Что, если Мег и Нили списали ее со счетов? Она повторяла себе, что они так не поступили бы.

Если только не испытывали к ней такое отвращение, что не хотели какое-то время общаться с ней.

Люси не могла их за это винить.

За последние несколько дней произошло нечто странное. Манеры Панды претерпели значительные изменения в лучшую сторону. Прежде всего она отметила отсутствие отрыжек, плевков и почесывания. Но только тогда, когда увидела, как аккуратно он отрезал кусок курицы, и, тщательно прожевав первый кусочек, попросил передать ему перец, она пришла в полное недоумение. Почему он больше не чавкает и не вытирает рот рукой вместо салфетки? Что касается намеков на близость… Похоже, он вообще перестал замечать, что она женщина.

Они отправились в городок Маршалл за бакалеей и другими продуктами. Она купила солнечные очки и ходила, опустив голову, с животом, который уже успела возненавидеть, но в обществе Панды никто не обращал на нее внимания.

Он хлопотал над своим мотоциклом, что-то подкручивал, перебирал детали. С обнаженным торсом и голубой банданой на голове, он что-то смазывал, полировал, проверял уровни жидкостей и менял тормозные колодки. Он ставил радио на подоконник и через открытое окно слушал хип-хоп, правда, однажды она вышла и услышала арию из «Волшебной флейты». Когда Люси высказалась на этот счет, он обвинил ее в том, что она испортила настройки, и попросил убрать эту чертову станцию. Периодически она видела, как Панда звонит кому-то по телефону, но он никогда не оставлял аппарат без присмотра, так что у нее не было возможности проверить журнал вызовов.

Ночью Люси запиралась в спальне, а он всегда ложился спать поздно: иногда смотрел по телевизору бейсбол, но чаще сидел на веранде, вглядываясь в темные воды озера. Оцепенение, которое сковывало ее в первые дни, прошло, и она поймала себя на том, что следит за своим спутником.

Панда вдыхал мускусный запах озера полной грудью. У него было слишком много времени на раздумья, и слишком много воспоминаний нахлынуло на него разом, и с каждым днем гнев все сильнее разъедал его душу.

Он не рассчитывал, что ее хватит больше чем на пару часов. Однако по прошествии семи дней после того, как он подобрал ее, девушка еще была с ним. Почему она не могла поступить правильно? Вернуться в Уайнет или домой в Виргинию. Ему было все равно, куда Люси поедет, лишь бы здесь ее не было.

Он не мог ее понять. Она разгадала эту отвратительную сценку с фальшивым изнасилованием, которую он разыграл, и вела себя так, словно не слышала половины оскорблений в свой адрес. Она сохраняла спокойствие и удивительно умело контролировала себя. То, что она устроила в день свадьбы, было для нее выходящим из ряда вон поступком. И все же… За хорошими манерами он видел нечто более сложное. Она была умна, страшно проницательна и упряма как осел. Тени прошлого не висели над ней, как над ним. Он готов был поспорить, что Люси никогда не просыпалась с криками. И не напивалась до потери сознания. А в детстве…

В детстве ей удалось сделать то, что не удалось ему.

Пять сотен долларов. Это все, чего стоил его младший брат.

За криком какой-то болотной птицы он различил голос брата: они брели по разбитому асфальту в дом очередной приемной семьи, социальный работник взобрался на скрипящее крыльцо первым.

– Что, если я опять описаюсь в кровати? – прошептал Кертис. – Ведь из-за этого нас выгнали в последний раз.

Панда и сам боялся, хотя и пытался изображать уверенность, ведь ему было всего пятнадцать.

– Не переживай, придурок. – Он ткнул Кертиса, как сосунка, в маленькое костлявое плечо. – Я встану посреди ночи и свожу тебя в туалет.

А что, если он не проснется, как это произошло на прошлой неделе? Он пообещал себе, что не уснет, до тех пор пока не сводит Кертиса в туалет, но все равно задремал, а на следующий день старая леди Гилберт сказала работникам социальной службы, что для Кертиса нужно подыскать другой дом.

Панда не мог допустить разлуки с младшим братом и сказал курировавшему их социальному работнику, что сбежит, если их разделят. Должно быть, она поверила, потому что нашла для них новый дом. Но предупредила его, что других семей, готовых взять их обоих, не осталось.

– Я боюсь, – прошептал Кертис, когда они добрались до крыльца. – А ты боишься?

– Я никогда не боюсь, – солгал он. – Чего тут бояться?

Как он ошибался.

Панда вглядывался в темную воду. Люси было четырнадцать, когда умерла ее мать. Если бы они с Кертисом попали в семью Мэтта и Нили, его брат был бы жив. Люси удалось то, что не смог сделать он, – она сохранила жизнь сестре, а Кертис лежал в могиле, в то время как сестра, которую защитила Люси, готовилась поступать в колледж.

Кертис связался с плохой компанией, когда ему было десять, и Панда мог бы это предотвратить, если бы не сидел в колонии для несовершеннолетних. Его слишком долго там продержали, чтобы он успел попасть на похороны младшего брата.

Он отчаянно заморгал. Воспоминания о Кертисе вызывали другие воспоминания. Было бы легче не думать, если бы он мог отвлечься на музыку, но он не мог слушать столь драматичные произведения, как «Отелло», «Борис Годунов» и многие другие в присутствии Люси. Или кого бы то ни было еще.

Панда пожалел, что она сейчас не вышла из дома и не заговорила с ним. Он хотел, чтобы Люси была рядом. В то же время желал, чтобы она была как можно дальше от него. Он хотел, чтобы она ушла, хотел, чтобы осталась, хотел снять с нее одежду, от этого желания он избавиться не мог. Один день в ее обществе мог стать испытанием для любого мужчины, особенно для такого сладострастного ублюдка, как он.

Он потер переносицу, вытащил из кармана мобильник и отправился в ту часть дома, откуда она не смогла бы его услышать.

Панда по-прежнему принуждал ее к утренним пробежкам, и хотя она всегда отставала, он отказывался убегать вперед.

– Как только я скроюсь из вида, ты пойдешь пешком, – говорил он.

Действительно. Она любила гулять ради физической нагрузки и состояла в одном спортклубе, куда периодически наведывалась.

– Когда это ты назначил себя моим личным тренером?

Он наказывал ее, прибавляя скорость. В конце концов, однако, он проявлял милосердие и замедлял бег.

Ее убежденность в том, что Панда все-таки не настолько одичавший, как пытался изобразить, росла вместе с любопытством, и она решилась на расспросы.

– Ты успел поговорить со своей девушкой, с тех пор как уехал оттуда, где был?

Фырканье.

– Где это, кстати?

– Где-то на севере.

– Колорадо? Ном?

– Тебе обязательно разговаривать?

– Ты женат? Разведен?

– Смотри, какая яма. Если сломаешь ногу, будешь выбираться сама.

Она набрала воздуха в пылающие легкие.

– Ты знаешь о моей жизни многое. Было бы справедливо, если бы я узнала кое-что о тебе.

Панда снова рванул вперед. В отличие от нее он не запыхался.

– Я никогда не был женат – больше ничего не скажу.

– Ты с кем-то встречаешься?

Он посмотрел на нее через плечо – сжалился наконец.

– А ты как думаешь?

– Я думаю, что из пула дамочек – борцов с аллигаторами сложновато выбрать себе пару, да?

Люси услышала какой-то звук: он либо развеселился, либо хотел дать понять, что уже наслушался глупых вопросов. Единственное, что удалось узнать, – это то, что он одинок, но он мог и соврать.

– Так странно, – произнесла она. – Как только мы приехали сюда, твои манеры значительно улучшились. Должно быть, это болотный воздух так повлиял.

Панда срезал путь, сбежав на другую сторону дороги.

– Но остается открытым следующий вопрос, – добавила она. – Зачем так мучиться со всеми этими плевками и почесыванием? Должна признать, меня это удивляет. Но ведь у тебя все равно это получается неестественно.

Она думала, что он проигнорирует вопрос, но нет.

– И что? Я заскучал, когда понял, что ты совершенно не в своем уме и тебя не запугаешь и не заставишь поступать как следует.