, и он артистичен! )
