– Где?

– Любая встреча рождает искажения пространства-времени. Мне лишь остается выбрать из проецируемой матрицы наибольшую вероятность.

– Говоря иным языком, все ты выдумываешь, – усмехнулся Ваймс. – Если ты прав, то сейчас в любую секунду…

В дверь постучали. Это был вежливый и деликатный стук.

Ваймс не сводил глаз с самодовольно ухмыляющегося беса.

– Капрал Задранец, это ты? – окликнул Ваймс.

– Да, сэр. Сержант Колон прислал голубя. Я подумала, вам следует ознакомиться с письмом, сэр.

– Входи!

На стол Ваймса лег маленький свиток тонкой бумаги. Капитан прочел:

«Принемаю добраввольное участвие при исполнении Жизнино-Важной Мисии. Шнобби тоже здесь. Кагда закончим, нам паставят памятники.

PS Коекто ково назвать не могу гаварит што эта записка самоуничитожится черес пять секунд, он очень исвиняется но у нево не нашлось химикалиев штобы обустроить все лучше…»

Бумага начала съеживаться по краям, после чего исчезла в облачке едкого дыма.

Ваймс уставился на горстку пепла.

– Думаю, они разве что из милосердия не взорвали голубя, сэр, – прокомментировала Шелли.

– Где они, черт возьми, и чем занимаются? Впрочем, есть и другие дела, кроме как за ними гоняться. Спасибо, Шелли.

Гномиха отдала честь и удалилась.

– Совпадение, – буркнул Ваймс.

– Как скажешь, – отозвался бесенок. – Дзынь-дзынь-подзынь! Три пятнадцать, срочная встреча с капитаном Моркоу.

Это был цилиндр, превращенный в подобие сигары. С одной стороны «сигара» сужалась при помощи все более и более узких колец, накладывающихся одно на другое и под конец переходящих в нечто вроде большого рыбьего хвоста. В щелях между металлом блестела промасленная кожа.

С другой стороны «сигары» гордо торчал, словно рог единорога, длинный и острый винтовой шип.

Все сооружение было водружено на грубую тележку. Та, в свою очередь, была установлена на железные рельсы, уходящие в черную воду, что плескалась в дальнем конце дока.

– Как по мне, похоже на гигантскую рыбу, – заметил Колон. – Из жести.

– И с рогом, – добавил Шнобби.

– Ни в жизнь не поплывет, – покачал головой Колон. – Ты ошибся в своих расчетах. Ведь всем известно, что металл сразу тонет.

– Не совсем так, – дипломатично возразил Леонард. – Кроме того, это судно как раз и предназначено для погружения.

– Это еще зачем?

– Основная трудность заключалась в движущей силе. Что я только не перепробовал! – Леонард взобрался на стремянку. – Хотел приладить весла, даже пропеллер, а потом меня озарило: дельфины! Передвигаются чрезвычайно быстро и почти без усилий. Речь идет, конечно, о морских дельфинах, у нас в дельте Анка водятся только лопатоносые. Соединительные тросы представляют собой довольно сложную конструкцию, но именно они обеспечивают хорошую передачу. И хотя процесс педалирования может показаться несколько утомительным, втроем мы сможем развить вполне удовлетворительную скорость. Поразительно, сколь многого можно добиться, имитируя природу, жаль только, что мой опыт в летательных аппара…

В ответ на что стражники попытались с места в карьер развить как можно более удовлетворительную скорость – и все бы ничего, если бы не та природа, что имеет обыкновение застревать в дверях.

Вдруг они перестали пытаться пролезть в узкую дверцу и, пятясь, начали отступать обратно в док.

– А, сержант, – кивнул лорд Витинари, появляясь в двери. – И капрал Шноббс здесь. Леонард вам все объяснил?

– Пожалуйста, сэр, не посылайте нас туда! Это ведь чистое самоубийство! – взмолился Колон.

Патриций свел пальцы перед губами в жесте, напоминающем молитвенный, и задумчиво втянул воздух.

– Полагаю, ты немного заблуждаешься, – наконец произнес он, как будто разрешив наконец некую метафизическую головоломку. – Пустившись в плавание в этом сооружении, вы совершите доблестное деяние, которое, вполне возможно, будет щедро вознаграждено. А еще, рискну предположить, самоубийственной будет скорее попытка не отправиться в данное плавание. Но спасибо за честно высказанное мнение.

Лорд Витинари не был человеком ни крупного телосложения, ни первой молодости, и ходил он, опираясь на трость из черного дерева. Никто никогда не видел, чтобы он прибегал к помощи какого-либо оружия, и во вспышке нехарактерного озарения сержант Колон вдруг осознал, что сей факт может толковаться двояко. Поговаривали, будто бы патриций получил образование в Гильдии Убийц, но на каком оружии он специализировался, никто не помнил. Помнили только, что он изучал языки. И почему-то от этого становилось только страшнее.

Сержант Колон отдал честь – что всегда полезно в сложной ситуации вроде этой – и бодро выкрикнул:

– Капрал Шноббс, почему ты еще не в… металлической подводной рыбе?

– Сержант?

– Ну-ка, посмотрим, как ты взберешься по этой лесенке, дружище… ап, ап, ап!

Шнобби вскарабкался по лестнице и исчез в цилиндре. Колон еще раз отдал честь. Четкость, с которой он это проделывал, прямо пропорционально зависела от степени его нервозности. На сей раз салютующей рукой можно было резать хлеб.

– Готов к посадке, сэр! – гаркнул он.

– Отлично, сержант, – похвалил Витинари. – Ты демонстрируешь ровно те особые качества, что я всегда ценил в…

– …Эй, сержант, – металлически загрохотало из рыбьей утробы, – здесь кругом цепи и какие-то зубчатые колеса. А это для чего?

Большое сверло в носу металлического чудища со скрипом завращалось.

Из-за рыбьего хвоста показался Леонард.

– Думаю, нам всем следует садиться. Я уже зажег свечу. Вскоре она подпалит шнурок с подвесами, те упадут и выдернут тормозные колодки.

– Ну да… А как вообще эта штука называется? – спросил Колон, поднимаясь вслед за патрицием по лестнице.

– Поскольку сия лодка предназначена для подводного плавания, я всегда называл ее Машиной Для Безопасного Спуска Под Воду, – откликнулся Леонард[10]. – Но обычно я называю ее просто Лодкой.

Преодолев лестницу последним, он обернулся и задраил за собой люк.

Некоторое время тишину дока нарушал сложный перелязг встающих на место засовов.

Наконец свеча прожгла шнурок, тем самым высвободив подвесы, которые выдернули тормозные колодки, и поначалу неторопливо, а потом все быстрее и быстрее Лодка заскользила по рельсам в темные воды, каковые с хищным «всхлюпом» поглотили ее через секунду или две.

На Ангву, протрусившую вверх по трапу, не обратили ровно никакого внимания. Главное было по-хозяйски себя вести. Вряд ли кто осмелится встать на пути здоровенной псины, у которой к тому же такой вид, будто она точно знает, куда и зачем идет.

На палубе толпились люди, типичные не-моряки на борту морского судна. Что им делать, они не знали, а поэтому очень переживали, не делают ли они что-то не то. Более предприимчивые клатчцы раскинули небольшие лагеря, обозначив границы частной собственности мешками и грудами одежды. Это напомнило Ангве двуцветные водосточные трубы и с микроскопической точностью отделенные один от другого дома в Мошенническом переулке – и одновременно явило собой демонстрацию еще одного способа рисования линий на песке. Это Мое, а это Твое. Ступи на то, что полагается Мне, – и получишь то, что причитается Тебе.

Дверь в коридор с каютами охранялась часовыми. Они не получали приказа задерживать незнакомых собак.

Ее вели запахи. Она ощущала присутствие других собак и сильный аромат гвоздики.

В конце узкого коридора виднелась приоткрытая дверь. Толкнув ее носом, Ангва сунула голову внутрь и осмотрелась.

С одной стороны вместительной каюты на подстилке лежали собаки. Другие на их месте подняли бы лай, эти же лишь повернулись и, вытянув красивые головы, воззрились вдоль носов на незваную гостью.