Хибарок на пустыре уже не было, от них остались только кучки мусора, а около барака в углу пустыря, среди камней, валялись засыпанные снегом разбитые бочки. В прихожей барака теперь висело другое объявление — о том, что завтра состоится «боненкай» — проводы старого года с участием музыкального ансамбля студентов Педагогического института. Вход бесплатный, еду приносить с собой.

Открыв дверь, Сумико остановилась у порога и попятилась назад. Свешивающаяся с потолка керосиновая лампа освещала двух дерущихся девушек; они били друг друга ногами, выставив вперед кулаки. Вдоль стен на соломенных кульках сидели, скрестив ноги, девушки в шароварах и смотрели на дерущихся. Широкоплечая женщина средних лет, с большим выпуклым лбом, сердито нахмурившись, покрикивала:

— Асако, не отставляй зад! Поясницу крепче!

Одна из дерущихся, став на колено, схватила другую за пояс и повалила на пол. Женщина с выпуклым лбом хлопнула рукой по колену.

— Давайте снова стойку. У Кинуко подсечка не получилась, надо быстрее двигать ногой, а не спать. Разиня!

Круглоглазая девица, подкладывавшая щепки в печурку, окликнула Сумико:

— Заниматься пришла?

Мне нужно Цумото–сан или Ириэ–сан…

Вторая дверь налево, — сказала девица, — там Ириэ.

К ногам Сумико упала одна из дерущихся и простонала сквозь зубы. Она сейчас же встала, потирая бок, но, получив снова удар коленом в бок, вскрикнула и присела. Преподавательница одобрительно кивнула головой.

Сумико вышла в прихожую и постучала во вторую дверь. Не получив ответа, открыла дверь. Среди густого табачного дыма она увидела за маленьким столом лохматого парня с желтыми усами и в больших очках без стекол.

— Ириэ–сан? — спросила Сумико и поклонилась.

Сидевший спиной к двери обернулся.

— Рютян! — крикнула Сумико, срывая с себя маску.

Рюкити вскочил, опрокинул табурет и схватил Сумико за руки. Он сильно похудел, под глазами были черные круги, совсем измученное лицо.

Сумико стала быстро рассказывать ему о Фреди.

Рюкити продолжал разглядывать ее, как будто видел впервые. Он остановил ее и попросил начать снова. На этот раз он понял, о чем она говорит.

— Беги к Цумото, расскажи ему, а я пойду к Марже, — сказал Рюкити.

Ириэ сорвал с себя усы и очки и выбежал из комнаты. Рюкити надел каскетку и обмотал шею шарфом, Сумико надела маску. Они побежали по пустырю вслед за Ириэ. На площади за мостом они зашли в телефонную будку. Рюкити попросил Сумико позвонить Марико: пусть ее знакомый через пятнадцать минут спустится вниз по переулку и пойдет направо, к аптеке. Лучше встретиться на улице, чем в доме: может быть, в переулке засада. Все–таки опасно верить нисею.

Сумико позвонила Марико. Та ответила:

— Тетя очень устала и ушла домой. Сказала, зайдет на–днях.

Ответ Марико не понравился Рюкити. Нисей сперва попросил привести кого–нибудь из барака, чтобы сообщить ему что–то важное, а потом вдруг ушел. Нет ли тут подвоха? Рюкити решил проводить Сумико до дома и узнать, все ли обстоит благополучно. Посмотрев на ту сторону улицы, он сказал:

— Там около фонарей шныряют какие–то типы, кажется, переодетые полицейские. Пойдем по этой стороне.

Они пошли вдоль ограды маленького сквера напротив почтамта. Сумвко толкнула Рюкити локтем:

— Рютян нехороший. Вернулся, а я ничего не знала.

Я только вчера вернулся. И уже все узнал о Сумитян. Мне сказали, что Сумитян болела. Думал, что завтра встречу Марико и поговорю, как бы увидеться с Сумитян.

Неправда! — Сумико отвернулась. — В Токио много красивых и ученых девушек, и с ними интереснее разговаривать, чем с такими, как я.

Откуда Сумитян узнала, что я был в Токио?

Была у гадальщика, и он мне все сказал. И дал Mine соломенную куклу, я нашисала на ней имя одного нехорошего человека и каждый день колю иголкой…

Он вдруг обнял ее за плечи и стал пошатываться.

— Прикинемся пьяными, — шепнул он. — Ты тоже пошатывайся.

Они проходили мимо машины, в которой сидели два аме, а около машины прохаживался японский полицейский. Рюкити еще крепче обнял Сумико и прижался щекой к ее лицу. Аме и полицейский уже остались позади, но он не отпускал ее. В некоторых магазинах витрины уже были темные. Наконец он вздохнул и снял руку с ее плеча.

— Когда я шла туда, меня один раз остановил полицейский.

Рюкити кивнул головой.

— Полицейские и шпики имеют право остановить каждого, кто им покажется подозрительным. А пьяных и влюбленных они обычно не проверяют. — Он заглянул ей в лицо. — Я буду теперь работать в городе… сниму комнату у родственников Ириэ около речной пристани.

Мне тоже неудобно все время жить у Марико–сан, но она говорит, что у нее безопасно.

Я буду работать в типографии. Если Сумитян согласна… будем вместе. Я не могу без Сумитян…

Она опустила голову и поднесла руку к шее.

— Я больная.

Сумитян будет лечиться и выздоровеет.

А вдруг дядя не разрешит? Рассердится и продаст меня, как Яэтян. Где она сейчас?

Работает. — Рюкити показал на землю. — Зарылась… ушла в подполье. Полиция ищет ее. Поэтому, если Сумитян случайно увидит ее где–нибудь, ни в коем случае нельзя заговаривать с ней. Не подавать виду, что знаешь ее, а то могут схватить. Поняла?

А вдруг Рютяну тоже придется зарыться… Я боюсь.

Он взял ее за руку:

— Надо быть готовыми ко всему. Сумитян тоже ведь сейчас прячется. О ней уже заявили полиции, и, может быть, полицейским уже даны приметы Сумитян. Поэтому надо быть очень осторожной.

На протяжении всей дороги Рюкити принимал меры предосторожности. Проходя мимо полицейских и аме, каждый раз начинал пошатываться, обнимал Сумико, а иногда прижимался к ней щекой. Кроме аме и полицейских, приходилось опасаться и переодетых полицейских. А такие, кто был похож на полицейских шпиков, попадались на пути довольно часто, и всех их надо было на всякий случай вводить в заблуждение. Рюкити успокоился только тогда, когда они 'подошли к дому.

— Рютян побывал в столице и немножко испортился, — сказала Сумико, поправляя съехавшую в сторону маску.

Рюкити сказал, что подождет на улице, будет стоять в воротах напротив окон комнат Марико. Если все благополучно, пусть Сумико появится у окна и подаст знак.

— Махни мне рукой. Или вот так.

Он поднес руку к своей шее и ущипнул ее.

— Я сделаю так, — она сложила пальцы и приставила их к ушам. — Похожа на лисичку?

Очень похожа. Самая красивая в мире лисичка. — Он посмотрел в конец переулка. — Кажется, идут полицейские…

Она ударила его по руке и отпрыгнула:

— Неправда. Рютян совсем испортился, нехорошо себя ведет. Я буду ходить на пустырь вместе с Марико–сан. Хочу заниматься в кружке бумажного театра и учиться вот этому… — она помахала руками. — Я видела сегодня. Защищаться от аме.

Это каратэ. Всем женщинам нужно знать обязательно. Но… Сумитян опасно ходить по городу.

Я буду ходить туда только по вечерам и закрывать лицо. Рютян придет ко мне на Новый год? Вчера мы во дворе целый вечер толкли рис и наготовили всяких угощений…

Она похлопала себя по щекам. Рюкити мотнул головой и сказал, что он завтра опять должен уехать и вернется примерно через месяц.

— Далеко? — дрогнувшим голосом спросила Сумико.

Далеко.

А вместе нельзя?

Нельзя.

Опасно?

Он показал ладонь правой руми:

— Вот эта линия… Я проживу до ста двадцати лет. Поэтому мне нечего бояться. Как только вернусь, пойду к дяде Сумитян, сяду во дворе и не двинусь с места до тех пор, пока дядя Сумитян не качнет головой сверху вниз.

Она пристально посмотрела на него, пошевелила губами, поклонилась и юркнула в дверцу в ограде.

Марико лежала на диване у книжного шкафа. Она сказала, что Фреди ушел, потому что ему надо было поспеть к началу дежурства. Он узнал от офицера, вернувшегося из Токио, о том, что уже все готово для заключения соглашения о помощи в обеспечении взаимной обороны. И сразу же после подписания этого соглашения начнут расширять базу «Инола». Он постарается узнать еще что–нибудь и сообщит дополнительно.