– «Даже не знаю» означает «убеди меня»? Хорошо. Будет так весело! Может быть, какой-нибудь парень попросит тебя с ним покататься и будет держать тебя за руку. Научно доказано, что лед настраивает на романтический лад.

– И откуда эта информация? Из «US Weekly»⁶?

– Ну же, Бекка!

Не буду обманывать, мне очень приятно, что моя подруга так сильно хочет увидеть меня. Кажется, мы не зависали с ней уже целую вечность. И я не против того, если Эзра тоже будет там. Сейчас, когда я узнала его получше, могу сказать, что проведу время с двумя друзьями. Если они не будут целоваться весь вечер, то все пройдет просто замечательно.

***

– Что новенького? – спрашивает меня Вал в машине уже второй раз. Терпеть не могу эти общие фразы. Люди употребляют их в общении с незнакомцами, а не с лучшими друзьями.

– Ничего особенного, – пожимаю я плечами. Трудно решить с чего начать, если мы едва общались последние несколько недель. А ведь не так давно мы делились абсолютно всем.

Мы не были знакомы с Вал в то время, когда я посещала занятия в школе им. Фрэнсис Глори. Мы видели друг друга в средней школе, но общались в разных кругах. Ее друзья никогда не нравились Хаксли, поэтому я и не дружила с ними. Все произошло в восьмом классе во время нашего путешествия в Вашингтон, когда я и Вал вынуждены были сидеть вместе в автобусе. Спустя четыре часа и три штата мы стали друзьями. Просто удивительно, как это произошло. С большинством людей, я бы просто перекинулась парой фраз. А тут... Мы начали с ничего незначащего разговора, а через пять минут мне казалось, что знаю ее целую вечность. Не могу этого объяснить, но именно так и завязалась дружба. Поэтому мне так больно, что сегодня вечером мы просто ведем бессодержательную светскую беседу.

– О! – говорит Вал. – Эзра и я ужинали в самом лучшем ресторане в воскресенье. Ты когда-нибудь была в бифштексной «Аламо»?

– А разве ты не вегетарианка? – спрашиваю ее я.

– Раньше, но теперь я снова ем красное мясо, – погладит она Эзра по бедру, а он берет ее пальцы в руку и сжимает их.

– Эзра, а ты вегетарианец?

– Не дай подвеске в виде листка конопли себя одурачить. Я люблю говядину.

– Интересно. – Почему моя якобы лучшая подруга не сказала мне, что опять ест мясо. Да, это всего лишь мясо, но я чувствую себя преданной. За окном темнее, чем обычно. Колледж находится на холме, вдали от близлежащих городков. Местные студенты называют его «Гарвард на холме».

Опять неловкое молчание.

– Как дела у Тамары? – спрашивает Эзра. – Вчера на тренировке она так жестко упала.

– Ну, она приятная девушка, но танцует так, словно ее страдает судорогами. Поэтому у нее очень быстро начинает кружиться голова.

– Ты ведь знаешь, как Джефф прозвал ее?

– Тропический шторм Тамара, мы вместе придумали это прозвище, – приподнимаю я бровь и смотрю на него в зеркало заднего вида.

– Хорошо звучит. Любопытно, какое прозвище вы придумали для Хаксли.

– Было бы неэтично разглашать эту тайну.

Эзра начинает хихикать.

Вал поворачивает лицо в мою сторону и сжимает губы – признак ее расстройства.

– Ты вступила в СТА? Почему ты ничего не сказала мне? – она смотрит на меня, потом на Эзра с таким видом, будто раскрыла тайный заговор.

– Я думала, что сказала тебе, – говорю я, точно зная, что это ложь. Но почему Эзра ничего ей не рассказал?

– Она довольно хорошо танцует. Хаксли ставит ее на передние и центральные позиции в танце, – говорит Эзра. При воспоминании об этом, мы начинаем смеяться.

– Я занималась танцами несколько лет назад, – произношу я.

– Круто. – Вал откидывается на сиденье и постукивает пальцами по бедру до самого катка.

***

Несмотря на толпу, каток поделен на зоны для различных групп. Внешний круг для семейств с детьми. Более продвинутые фигуристы, носятся по среднему кругу, ну а третья зона для парочек, которые держатся за руки во время катания. Яркий свет на фоне белого льда создает сказочное и, да, романтическое настроение.

Вал и Эзра скользят по льду с румянцем на щеках. Она держится куда лучше, чем я думала, и к ее чести не разыгрывает сцен типа «держи меня, я падаю».

Я же шаткой походкой, держась за стену, медленно двигаюсь вперед. Мимо меня проносятся двухлетние.

Я настолько сконцентрирована на том, чтобы не разбить голову, что даже не замечаю, что Эзра катится рядом со мной. Он хлопает меня по плечу.

– Ну как, весело?

– Очень! – говорю я. – Разве по мне не видно?!

Он протягивает руку в перчатке.

– Давай, пошли на лед.

– Я уже на льду.

– Выглядишь так, будто ты на рифе и обдумываешь прыгнуть или нет.

– Я в порядке. У меня свой темп. – Я уже чувствую себя третьей лишней. Не хочу, чтобы он и Вал носились со мной, как с неполноценным ребенком.

– Позволь мне помочь тебе проехать один круг, и если тебе не понравится, я верну тебя на место.

Вал улыбается мне с противоположной стороны, попивая кока-колу.

– Хорошо, – говорю я и беру его за руку. Он начинает разгон. Я настолько крепко держу его, что моя рука белеет.

– Расслабься. Ты слишком напряжена.

Я медленно перебираю ногами. Коньки как будто топают по льду. Тело одеревенело, чувствую себя Железным Человеком.

– Не задирай коньки вверх, – говорит Эзра. – Чуть-чуть приподнимай их, а затем скользи, – и он с легкостью это демонстрирует. У меня чуть не случился сердечный приступ, пока я стояла в окружении носящихся туда-сюда конькобежцев.

Он возвращается ко мне и берет за руку.

– Я держу тебя. Теперь твоя очередь. Попробуй. Не отрывай коньки ото льда, толкайся.

Я делаю первое скользящее движение. Это как проверка. Следующий шаг более уверенный, затем скольжу в третий раз и падаю на задницу. Мне хочется пробить кулаком лед.

Эзра помогает мне встать.

– Довольно неплохо.

– Думаю, лучше я вернусь к стене.

– Мы даже не преодолели и половину пути. А теперь, прекрати смотреть под ноги, это нарушает равновесие. – Эзра поворачивается и теперь стоит прямо передо мной. – В этот раз, когда мы покатимся, смотри вверх и прямо на меня.

Он берет мои руки, и меня пронзает током. Его руки холодные и влажные, но они придают мне уверенность.

– Что если мы в кого-нибудь врежемся?

– Тебе придется быть моими глазами, Бекка.

Мне хочется снять куртку. Может быть, я и стою на льду, но уже вся вспотела.

– Готова? – спрашивает он.

Я опускаю голову вниз, затем поднимаю вверх и пристально смотрю на Эзра. Такой близкий зрительный контакт. Это настолько интимно, хотя и не должно быть так. Такое ощущение, будто он видит меня насквозь. И вот я уже начинаю замечать детали: небольшой шрам на челюсти, красные губы, длинные брови.

– У тебя хорошо получается, – говорит он.

Очевидно, я качусь. Волна облегчения накрывает меня, и я расслабляюсь. Холодный ветер дует в лицо. Над щекой у Эзра целая россыпь веснушек. Он продолжает смотреть мне в глаза. Мне хочется отвести взгляд, но я не могу. Интересно, что он видит.

Я забываю о том, что где-то там сбоку Вал, что вокруг нас дюжины катающихся людей, шум, свет и все остальное. Я будто в трансе, и мне надо из него выйти.

Я отталкиваюсь и качусь к дальней стене под табло. Эзра зовет меня, но я прислоняюсь к выступу и пытаюсь восстановить дыхание.

За пределами катка я прихожу в себя и вдруг замечаю Стива. Он стоит, прислонившись к стене, рядом с аварийным выходом и широко улыбается.

Рядом с ним стоит Анджела и смеется над каждым его словом.

17

Кому: Роберту Тауне

От: Le Break-Up Artiste

Уважаемый мистер Тауне,

За последний месяц я значительно продвинулась в попытках разрушить отношения Стива и Хаксли. Хаксли и ее ближайшие подруги начинают подозревать, что у Стива роман с бывшей девушкой. Сомнения и терзания – два моих самых действенных рычага. Ничто так быстро не разрушает отношения, как появление в сердце человека искаженных, параноидальных мыслей. По крайней мере, это то, что я однажды прочитала на открытке «Холмарк кардс».