– Я знаю. Тебе с ней повезло, сынок. Надеюсь, такими же умными будут и ваши дети – великие фараоны Черной Земли Кемет. Я верю – так будет. Я знаю! – Ах-хатпи немного помолчала, а затем продолжила, сильно понизив голос: – Извини, не удержалась от пространной беседы. Слишком уж мало мы с тобой общались, сын. Ну, так покажи наконец что принес!

Ах-маси молча вытащил из-за пояса фотографию и золотую пластинку.

– «Фотоателье Нодара, Бульвар Капуцинок, 1876-й год», – шепотом прочла царица.

А на пластинку взглянула, словно на ядовитейшую змею!

– О, боги! Ты знаешь, что здесь написано?

– Да, я прочел. Отрывок из «Книги мертвых».

– Ты умер так, как написано в ней. И кто-то снова хочет… Кто-то знает…

– Якбаал?

– Может быть – он, может быть – и кто-то еще. – Царица Ах-хатпи вздохнула и, поднявшись с колен, зашла за алтарь… и вернулась с золотой пластинкой в руке! Той самой… Или – просто такой же? Протянула:

– Читай!

– Четырнадцатый пилон; владычица ужаса, кто пляшет на нечистом, в честь которой празднуют праздник хакер, в день, когда раздаются вопли…

– Твой отец, а мой муж, великий Таа Секенен-ра ушел на поля Иалу в праздник хакер. Тоже внезапно. Как и Ка-маси! Какое злобное колдовство… Даже не знаю, как противостоять ему. Как противостоять черным демонам тьмы? Я очень боюсь за тебя, мой сын!

Ах-хатпи тяжело опустилась на колени, вытянув руки к изображению благого бога:

– О, великий Осирис, владыка мертвых, помоги нам!

– Говоришь, демоны? – вдруг усмехнулся Максим. – За каждым демоном стоят люди. А значит, нужно просто их отыскать. Вычислить, отыскать и обезвредить!

– Легче сказать, чем сделать.

Они проговорили долго, до самого утра, и Ах-маси был рад этой откровенной беседе: слишком много вопросов накопилось у него к родной матери, слишком многое нужно было прояснить, спросить то, о чем было некогда спрашивать раньше. Вот хоть о тех же соколах, еще в незапамятные, допотопные времена созданных заклятьем и гением великого мага Сиамона. На первый взгляд обычные золотые подвески с разноцветной эмалью, они обладали некой таинственной мощью, резко усиливая любые способности их обладателя. Чем больше амулетов, тем больше силы. Один сокол давал власть над собой и над временем, три – над вражеским войском, а семь – над всем миром.

У Апопи, царя захватчиков хека хасут, имелось два таких сокола, было бы и три – но третьего похитила Тейя, выкрав его из храма Ра в городе Иуну. И этот похищенный ею сокол потом снова оказался в руках Якбаала, одного из жрецов рогатого божества хека хасут. У Якбаала был и второй сокол – фальшивый, по просьбе Максима когда-то подмененный масонами в парижском районе Нейи. Скорее всего, обладатель амулета давно уже догадался, что сокол не настоящий. Еще бы – он ведь сам его когда-то и изготовил, а потом всучил Максу.

Якбаал… Не он ли стоит сейчас за спиною демона тьмы?

А соколы… Маг Сиамон изготовил семь. Два сейчас у царя Апопи, третий (настоящий) – у Якбаала, четвертый… четвертый так и остался в Нейи… или уже у Петосириса, мужественного и самоотверженного жреца храма Амона. Преследуя Якбаала, Петосирис сознательно обрек себя на большие жертвы, навечно покинув и родину, и привычную эпоху. Впрочем, наверное, не так уж ему и плохо в Париже. Как и Якбаалу… иначе Мишелю Якба. Масоны… Они как-то со всеми ними связаны. Масоны Великой Национальной ложи Франции. Штаб-квартира на бульваре Бино, в Нейи.

Максим невольно улыбнулся, вспоминая свои парижские приключения: как за ним следил Якбаал, как хитростью выманил сокола, которого юноша вез Петосирису – господину Пьеру Озири. Как, выйдя из метро на площади «Данфер Рошро», внезапно очутился в Древнем Египте… Встретил Тейю. И Якбаала… Тот тогда набивался в друзья, видать, тоже что-то знал о пророчестве… о том, что Ах-маси станет великим правителем. Дружок, блин…

Итак, четыре сокола – ясно у кого. Но где-то существуют еще три. Где – пока неизвестно, быть может, скрыты в подземелье под каким-нибудь древним храмом?

Да, есть еще один сокол – на спине Тейи!

В небольших оконцах под крышей храма вспыхнул алый огонь зари.

– Утро… – Царица вдруг вздрогнула и обернулась.

– Ты что?

– Там… Показалось, что у входа кто-то стоял.

Ах-маси без слов рванулся наружу… Нет, никого. Хотя… на белом, а сейчас – красном от багрянца рассвета песке явственно виднелись следы. Кто-то прятался здесь, за колоннами. Стоял, топтался, подслушивал… Дожили! Даже в собственном дворце стены имеют уши. Чужие уши!

И как их вычислить? Во дворце чертова уйма слуг, пожалуй несколько сотен, попробуй-ка уследи за всеми. Приказать устроить слежку чати – визирю? А кто поручится за то, что чати не подкуплен врагами? Никто. Даже Амон и Осирис. Надо что-то придумать, надо…

Молодой фараон задумчиво оперся о колонну, глядя на красный рассвет и красные крыши дворцовых построек. Вот-вот покажется солнце, и тогда багряный свет уйдет, уступив место золотому, и крыши из красных превратятся в желтые, а затем побелеют. Да. Все вокруг вовсе не такое, каким кажется. Кажется… А что, если…

Улыбнувшись, Максим вернулся в храм, присоединяясь к молящейся царице.

– На войне затишье, почтеннейшая мать моя!

– Да, затишье… – Ах-хатпи скосила глаза и тут же потребовала властным шепотом: – Ну! Говори, что придумал!

Ах, все-таки она была умной женщиной!

– Очень удобный момент для паломничества в какой-нибудь дальний храм. Испросить у богов благословения на начало царствования.

– Паломничество? И что это даст? Постой, ты хочешь сказать…

– Да. Мы с Тейей останемся здесь, в городе. Поедут другие, похожие.

– Но…

– Но надо проделать все втайне, опираясь только на верных друзей.

Царица внезапно вздохнула:

– Хочется верить, что таковые имеются.

– Имеются, о венценосная мать моя! – напыщенно произнес Ах-маси, имея в виду чернокожего Каликху, своего тезку Ах-маси из Анхаба, командира боевых колесниц Секенрасенеба, да мало ли еще кого.

– Жрец Усермаатрамериамон, – немного подумав, посоветовал царица. – Он, несомненно, умен и, кажется, честен. А чати Небхеперсенебу я почему-то не верю – слишком уж сладок и льстив.

– Я знаю жреца. – Макс кивнул. – Умен, хитер и коварен. И слишком много теряет в случае нашего поражения. Именно поэтому ему можно довериться.

Не откладывая дело в долгий ящик, со жрецом поговорили в тот же день, но уже ближе к вечеру. Главный жрец храма Амона Усермаатрамериамон был давним знакомцем юного фараона и, уловив суть вопроса, удовлетворенно кивнул:

– Благодарю тебя, государь, что ты обратился ко мне в таком важном деле!

Ах-маси скривил губы:

– У меня не так много людей, которым я мог бы полностью доверять. Тебе доверяю. Надо объяснять почему?

– В этом нет надобности, мой повелитель. – Жрец – высокий, мосластый, худой – прищурился, на тонких губах его еле уловимо заиграла улыбка. Такая же, как у Осириса в дворцовом храме под красной от света зари крышей.

Они договорились, условились обо всем – встреча прошла в храме Амона, на западном берегу Хапи. Говорили немного, по существу. Жрец взял на себя заботу о «паломничестве», заявив, что сделает все для того, чтобы раскрыть заговор.

– Враги, конечно, попытаются убить тебя… точнее, того, кто будет изображать тебя, повелитель. Уж больно удобный случай. Ты все хорошо рассчитал – вряд ли они его упустят.

– Нет, друг мой, – махнув рукой, хохотнул Макс. – Ты понял меня не совсем так. Вряд ли враги будут наносить удар… они его уже нанесли! Помнишь, я говорил о золотой пластине в храме Змеи? Думаю, ее нарочно подбросили. Чтоб я нашел. Но сейчас дело в другом – я хотел бы сам, без помех, заняться храмом Мертсегер, богини-змеи.

– Храмом Молчаливой Богини? – удивился жрец. – Сам? А почему нельзя кому-нибудь это поручить?

– Нельзя, – Юноша упрямо покачал головой. – Такова моя воля! Поверь, так будет лучше. И вовсе не потому, что я никому не доверяю. К тому же меня интересует не только этот храм, но и все другие… в основном – маленькие, неприметные… но почитаемые! Такие ведь есть… и много.