— Клянусь.

Служащий еще немного помялся, потом полистал книгу регистрации.

— Смит, — прошептал он наконец, — Дж. А. Смит из Сан-Франциско.

— Ах да, конечно. — Я глубокомысленно кивнул. — «Смит» — я должен был сразу догадаться. А «Дж.» — по-видимому, означает Джон. Мистер или миссис Смит? — поинтересовался я.

— Как ни странно, я не знаю. Заказ был сделан по телефону.

— А кто-нибудь видел этого Смита?

— Я и в самом деле не знаю, сэр. Ведь у нас в отеле почти семьсот комнат. Это просто невероятно, чтобы...

— Да, конечно. Огромное вам спасибо. Скорее всего, этот Смит уже выехал?

Его лысая голова опять склонилась над книгой.

— Нет, пока еще нет. Во всяком случае, здесь нет никаких отметок.

Кивнув ему, я отошел от стойки, присел в углу и закурил. Будь я проклят, если снова полезу в это осиное гнездо! Может быть, пришло время позвонить в полицию, но что я им скажу? А в глубине души я боялся признаться себе, что дрожу при мысли о том, что они могут выяснить нечто такое, о чем я и сам не догадываюсь. Что-то, о чем я даже знать не хочу. Я сам себя не узнавал. Но если честно, я предпочел бы сейчас встретиться в темном переулке один на один с громилой с сорокапяткой в руке, чем вновь войти в эту проклятую комнату.

Краем глаза я заметил, что вот уже несколько минут за мной украдкой наблюдает шустрый на вид парнишка в форме посыльного. На голове у него огнем горела шевелюра цвета пламени, и вел он себя так, словно мы знакомы. Мне же его лицо ни о чем не говорило.

Я криво ухмыльнулся и незаметно кивнул ему. Почти тут же его щуплая фигура выросла у меня за плечом.

— Привет, — заговорщически шепнул он. — Ну как, все в порядке?

— Что?!

— Я имею в виду — наверху?

— Послушай-ка, — промямлил я, — сколько я там проторчал? Ну, я имею в виду там, наверху?

— Вы что — шутите?! — У него глаза полезли на лоб.

— Да говори же, черт возьми!

— Ну... около часа, может быть, меньше. А вы что, сами не помните?

— Нет, — буркнул я, — ничего не помню. Глаза у него сузились.

— Так вы, выходит, не помните, как сунули мне сотню?

— Что за сотню?

— Раз так... — Он вздохнул. — Погодите, я сейчас. — Лицо его помрачнело.

— Оставь ее себе. — Я схватил его за руку. — Если я дал тебе сотню, она твоя... Послушай, парень, я частный детектив. Или я уже говорил?

Рыжий кивнул, тараща на меня глаза.

— Я провожу расследование. Увы, к несчастью, меня ранили... ударили по голове. Совсем недавно — один парень треснул меня по затылку. Посмотри, если хочешь. — Я повернулся к нему спиной так, чтобы ему бросился в глаза приклеенный сзади кусок пластыря.

Когда я обернулся, рот у него был открыт так, словно он готовился исполнить сольную партию. Парень немедленно закивал.

— Вот это да! — выдохнул он. — Ну и ну!

— Послушай, сынок, — перебил его я, — расскажи-ка мне, и поподробнее, что я делал сегодня. Конечно, то, что тебе известно. В долгу не останусь...

Он протестующе поднял руку:

— Мистер, ваша сотня для меня и так дар Божий! Мне в жизни столько не платили! Будем считать, что мы в расчете!

И парнишка рассказал мне все, что знал, и постепенно перед моими глазами обрисовалась более-менее четкая картина того, что произошло около часа назад. Это заставило меня вскочить на ноги и кинуться наверх. Правда, не в 524-й номер.

Я не верил своим ушам.

— Так я принес с собой магнитофон?! А потом что?

— Вы наняли меня, мистер. Заплатили мне столько, что я ваш должник навечно.

— Черт бы тебя побрал, я уже успел пожалеть об этом! Можешь провести меня туда?

— Конечно.

Лифт выкинул нас обоих на пятом этаже, мы прокрались по коридору и бесшумно проскользнули в номер 522. Комната была пуста. Мы вошли, и я, прикрыв за собой дверь, навалился на нее всем телом. Дыхание у меня пресеклось.

Посыльный с тревогой посмотрел на меня.

— В чем дело, мистер? — В пустой комнате его голос гулко отдался эхом.

Я скривился и приложил палец к губам. Парень в ответ стиснул зубы и понимающе закивал, потом повернулся и ткнул пальцем в сторону открытой двери шкафа. Рядом стоял магнитофон.

Он был на месте, точь-в-точь как рассказал этот парнишка! Я подошел к нему на негнущихся ногах. Пленка медленно наматывалась на бобину, и я заметил, что ее осталось не больше чем на несколько минут. Я убрал из шкафа микрофон, выключил магнитофон и вложил на место шнур. Кивком поблагодарил посыльного и на цыпочках направился к двери, зажав магнитофон под мышкой.

Потом я приоткрыл дверь, и мой рыжий приятель одним глазом выглянул в коридор. Он внимательно осмотрелся по сторонам и сделал мне знак — я осторожно выбрался вслед за ним. Кошачьими прыжками я пронесся по коридору, даже не дождавшись, пока паренек запрет дверь.

Встретив его у лестницы, я спросил:

— Погоди-ка, я забыл, как тебя зовут, парень?

— Так вы ж прозвали меня Рыжим. По мне, так имечко ничуть не хуже других.

Пошарив в карманах, я выудил бумажник. Утром там были две сотенные бумажки, сейчас лежала одинокая Двадцатка. Я вытащил ее и протянул ему:

— Идет, Рыжий. Как насчет того, чтобы выполнить еще одну просьбу?

Он решительно оттолкнул мою руку:

— Не надо больше денег. Что надо делать?

— Поднимись в номер 524 и постучи. Если там кто-то есть, придумай что-нибудь, скажи, что это ошибка; или притворись, что кто-то звонил и просил подняться. Он или она, не исключено, что там женщина, черт побери, я и сам не знаю! Я вообще уже не понимаю, что за чертовщина здесь творится! Ладно, Бог с ним! Так вот, мне нужно, чтобы ты успел сунуть туда нос. А потом возвращайся, расскажешь, как там и что.

— Понятно.

— И, слышишь. Рыжий, не отказывайся. — Я насильно затолкал двадцатку ему в карман. — Было бы больше, дал бы больше. Ты, сынок, и не понимаешь, какое дело для меня делаешь. К тому же кто знает, что там ждет тебя наверху? Впрочем, думаю, ничего страшного — кого в наши дни удивит, если кто-то ошибется дверью. Ну а там гляди в оба и считай, что я тебя предупредил. Идет?

— Плевое дело, — фыркнул он и направился к номеру 524.

Спустившись на несколько ступенек, я спрятался за углом и, прильнув всем телом к стене, затих. Господи, да неужто это я, Марк Логан, прячусь тут, пока щуплый паренек стучит в дверь, где скрывается убийца? И мое сердце колотится так, что чуть не выпрыгивает из груди?! А самое ужасное то, что мне ничуть не было стыдно. Да я лучше спрыгну с двадцатого этажа, чем подойду к этой двери, пока не прослушаю магнитофонную запись.