Тони весьма обрадовался тому, что из трех имевшихся районов Элтери заправлял как раз тем, который Тони хорошо знал: большой асимметричный треугольник, стороны которого образовывали Маркит и Арми-стрит, а основание – залив и Эмбаркадеро. В него входили Говард-стрит, на которой родился и вырос Тони; Гаррисон и Мишн, где он любил играть и где жили его друзья; пронумерованные улицы с Первой по Двадцать шестую, Брэннон, Дивижн, Фримонт и Портеро, а также стадион “Силе”, на котором он отчаянно болел за местную команду, и больница “Скорой помощи” Сан-Франциско, в которой многим друзьям и недругам Тони пришлось помимо своего желания провести некоторое время.

Лео Кастильо ведал центральным районом, протянувшимся по другую сторону Маркит-стрит до авеню Масоник и Пресидио, включавшим Филлмор, где находился бордель, в котором трудилась Мария. Он также держал вместе с Шарки и девушек по вызову – этот бизнес рос быстрее, нежели публичные дома.

Остальные разрозненные дома терпимости находились в ведении Хэмлина. Район Элтери был как бы зажат между двумя другими, но бизнес в нем процветал, давая больше трети доходов от проституции.

Придя в свой номер в отеле, Тони растянулся на кровати и бездумно уставился в потолок. Лео пригласил его на ленч на следующий день – на этот раз угощает он. Тони довольно ухмыльнулся – хорошо, что с Лео проблем не предвидится.

Тони лежал и сладостно размышлял о всех тех деньжищах, что крутились в открывшемся ему бизнесе. Пока еще он не знает, сколько точно борделей в Сан-Франциско, но, судя по прикидкам Лео, их около сотни, если не больше. В мозгу Тони, как на экране, мелькали внушительные цифры, и через несколько минут у него закружилась голова: надо же, какие бабки!

Джинни позвонила ему через десять дней. Было это во вторник около одиннадцати утра. Тони уже встал, оделся и собирался выйти позавтракать, когда его остановил телефонный звонок.

– Тони?

– Угу. Кто это?

– А ты как думаешь?

– Черт его знает, – откликнулся Тони. – Столько мне звонит дам… А, привет, Джинни! Как поживаешь, дорогуша?

– Так-то лучше. Я чуть трубку не шмякнула. После всего, что я для тебя сделала…

Тони моментально оживился:

– Уж не хочешь ли ты сказать, что я могу приступать? Меня берут?

Телефон донес ее разочарованный вздох.

– Ну и Тони! Да, с завтрашнего дня ты первый помощник Счастливчика Чарли*. Так что расслабься. Я решила предупредить тебя, что Эл ждет тебя сегодня вечером.

* Счастливчик Чарли – легендарный преступный авторитет.

– Да? Когда?

– В четыре.

– Отлично. Он хочет просто полюбоваться мной или даст мне работу?

– Тони, иногда… Ты либо пойдешь далеко, либо гикнешься из-за своей горячки. Тебя мама не научила говорить “спасибо”? Эл хочет потолковать, может, и подкинет тебе работенку, скажем, таскать ведра с водой для девочек. Но ты должен обещать мне одну вещь.

– Обещаю.

– Не требуй с ходу у Эла его собственное место, ладно?

Тони от души рассмеялся:

– О’кей, повременю пока с этим. Слушай, а когда мы с тобой встретимся? Прошло уже почти две недели.

– Так ты все же хочешь увидеться со мной?

– А из-за чего, ты думаешь, я не сплю по ночам?

– Ну, из-за какой-нибудь рыженькой. Я уж подумала, не подбивал ли ты ко мне клинья только ради того, чтобы я поговорила с Элом?

– Угадала. Но теперь, когда ты с ним потолковала, мы можем сменить пластинку – ты постараешься еще раз потрафить мне.

– Может, в час дня?

– Где?

– У тебя.

– У меня не очень-то уютно.

– Но кровать-то у тебя есть?

– Можешь не сомневаться, крошка.

Поднимаясь в лифте, Тони бросил взгляд на часы. Без одной минуты. Кнопку звонка он нажмет ровно в четыре. Тони немного нервничал, хоть Джинни и заверила его, что Эл готов дать ему возможность проявить себя на второстепенных ролях, посмотрит, как он поладит с парнями, бандершами, девочками, да и с самим Шарки, испытает, так сказать, его. Тони больше ничего и не нужно – лишь бы просунуть ногу в дверную щель. А там, если понадобится, он и дверь выломает – за ним не заржавеет.

Его порадовал приход Джинни – она еще раз подтвердила, что Эл практически уже принял решение. Это облегчит предстоящее собеседование. Да и проведенные с ней два часа доставили ему море удовольствия.

Тони вышел из лифта и направился к номеру 1048. Джинни должна быть уже дома – от него она ушла в три часа и наверняка уже вернулась из “кино”, в которое якобы ходила. Забавный, однако, этот Шарки: он ничего не имеет против, когда его жена танцует в чем мама родила на вечеринках, – если он сам занимается в это время с кем-то еще, – но не потерпит, как он выразился, чтобы она наставляла ему рога за его спиной. Ну и подонок же!

Дверь ему открыла Джинни:

– О! Тони! Давненько же мы не виделись. Проходи.

Он опасливо заглянул в комнату, но Шарки не было видно.

– Да все дела, – бросил он, входя.

Джинни одобрительно кивнула и тоном радушной хозяйки сказала:

– Эл ждет тебя в кабинете. Я провожу.

Тони последовал за ней через спальню, в небольшую проходную комнату. Шарки сидел за маленьким черным письменным столом у окна, выходящего на залив. Кроме его внушительного кожаного, в комнате стояли еще два мягких кресла. На стене за спиной Шарки висела картина, на которой кудрявились красные завитки, а желтые пятнышки пересекали фиолетовые линии. Совершенно не понятная для Тони, если не сказать бессмысленная, вещь была заключена в роскошную раму. Пол устилал серый ковер. Уютный кабинетик, подумал Тони.

– А вот и он, Эл, дорогой. Расскажи ему все о грехе, – сообщила Джинни и вышла, затворив за собой дверь.

Шарки развернулся в сторону Тони и закинул толстую ногу на подлокотник кресла.

– Привет, Ромеро, присаживайся. – Он кивнул на кресло у стола.

Тони поздоровался, сел, положив ногу на ногу, и внимательно посмотрел на Шарки. Тот был трезв, и Тони вдруг подумалось: “А помнит ли он меня?” И трезвым Шарки отнюдь не выглядел привлекательнее: его красные губы все так же были вытянуты в прямую линию, а немногие оставшиеся на голове волосы отливали все тем же песочно-розоватым цветом.

Несколько секунд Шарки молча пялился на Тони, поджав губы, потом спросил:

– Так ты хочешь получить у меня работу?

– Э… даже очень, мистер Шарки. С удовольствием поработал бы на вас.

– Это почему же?

“Ублюдок, каких еще объяснений ему надо?” – подумал Тони. Вслух же сказал:

– Ну, я слышал, что на вас приятно работать, и… – он помедлил, – черт, главное, чего скрывать, – это бабки. Я хочу делать деньги, мистер Шарки… Мне хотелось бы иметь такую хату, как у вас, – высокий класс. Думаю, я могу быть вам полезен. Не важно, какую работу вы мне дадите… если дадите. Но надо же с чего-то начинать.

Решив, что высказался достаточно ясно, Тони замолчал.

Шарки смотрел, нахмурившись, на него еще какое-то время (“Изучает, словно букашку, зараза!”), потом заговорил:

– Кто, дьявол побери, ты такой, Ромеро, – гений с улицы или что почище? Или ты просто проныра?

Тони разозлился не на шутку. Этот Шарки как-то мгновенно достал его. Ему захотелось вскочить и смачно вмазать по его красным губам. Вместо этого Тони сглотнул и выдавил из себя:

– Даже не понимаю, о чем это вы, мистер.

– Я поясню. Сначала Свэн жужжит мне в ухо: “Ромеро – крутой парень”. Потом, Джинни уверяет, что я просто обязан дать шанс такому славному малышу, как ты. Затем – бог мой! – и Лео о том же: “Ромеро, отличный парень этот Ромеро”. Ты не тратил времени даром, а?

Тони с трудом сохранил серьезно-почтительный вид. Ленч и беседы по душам с Кастильо все же дали результаты. Черт, должен же человек позаботиться о себе. С Лео они, можно сказать, стали уже добрыми приятелями. Они много говорили о том, чем Тони мог бы заняться для начала.

– Верно, мы часто видимся с Лео, – признал Тони. – Он отличный парень. Еще одна причина, почему мне хотелось работать на вас: Лео уверяет, что иметь дело с вами – одно удовольствие.