План начал претворяться в жизнь, и все, о чем оставалось договориться, было только время выступления.

Симон распластался на самом краю утеса; день был пасмурный, но тумана не было, и потому Симон ясно видел вдали две арки башен Верлейна, поднеся к глазам прозрачную кварцевую линзу — эсткарпский эквивалент земного бинокля — он внимательно оглядел высокие стены крепости. Вдали маячил когтеобразный риф, тот самый, который приносил добычу обитателям крепости, промышлявшим морским разбоем. Именно на этот риф и должен был высадить своих лже-торговцев Аннер. Таким образом они окажутся достаточно далеко то крепости, чтобы выманить наружу гарнизон, желающий поживиться за счет очередной жертвы моря.

Серое небо и влажный воздух предвещали шторм. Однако им нужна была управляемая стихия, которая сработала бы на них. Симон продолжал изучать в линзу местность, но его мысли были заняты совсем другим. Джелит уехала в Эс-Касл к охранительницам, полная радости и восторга перед своим открытием, что она не утратила своих колдовских способностей. Но с тех пор, он не имел от нее ни единого слова, не было между ними и той мысленной связи, которую Симон ожидал. И теперь он уже почти готов был поверить, что те недели в южной крепости были всего лишь сладким сном, что никогда не было в его жизни столь полного свершения желаний, какое он испытал в тот миг, когда она слилась с ним воедино. Ведь тогда ему показалось, что теперь он точно знает, что есть на свете место, с которым не сравнится даже рай, если она рядом.

И снова его охватил холодный страх и снова ему почудилось, что между ними вырастает стена. Нет, лучше всего гнать от себя прочь все мысли об этом, иначе он, подобно Корису, забудет свой долг и сломя голову кинется на поиски Джелит.

Времени было мало, очень мало. Сегодня ночью, подумал Симон, убирая в карман кварцевую линзу, сегодня ночью они выступают. Прежде чем уехать, Джелит передала ему все сведения о подземных ходах Верлейна, и теперь они запечатлены навеки в его мозгу. Прошлой ночью он с Ингвальдом и Дуротаном спустились в пещеру, где начинались эти ходы. Молча смотрели они на старинный алтарь, воздвигнутый в честь богов, обратившихся в прах вместе с теми, кто их почитал. Они ощутили нечто странное, что невозможно было определить, нечто висевшее в воздухе, от чего трудно становилось дышать.

И это нечто оказалось настолько сильно в противодействии способностям Симона, что он едва совладал со своим телом, дрожавшем как в лихорадке. В этих подземных тайниках древнего мира, без сомнения, противоборствовали друг другу многие тайные силы.

Симон соскользнул с утеса, перебрался к расселине, где притаилось три разведчика пограничников и один фальконер.

Симон спросил:

— Сообщения были?

Глупый вопрос, тут же подумал Симон, ведь он и сам бы в тот же миг узнал о ее прибытии, будь она здесь. Но юноша, в кожаном костюме и кольчуге разведчика, вскочил на ноги при виде Симона.

— Есть сообщение от Сенешаля, лорд. Капитан Осберик полностью подготовил судно. Он может спустить его на воду по сигналу, но только не может поручиться, что ветер продержится достаточно долго.

Время… Симон не обладал способностью управлять стихией, и потому, если Джелит не вернется вовремя, им придется рискнуть и положиться на волю наступающего шторма, не рассчитывая на помощь волшебства… И это должно быть сделано сегодня ночью, самое позднее — завтра. Раздался резкий крик птицы, и черно-белый сокол, глаза и уши Ункара, камнем упал на подставленную руку хозяина.

— Сенешаль идет, — сообщил Ункар.

Симон никогда не мог разобраться в той связи, которая существовала у птиц с человеком, но он давно уже убедился, что такие сообщения всегда точны, и что птичья служба фальконеров-сокольничьих куда надежнее, чем любая разведка на этих высотах. Корис идет сюда, и он настроен выступить немедленно, и на этот раз Симону придется уступить настояниям других. Но где же Джелит?

Несмотря на свое неуклюжее тело, Корис двигался с той расчетливой экономией энергии, которая отличает всякого опытного бойца. Огромный топор, который он вынул из руки легендарного Вольта в тайной гробнице птичьего бога, был спрятан под складками плаща, но на Сенешале был боевой шлем и оружие тоже было при нем. Красивое лицо, так странно не сочетавшееся с уродливым телом, светилось мрачной радостью.

— Мы выступаем этой ночью! Аннер говорит, что ветер и волны благоприятствуют нам. А позже он не может поручиться за это, — он помолчал, потом тихо добавил, — С севера нет никаких сообщений.

— Пусть будет так! Подавай сигнал, Уолдис. Мы выступаем в сумерках.

Юноша исчез среди скал с быстротой стрелы, выпущенной из лука. Худое лицо Ункара выглянуло из узкой щели шлема, сделанного в виде птичьей головы.

— Скоро пойдет дождь. Это будет весьма нам кстати. В сумерках, Хранитель границ.

И он последовал за Уолдисом, чтобы собрать своих людей.

Заката в этот вечер, собственно, вовсе не было — настолько тяжелыми были облака. А море бушевало все сильнее. Скоро Осберик пустит свое судно-приманку на волю волн. У морских грабителей было три наблюдательных пункта: два на рифе и один на центральной башне крепости; в плохую погоду на всех трех пунктах непременно стоят часовые. Охраны на рифах бояться не приходится, но подступы к крепости, по которым должны двигаться атакующие, находятся в поле зрения сторожей на центральной башне. И потому Симон все же беспокоился, хотя было решено использовать все мало-мальски пригодные укрытия на этом пространстве. Теперь же им очень поможет приближающийся дождь.

Но штормовой ветер опередил этот дождь. И только сумерки скрывали теперь пограничников и сокольничьих, которые цепочкой шли к нужной пещере и осторожно вползали в ее черное жерло. В темноте вдруг что-то там вспыхнуло, и Симон услышал тихое восклицание Кориса.

Лезвие топора Вольта вспыхнуло огнем, и Симон сразу же ощутил веяние какой-то силы от покосившегося алтаря, прилив какой-то непонятной и мощной энергии, которую он не мог бы описать, но которой все же страшился.

— Свет сражения! — раздался безрадостный смех Кориса.

— Благодарю тебя, Вольт, за эту новую милость.

— Шагай вперед! — приказал Симон. — Ты не можешь знать, что вызывает здесь к жизни это лезвие.

Они быстро нашли начало подземного хода. По спине у Симона бежали мурашки, волосы под тяжестью шлема шевелились — так велика была наэлектризованность атмосферы подземелья. По стенам полосами сползала слизь, мерцавшая в свете их факелов, чем дальше они уходили, тем более спертым был воздух, пропитанный сыростью и пахнущий плесенью. Почва под ногами вздрагивала от глухих ударов бушевавшего внизу моря.

Наконец, перед ними возникла лестница, металлические поручни и ступени которой, казались какими-то гигантскими сплетениями паутины на фоне темных стен пещеры. Именно по этим лестницам Джелит бежала из крепости вместе с Лойз, и Симону приходилось полагаться на эти сведения, проверить которые не было возможности. Оттуда, из этой комнаты, они могут попытаться застигнуть Фалька врасплох и захватить его, но это только при условии, что остальной гарнизон будет занят мародерством за стенами крепости.

Ступеней было бесчисленное количество, и Симон в конце концов сбился со счета. Они не кончались даже перед дверью, которую им указала Джелит — лестница уходила дальше вверх. К счастью, замок на двери оказался самым примитивным и безо всякого хитроумного приспособления. Симон немного повозился с запором и пятифунтовый овал медленно отошел в сторону.

В комнате царила тьма, так что они не могли загасить факелы. Прямо перед ними был альков с кроватью, рядом с ней — красный комод еще один комод стоял под окном, за которым бушевал шторм.

— Сигнал!

Впрочем, Симону незачем было отдавать приказ. Один солдат из охраны Кориса уже вскочил на стоявший под окном комод, отодвинул ставень и просунул руку с факелом в отверстие. Несколько условных знаков руки, в такт которым замигали и факелы остальных членов отряда, и Аннер Осберик примет условный сигнал — если, конечно, он уже на месте. И тогда он снимет с якоря свое судно. Теперь им оставалось только ждать, пока сигнал о приближении корабля поднимет гарнизон крепости.