Первый – щупленький старичок – оказался местным, к тому ж перевозчиком, следовательно, мог знать протоки. Ну и раз был задержан, значит, частенько заглядывал к беженцам.

– Беженцы? – Не вставая с колен, старик изумленно выкатил глаза. – Не знал, что общаться с ними запрещено, великий царь!

Ах-маси ухмыльнулся:

– С чего ты взял, что запрещено?

– Но твои воины…

– Ты хорошо знаешь беженцев? Отвечай!

– Не всех, великий государь.

– Расскажи, что знаешь. Что-нибудь интересное.

Таким же образом пошла беседа и со всеми остальными, из которых двое оказались местными, а четверо – обозниками. Ну уж у этих-то жучил было чем меняться! Впрочем, пока их моральный облик фараона не очень интересовал. Интересовало другое.

И это «другое» Ах-маси-старший, кажется, сегодня нашел. Почти все задержанные упомянули о какой-то молодой женщине, неутомимо наводившей красоту, сидя на высоком холме, с которого открывался прекраснейший вид на крепостные стены. Имеется ли у этой женщины зеркало? О, конечно, а как же без этого? Хорошее такое зеркало – большое, серебряное, менять его на что-либо женщина отказывается, видать, не из бедных. Да-да, не из бедных, при ней ведь служанки-рабыни. Вдова почтенного землевладельца, ждущая удобного случая вернуться в свое поместье.

– За вдовой последить очень тщательно, – это уже фараон чуть позже давал указание тезке. – Послать верных людей, да чтоб не вызвали подозрений.

– Найдутся такие, мой государь! – с готовностью улыбнулся анхабец. – Воистину есть у меня пара ловких парней.

– Всего лишь пара?

– М-м… Не пара, конечно, но эти – самые ловкие! Один старик и мальчишка, оба числятся по моему ведомству.

– Старик?! Мальчишка?! Что же они у тебя – гребцами, что ли, записаны?

– Не гребцами, государь. В обозном челне – пекарями.

– Пекари… Х-ха! Ну и что говорят твои «пекари»?

– Так я еще их не послал.

– Так беги посылай, не медли!

Кроме красавицы вдовы, подозрение вызвали еще несколько человек – некий блаженный, немой, постоянно общавшийся лишь с детьми, и двое молодых парней – Шаку и Перек – эти, правда, были не беженцами, местными, из соседней деревни. Но… они как-то слишком уж богато жили по нынешним-то непростым временам, тем более – здесь, в самом сердце войны.

– Что значит – богато? – быстро переспросил царь.

– Ну, не так чтобы очень уж богато, – тут же поправился анхабец. – Но и не бедно. Они, в общем, имеют много красивых вещей, красивых и странных – какие-то амулеты, глиняные статуэтки, разные золотые и серебряные вещички, такие… странного вида, у нас таких не выделывают.

– Хат-Уарит! Ты полагаешь, их вещи – из этого города?

– Полагаю, так, господин.

– Ну-ну, не кланяйся, дружище, – шею сломаешь. Что же касается этих парней – они и впрямь подозрительны. Что же ты раньше молчал?!

Ах-маси-младший вскинул глаза:

– Я докладывал. Но ты же сам сказал, что сейчас не время с ними возиться.

– Ах да, – вспомнив, досадливо поморщился фараон.

И в самом деле, был такой доклад. И не было времени – не до всяких там подозрительных, когда готовились к быстрому штурму. Налететь, взять одним рывком – к чему возиться с осадой? Однако теперь вот пришлось. Хотя, конечно, мысли о штурме вовсе не оставили повелителя Черной земли. Конечно, штурмовать Хат-Уарит надо. Но… но не сейчас. Позже. Прежде накопить силы. И подорвать силы захватчиков, окружив город непроходимым кольцом осады. Ну, по крайней мере, почти непроходимым… А раз осада – так надобно выявлять шпионов! Уж теперь-то время есть.

Еще немного поговорив о делах, фараон в сопровождении начальника гребцов вышел на палубу. Стал, облокотясь на плетеный фальшборт. Далеко, на той стороне реки, за излучиной, в синей вечерней дымке маячили неприступные стены Хат-Уарита. Виднелись даже высокие крыши храмов, какие-то дома, дворцы, даже, казалось, люди – стоявшие на стенах воины. Впрочем, они, конечно, только казались – слишком уж далеко было, чтоб разглядеть.

А вокруг было чудо как хорошо! Как раз начинался тот период времени – относительно прохладный вечер после жаркого дня, – когда хотелось пойти прогуляться по людным улицам и площадям, посетить какой-нибудь храм или гулянье, посмотреть на игры молодежи, покататься на лодке или проехаться на колеснице, занять себя до ужина, а уж там позвать гостей да закатить пир с танцовщицами, песнями, плясками… С любимой женой, наконец! Тейя Нофрет-ари – молодая, красивая, озорная, гибкая, словно пантера. Тейя… Любовь, данная милостивыми богами, мать двоих малышей – сына и дочки.

Вспомнив о жене и детях, фараон посмотрел в небо, и взгляд его затуманился. Тейя… Казалось, разлука будет недолгой, но вот… Как она там, в Уасете? Как дети, как царица-мать, великая Ах-хатпи? Скорей бы явились вестники. Должны бы уже. Сам жрец Усермаатрамериамон – о, как нужны сейчас здесь его ум, опыт и хитрость! – и с ним многие. Свежие военные отряды, продовольствие, оружейники с походными кузницами. Целый караван из множества барок. Туго, туго придется осажденным! И это случится скоро, очень скоро.

– Думаешь о караване из родных мест? – улыбнувшись, тихонько спросил Ах-маси.

Фараон вздрогнул:

– Ты что, умеешь читать мысли?

– Нет. Просто я видел, как ты смотрел на реку. Да, если будет еще хотя бы полсотни барок, думаю, мы полностью сможем перекрыть реку. Ну – почти полностью, насколько к этому будет воля богов.

– И хека хасут станет куда как труднее получить припасы, – задумчиво протянул царь.

Анхабец улыбнулся:

– Да! Уж куда как труднее! Почти невозможно.

– Вот если бы еще исключить это «почти»!

– На то воля богов, государь.

Солнечная лодка Ра медленно завершала свой дневной путь. В камышах, у берега, смешно поднимая ноги, бродили цапли, отбрасывая длинные тени. Где-то недалеко, в кустарнике, пела иволга… Вот вдруг перестала. Вспорхнула. На миг показавшись из кустов, разочарованно фыркнула полосатая дикая кошка. Не поймала, ага!

– В Уасете сейчас хорошо, – мечтательно произнес Ах-маси-младший, – гуляют по улицам нарядные люди, заходят в храмы, веселятся, участвуют в разных играх… А вокруг много красивых девушек, много-много, и танцовщиц, и музыкантш, и просто девушек из хороших семей, таких, что взглянешь – и сладко замрет сердце.

– Да ты прямо поэт, дружище! – негромко рассмеялся повелитель Уасета. – Девушек вспомнил. Нет, все-таки права Тейя – надобно тебя женить, и как можно скорей! Послушай-ка, что это там, у борта? Лодка?

– Разъездная лодка, мой государь.

– Так пошли прокатимся во-он к той излучине. Выкупаемся, прогуляемся… Одни, без всякой стражи и свиты – признаться, все они мне давно надоели.

– Покататься в лодке? – Юный анхабец вдруг потерял весь свой важный вид, прямо на глазах превратившись из «начальника гребцов» в обычного шестнадцатилетнего парня, смешливого, азартного, озорного. – А поехали! Ой…

– Тсс!!! – Оглянувшись, фараон схватил приятеля за руку. – Не шуми, друг мой. Не то за нами увяжутся стражники.

Стражники все равно увязались, как ни старались парни от них увернуться. Нет, в лодку-то влезли без проблем, отвязали, тихонько взяли весла… Вот только выждали бы чуть-чуть до сумерек, а так… Конечно, заметили. Поплыли следом… Нет, не рядом, в почтительном отдалении. Десяток вооруженных луками и копьями воинов. Что ж, пусть плывут – такая уж у них служба.

Усмехнувшись, фараон привстал в лодке, помахал рукой воинам – мол, плывите, но только не слишком уж близко.

Вот и излучина. Камыши. Черные тени деревьев. Ласковый плеск оранжевых волн. Накалившийся за день желтый песок жжет пятки.

Выкупавшись, приятели выбрались на берег, уселись так вот, по-простому, поглядывая на лодку стражников. Те держались скромно, вот и вообще убрались за камыши, так что и не видно стало, есть они там или нет. Видать, эти парни хорошо знали свое дело.