Влюбленные птички упорхнули.

Я живу в отеле всего лишь на расстоянии выстрела от Уил-ширского клуба, точнее — от его площадок для гольфа. Я поставил машину за углом, поднялся на второй этаж и направился по коридору к номеру 212. Едва я вложил ключ в замок, как за моей спиной кто-то произнес:

— Шелл Скотт?

Я обернулся.

— Да?

В нескольких футах от меня стояли два человека. Один большой, с туповатым лицом, маленькими поросячьими глазками и двумя смешными шишками, похожими на верблюжьи горбы, на переносице его свернутого на сторону носа. Другой — маленький, с пушистыми светлыми волосами и красивым лицом. Уши у него торчали почти под прямым углом. Оба держали правые руки в карманах. Без сомнения, пара добропорядочных граждан.

— Что вам угодно? — спросил я тоном непринужденной беседы.

— Вы, Скотт, — сказал Верблюжий Нос отнюдь не светским тоном, — не делайте никаких неожиданных движений. — Он достал руку из кармана, показал автоматический пистолет 45-го калибра и сунул его обратно.

Я не стал делать никаких движений.

Маленький очутился рядом со мной, но не между мной и Верблюжьим Носом. Он протянул руку и проворным движением выхватил мой револьвер из плечевой кобуры, сверкнув кривой усмешкой.

— Спокойно, приятель, — сказал он скрипучим голосом, который резанул по нервам.

— Мы собираемся совершить небольшую прогулку.

— О! — сказал я бодро.

Верблюжий Нос подошел и сомкнул толстые пальцы, как будто без всякой задней мысли, на моем правом запястье. Маленький пошел за нами, отставая шага на два, слева от меня. Ни дать, ни взять — трое приятелей, решивших немного прогуляться. Пока что они действовали весьма умно.

Таким образом мы сошли вниз, вышли на Норт Росмор и дальше — на Роутвуд-авеню. Никто не произнес ни слова. На Роутвуд было даже темнее, чем на Росмор. Мне это очень не понравилось. В нескольких ярдах впереди от себя я заметил длинный «бьюик», стоящий у тротуара. Похоже было, что на прогулку отправились трое, а вернутся двое. Один из испытанных способов. Я это чувствовал.

Словно ничего не подозревая, я спросил:

— А в чем дело? Что-нибудь личное?

— Терпение, брат, — сказал большой. У него был странный выговор, как будто ему что-то мешало.

— Похоже, на меня пал выбор, — сказал я. — Почему? Вам ведь не повредит, если вы мне скажете.

Верблюжий Нос засмеялся где-то в глубине своей мускулистой глотки, как будто я сказал что-то веселое. Однако его пальцы держали мое запястье все той же мертвой хваткой.

— Нет, — забулькал он, — не повредит. Но мы не скажем.

Его товарищ с прямоугольно торчащими ушами произнес:

— Скотт?

— Да.

— Сколько вам лет?

— На кой черт вам это нужно?

— Из любопытства.

— Тридцать.

— Черт возьми, Скотт, вы уже достаточно взрослый.

Он засмеялся, будто сказал что-то остроумное. Но я так не думал.

Мы подошли к машине. Верблюжий Нос выпустил мое запястье и вынул из кармана правую руку. Я поймал отблеск света на стволе его автомата. Я почувствовал, что у меня вместо внутренностей — холодное желе. Я облизнул губы, ощущая во рту комок ваты.

— Здесь? — спросил я.

— Не здесь. Садитесь.

Маленький обошел машину, открыл заднюю дверцу и вежливо придержал ее. Верблюжий Нос оттолкнул меня пистолетом.

До сих пор они действовали умно, но тут они чуть-чуть поскользнулись. Может быть, этого достаточно, может быть — нет. Я могу подождать и получить заряд в спину на пустынной дороге, или я могу рискнуть и получить его сейчас. Все возможно.

Мы стояли все трое справа от машины, у самого тротуара. Я не спеша влез на заднее сидение машины. Верблюжий Нос двинулся следом за мной. Я скорчился на краешке сидения — все еще медленно и спокойно — и опустил руку на внутреннюю ручку двери. Верблюжий Нос тяжело плюхнулся задом на сидение.

Теперь медлительности как не бывало.

Я повернул ручку и этим же движением метнулся в сторону. Я вывалился из машины, как падает пьяный, и сквозь рев крови, пульсирующей в ушах, услышал треск выстрелов. Что-то шлепнуло меня по бедру, но я вцепился в ручку дверцы и меня швырнуло и перевернуло так, что я чуть не сломал руку в локте.

Я с силой захлопнул дверцу и, упав на спину, подтянул ноги к животу в тот момент, когда Верблюжий Нос распахнул дверцу, чуть не вырвав ее. Он смотрел на середину улицы, но увидев меня, направил вниз пистолет. Из ствола его вырвался язык пламени, жаркое дыхание пули с визгом пронеслось у моей щеки, и тут же я распрямил ноги.

Я выбросил их, как будто передо мной был соперник на футбольном поле, и я должен был отбросить его ярдов на двадцать, чтобы спасти игру. Он был так близко, что мне не пришлось целиться: я просто выпрямил ноги, и мои пятки угодили ему в самое нежное место.

Он сразу обмяк и вывалился на меня. Воздух вырвался из моих легких, в то время как его пистолет с треском грохнулся на мостовую.

Я напрягся, преодолевая обрушившийся на меня вес, и потянулся за пистолетом. В то время как я нащупал его, послышался треск. Это стрелял маленький, целясь из-за машины. Он выстрелил дважды, и я услышал визг пуль еще до того, как пистолет запрыгал и зарычал у меня в руке.

Он упал на одно колено, а я продолжал выпускать пулю за пулей, пока они не закончились, а маленький не свалился лицом вниз. Я швырнул в него пустой пистолет.

Наступила тяжелая, плотная тишина, и только кровь стучала у меня в голове барабанным боем. Маленький вытянулся и остался лежать на мостовой, тихий и неподвижный.

Я впервые подумал о себе.

Верблюжий Нос все еще лежал на мне. Я сгреб его сверху за воротник и стащил вниз. Моя рука стала мокрой и липкой. Это была его кровь. Я ощупал другой рукой свои грудь и живот. О'кей. Верблюжий Нос получил все пули, предназначенные мне.

По крайней мере, я жив, но ни один из этих типов не мог теперь сказать, кто их натравил на меня. Это была третья попытка разделаться со мной, и она должна была закончиться удачей. Ведь в третий раз чары действуют безотказно!

Это начинало меня раздражать.

Шатаясь, я поднялся и почувствовал острую боль. Первая пуля, которая меня задела, проделала бороздку в моей щеке. Ну, бриться она мне не помешает. Я вытащил из маленького кармана свой револьвер и быстро покинул поле боя.